- Правильно, - киваю, касаюсь ее губ своими и ставлю в этом споре точку, - Ты сахарная.
Она снова начинает было смеяться, но я упираюсь в нее, и все веселье затмевает страсть.
Вхожу, слыша свое протяжное имя — лучшее, как его кто-то мог бы произнести.
Ника
Мы сидим в гостиной, разделив один комплект одежды на двоих: я в его футболке, а Миша в одних спортивках. Едим пиццу. По телеку идет какая-то муть, но я не скажу, что сильно об этом беспокоюсь.
Мне плевать, что смотреть.
Миша меня обнимает одной рукой, поглаживая по спине, а я слушаю стук его сердца и…так, черт возьми, счастлива! Как жила все это время без него?! Не помню. Будто и не жила вообще.
Мне никогда так тепло не было…
Я так боялась, что он испугается беременности…и он испугался, да. Миша открыто это признал, что только плюсов ему добавляет.
Мне нравится его искренность и честность.
Кажется, что он вовсе не умеет врать! Наверно, это не так? Возможно, с ходом времени, я пойму, что Сахаров еще тот мастак рассказывать Басни, однако, верится мне, что это не будет что-то серьезное.
Почему-то я знаю. Он никогда меня не обидит…
Нежный, ласковый, заботливый мужчина. Такой тактильный. Вот кем он оказался! В нем нет жестокости, грубости. В нем нет дерьма! Несмотря на красочный образ, он не является плохим человеком. И да, поэтому я знаю, что он никогда меня не обидит.
А еще потому что, кажется, в его глазах я вижу свое отражение. Только свое.
- Надо будет подумать о квартире… - задумчиво говорит, старательно разглядывая начинку пиццы и решая с какой стороны ее лучше пригубить.
Я смеюсь.
Черт! Просто нереально не засмеяться — видели бы в эту моську.
- Что смешного? - бубнит, брови хмурит — я смеюсь еще сильнее, а потом тянусь и поцелуем убираю соус с верхней губы.
- Ничего. Продолжай…
- Очевидно, что мой лофт для ребенка не подходит. И машина.
- А что с ней?
- Ну…разве не нужен семейный седан? Там…минивэн?
Поднимаю брови.
- И ты готов отказаться от своей спортивной крошки ради минивэна?
Миша сразу кривится, чем снова меня смешит.
- Вот именно.
- Нет! Что за бред?! Я откажусь! И…
- Миша, тормози. Рано пока об этом думать. У нас девять месяцев впереди…
- Кстати, эм…насчет этого?
Немного напрягаюсь, когда вижу его странное выражение лица.
- Миш?
Пожалуйста, не говори, что ты сомневаешься в отцовстве.
- Может…поговорим о…
О нет!!!
- … О твоем разводе?
- Если ты думаешь, что я спала с ним тоже, я тебя…стоп, что?
Ой. Тирада вырвалась раньше времени, так что теперь Миша лупит в меня глазами и правильно делает.
- Прости? - хмурится, но теперь строго, - О чем это ты там успела подумать уже, а?
- Я просто…
Пицца летит в коробку, а он резко опрокидывает меня на диван и нависает сверху.
Смотрит.
Черт.
Когда он так смотрит — я таю…
- Ты, значит, любишь делать поспешные выводы, моя девочка? - шепчет низко, посылая мурашки по телу и заставляя только-только снятый ком внизу живота снова напрячься.
Я шумно сглатываю.
- Это твой ребенок.
- Я знаю.
- Миш…
- Мне плевать, - отрезает, сжимая мои бедра сильнее, - Это мой ребенок и точка.
- Ты даже не сомневаешься? - шепчу не своим голосом, он жмет плечами.
- Ты моя. Ребенок мой. Тема закрыта.
Господи…
Я не верю, что мне так повезло.
Господи!!
Притягиваю его к себе и вонзаюсь поцелуем раньше, чем успевает добавить что-то еще из арсенала своих крыше сносных фразочек.
Мне хватит. У меня уже передоз! Пожалуйста, просто молчи…
- Ника, ты же только что поела и…
- Боже, да заткнись!
Глухо смеется мне в губы.
Мамочки…
Кажется, вместо токсикоза у меня будет другая проблема. Постоянное желание чувствовать внутри себя своего мужчину. Это гормоны? Наверно…пятьдесят на пятьдесят.
- Миша…
Его имя, как кодовое слово. Если до этого он пытается бороться, то дальше уже все преграды сносятся напрочь.
Остаемся только мы.
Он подается на меня и вжимается между ног, чтобы я чувствовала каждый сантиметр его желание, и я чувствую. И меня трясет.
Если вся моя жизнь пройдет под ним, как наша неделя в Питере, плевать! Эта жизнь стоит, чтобы ее прожить…
Я тянусь к резинке его штанов, чтобы наконец-то закончить эту муку, но вдруг все рушит звонок. Телефон Сахарова настырно жужжит на столе.
- Да твою мать! - рычу, Миша отстраняется с усмешкой.
- Спокойно, тигрица. Дай посмотрю, кто звонит.
- Если неважно, ты не будешь отвечать!
- Это приказ? - выгибает брови игриво, но я строго киваю.
- Именно.
Потому что не могу! Он мой! И пусть весь мир подождет.
С досадой смотрю, как Миша берет свой проклятый мобильный, но сразу напрягаюсь. Он хмурится. Сильно.
- Ник, это…важно. Подожди.
Он встает, отходит к окну, а я медленно сажусь. Господи. Что еще?! Почему-то в душе появляется смута. Еще призрачная догадка, что связанно это все как-то с Хрусталевым!
Что-то не так.
Что-то происходит.
Все слишком просто оборвалось.
Что-то не так.
По коротким ответам, по многозначительной паузе, я это сразу понимаю.
Что-то случилось.
Через пять минут Миша возвращается на место, присаживается, невидящим взглядом смотрит в одну точку.
Господи! Ну что?!
- Миш? Кто звонил?
- Хрусталев. Старший.
Холод опускается вниз. Примерно на уровень с сердцем, то есть в пятки.
Боже…
- Он…он жив? - еле слышно шепчу, Миша сразу на меня смотрит и хмурится.
- Ника! Ты с ума сошла?!
Не успеваю опомниться, как оказываюсь у него на руках.
- Успокойся.
- Зачем он звонил? Хрусталев...
- С Яном все нормально. По крайней мере, насколько он знает…
- В смы…
Миша прижимается ко мне, не дав договорить, а потом я слышу…тихий…смех?!
- Ты что…ржешь?!
Поднимает голову. Весь красню-ючий! И правда ржет!
- Да чтоб тебя! - шиплю, шлепаю его по плечам, а потом пытаюсь выбраться, - Пусти! Ты дурак! Напугал!
Смех становится сильнее, как и хватка — я остаюсь на коленях.
- Тише, девочка. Тише. Просто…твой развод, кажется, пройдет без сучка и без задоринки. Как говорится…
Снова напрягаюсь. Мы уже успели обсудить, что скорее всего свободу я смогу получить только через суд, а теперь…
- Что-то случилось.
Миша слегка жмет плечами.
- Вроде того.
- Ты можешь объяснить нормально?!
- Конечно, - откинувшись на спинку дивана, Сахаров кладет руку мне на бедро и улыбается, - Сегодня Хрусталев забрал мою долю от бизнеса из банка. Через три часа он купил билеты в Доминикану, написал отцу сообщение и улетел.
Что?!
Хлопаю глазами, а Сахаров ставит точку.
- С моими деньгами.
Хлопаю глазами активней.
- Стой…он…
- Обокрал меня? Да.
- Но…
- Что-то мне подсказывает, что он хотел откупиться от меня, а когда понял, что не выйдет, то психанул и…просто решил свалить.
И ОН ПРОСТО ЖМЕТ ПЛЕЧАМИ! ПРОСТО! ЖМЕТ! ПЛЕЧАМИ!
- И тебя это не волнует?! - выхожу из себя, нервно прикрикивая, - Миша! Это же куча денег и…
- Куча денег, правда.
- И он украл их! У тебя!
- Я тоже у него кое-кого украл. Меня такой обмен устраивает.
- А меня нет! - черт, - Он же…он обокрал тебя из-за меня…я… Миша, прости, пожалуйста, я…
- А ну-ка ша!
Я вздрагиваю от громкого голоса, застываю со слезами на глазах, но в нем нет строгости. Только напускная.
Там — чертики…и…радость?
- Почему ты радуешься?
- Потому что по итогу мы оба получили, что хотели. Я — тебя. Он — свободу. Это честно.
- Но он украл деньги твоего отца, Миша! Из-за меня!
- Это неважно.
- Как это неважно?! Важно! Я…разве все это того стоило и…
Мое лицо попадает в плен его горячих рук, и я слышу тихий шепот, что уносит меня всегда в Нирвану.
