характер, Яна неплохо справляется с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Почему-то ловлю себя на мысли, что, хотя нянчился с братьями, я почти ничего не знаю о младенцах.
Яна вскрикивает и мечется по кровати. Притягиваю ее к себе и тихо зову. Меня беспокоит, что ей снятся кошмары, тем более так часто.
Не могу уложить в сознании, что у Яны есть необычные способности. Я приземленный человек и верю в то, что можно потрогать и почувствовать. Однако и отрицать, что ее сны имеют значение, тоже не могу.
— Яна, — повторяю чуть громче, когда она опять ворочается.
Заметив слезы на ее щеках, я ощущаю острую боль, словно в грудь со всей силы пнули носком ботинка. Дыхание тут же спирает.
Всегда думал, что я сильный, что вывезу если не все, то многое, но в последние месяцы, и особенно — недели, знатно косит. Только и делаю, что собираю себя по кускам. Сначала было постоянное чувство вины, потом истерика Яны и ее слова, что из-за меня она наделала глупостей, следом — рождение мертвого сына от Натали. Сам не знаю, как сохранил здравый рассудок.
Регину нужно поблагодарить. Что разыскала меня, поговорила, поставила мозги на место. Смутно помню то время. Адан и Оскар постоянно были рядом, они же покупали билет на самолет, занимались оформлением доверенностей и общались с юристом.
Яна вновь стонет, на этот раз протяжнее. Я беру ее на руки, как маленькую девочку. Она вздрагивает, открывает мокрые от слез глаза.
Если раньше я, как изголодавшийся зверь, набрасывался на нее, то теперь внутри поселилась безграничная нежность. Это чувство такое сильное, что не поддается контролю. Словно задержал дыхание на пике эмоций, нужно сделать выдох, а не получается.
— Тебе кошмар приснился?
— Просто сон…
— Хочешь рассказать?
— В другой раз…
Мы напряженно смотрим друг на друга.
Настаивать не хочу, хотя чувствую, что кошмар был связан с нашим ребенком. Сложно принять, что Алина изначально была не одна. Но как в это не верить, зная способности Яны? После недавнего разговора с Янисом и вовсе думал, что сердце остановится. Всю душу мне наизнанку вывернул своими откровениями.
— Воды принести? — предлагаю.
— Не нужно. — Яна удобнее устраивается в моих объятиях и кладет голову на грудь. — Просто побудь со мной, у тебя же скоро самолет. Не хочу расставаться, — давит на слабое место, потому что я не представляю, как надолго от нее уезжать.
Прижимаю почти обнаженное тело Яны к своему.
Чертовка вторую ночь спит практически без ничего и который день занимается чуть ли не откровенным развратом. Не знаю, как держусь. Из последних сил. Даже сейчас колом стоит, и она это чувствует.
— Почему ты меня не трогаешь? Может... я тебе разонравилась?
Если бы. Что за глупости у нее в голове?
— Еще немного, и у меня комплексы разовьются, — продолжает Яна. — Сначала думала подождать денек-другой, а потом попробовать тебя спровоцировать. Так и сделала, но ты все равно ни в какую. Да и вообще, где ты и где выдержка? На тебя не похоже. Напрашивается вывод: это со мной после родов что-то не так. Да? Ты меня больше не хочешь? Во мне причина?
Вроде серьезно говорит, но у меня ее слова вызывают улыбку. Яна решила, что проблема в ней? Да я, блядь, сорваться боюсь, не хочу ей навредить! Переживаю, что лишь месяц прошел после тяжелых родов и у нее стресс на стрессе. А если новых проблем добавлю своим ненасытным аппетитом, которому только дай разгуляться, то что потом делать? Кем я себя ощущать буду после этого?.. Вон сколько терпел и еще потерплю. Пусть Яна окончательно восстановится, и тогда вернемся к этой теме.
— Мне казалось, я тебе нормально компенсирую, чтобы комплексы не развивались, — стараюсь перевести все в шутку, но, очевидно, не прокатит.
Не сегодня. Самообладание у обоих на волоске.
Яна трется попкой о мой стояк, обнимает за шею и целует. Грудь тут же забивает жаром.
Как? Как, блядь, оставаться равнодушным и спокойным рядом с ней? Буквально несколько мгновений назад затапливало нежностью, а сейчас я опять тону в похоти.
Яна просто целует, но как же, сука, трепетно и чувственно. Словно подводит к обрыву. Опускается губами к шее, прикусывает ключицу, заставляя пожар в сердце разгораться. И я сдаюсь.
Часа три в запасе — не успею навредить. Не должен. Будь у нас впереди целая ночь, я бы Яну затрахал, а сейчас попросту ограничен во времени. Рейс пропустить не могу. Еще Адана нужно встретить.
Меняю позу, накрывая Яну своим телом. Долго ее ласкаю, доводя нас обоих до пика, и только потом тянусь за презервативом. Трясущимися пальцами раскатываю латекс по члену и толкаюсь в нее. Внутри меня словно девятибалльное землетрясение происходит. А когда вхожу до конца и Яна вонзает ноготки мне в плечи, ведет вниз, непрерывно шепча мое имя — ловлю сильнейшее головокружение от экстаза.
Резко перевожу дыхание, но все равно захлестывают эмоции. Они в разы острее, чем в тот день, когда случился наш первый секс. Тогда были голые инстинкты, одержимость, страсть — сейчас к этому добавилось желание не только обладать, но и беречь.
Обхватываю затылок Яны рукой и фиксирую, заставляя ее смотреть мне в глаза.
В ответ она сильнее впивается ногтями в мою кожу.
— Ты сейчас не помогаешь, — произношу я, медленно подаваясь назад, и снова толкаюсь в нее.
Изо всех сил стараюсь не наращивать темп, чтобы не начать вколачиваться.
Между нами непрерывный зрительный контакт. Жгучий. Глаза в глаза. Слишком интимно. Я вдыхаю воздух с запахом Яны и стискиваю зубы. Накрывает. Происходит то, чего и боялся — не получается себя сдержать.
Но, кажется, это и не нужно. Яна льнет ко мне и без конца повторяет:
— Еще, Андрей... Мне так хорошо... Хочу еще…
Прижимаюсь лицом к ее лицу и ритмично толкаюсь. Хватает нескольких минут, чтобы почувствовать ее пульсацию. Яна так сильно сжимает мой член мышцами, что тут же взрываюсь, силясь не стиснуть ее до хруста в костях.
Мир вокруг рассыпается и исчезает. Сердце ухает в груди, как сумасшедшее, я испытываю сейчас бурю эмоций. Тону от восторга, ощущая под собой дрожь Яны и ее ноготки на своем затылке. Все клетки наполняет кайф от осознания, что она всецело моя.
— Я люблю тебя, — хриплю в ее влажную шею. — И пиздец как хочу. Постоянно. Но боюсь
