замечает переполоха, который она вызывает, по двум причинам. Первая заключается в том, что она не представляет, насколько красива.
Она не знает, что каждая черточка ее лица — физическое совершенство, что каждый взгляд ее мерцающих глаз и улыбка на полных губах способны заставить любого мужчину пойти на тяжкое преступление только ради возможности увидеть их еще хоть раз.
Второе — это то, что ее глаза крепко прикованы ко мне, кажется, не замечая ничего другого, и, черт возьми, если это не делает меня счастливым.
— Что ты делаешь?
— Играю.
— Почему?
— Я ни секунды не верю, что ты действительно собираешься играть в пивной понг на раздевание, — говорю я, отводя руку назад и вперед, готовясь к броску. — Ты слишком хорошая девочка для этого. — Я бросаю мяч, и он идеально приземляется в один из их стаканов. — Я хочу быть в первом ряду, когда ты признаешься, что на самом деле не хочешь раздеваться.
Я ухмыляюсь, когда мои глаза встречаются с ее глазами.
Она пригубливает пиво, берется за заколку в волосах и разжимает ее, позволяя волосам струиться вокруг нее драматическими волнами и на мгновение гипнотизируя меня.
— Хм, — хмыкает она, кладя заколку на стол. Я не спорю с ней по поводу того, считается ли это предметом одежды или нет. Пока что она лишь доказывает мою правоту. — Разве ты не говорил то же самое об украшениях на моем теле?
Другой парень, все еще стоящий рядом со мной, заинтересованно смотрит на нее. Я наблюдаю, как его глаза опускаются к ее груди, а затем продолжают медленно спускаться вниз…
— Отвали! — я рычу на него. Мне нужен еще один мужчина, представляющий пирсинг ее сосков, как мне нужен удар по яйцам.
Он заставляет себя сдерживаться.
Нера поднимает на меня бровь, и я широко развожу руки в ответ.
— Двое на одного. Меня будет легко победить.
— Вообще-то я собираюсь отказаться и от этого поединка, — говорит Нера, бросая на Сикс укоризненный взгляд, а затем берет свой напиток и уходит.
Остаемся мы с Сикс, наши взгляды устремлены друг на друга через стол.
Она бросает мяч, и он не попадает в стол.
— Ты всегда ужасно целилась, — бормочу я, наклоняясь, чтобы поднять мяч.
Краем глаза я вижу, как она напряглась.
Не думаю, что я вспоминал ей о прошлом, не связывая это напрямую с моей неприязнью к ней. И уж точно я никогда не говорил ничего, что звучало бы хоть отдаленно похоже на ностальгию, как то, что я только что сказал.
Но это правда. Она всегда была любительницей бросать мячи, независимо от их вида, формы или размера. На нее никогда нельзя было положиться в баскетболе или бейсболе, и это было единственное время, когда мы ее переигрывали.
— Да, но ты был слишком занят, гоняясь за мной по лесу и кукурузным полям, чтобы научить меня бросать.
Кажется, она сама удивлена своими словами, ее горло сжимается, когда она сглатывает.
Мы ступаем на опасную территорию с этими воспоминаниями о том, что давно умерло и не имеет надежды на возрождение.
Я закрываю тему, пока она не зашла дальше.
Затем прочищаю горло.
— Тогда мне будет проще.
Я бросаю мяч.
Он попадает в чашку.
Она стягивает с себя кожаную куртку и отбрасывает ее в сторону, где она падает на стоящий рядом стул.
Похоже, она все-таки играет. Посмотрим, как долго продлится ее храбрость.
Она бросает мячик.
Он ударяется об ободок чашки по периметру, в итоге отскакивает в сторону и падает на стол.
Я шикаю, надеясь раззадорить ее, когда снова поднимаю мяч и снова бросаю.
Я делаю паузу, ожидая, пока ее взгляд оторвется от мяча и встретится с моим. Когда это происходит, я закрываю глаза и бросаю, ухмыляясь, когда слышу звук удара мяча о жидкость.
Приоткрыв веки, я наблюдаю темными глазами, как она скрещивает руки на животе, берется за края свитера и медленно стягивает его через голову, обнажая очень пышные сиськи, давящие на натянутую ткань черного топа.
Очевидно, что на ней нет бюстгальтера.
На ней видны линии бледной кожи, усыпанной веснушками, которые исчезают в юбке, низко сидящей на бедрах.
— Ты думал, я не буду играть, да? — она дразнит меня, на этот раз ее очередь ухмыляться. — Продолжай, и я покажу тебе, насколько я серьезна.
Она бросает мяч и снова промахивается.
Мои ноздри раздуваются, когда я прихожу в себя. Я ни за что не позволю ей снять еще один предмет одежды на публике.
Я сжимаю кулак вокруг мяча и кладу его на стол, отказываясь бросать.
— Признай, что ты проиграла, и мы можем на этом остановиться.
— Нет, — говорит она. — Продолжай играть.
Она открыто подначивает меня. Она пытается заставить меня снова выйти из себя?
Я разжимаю кулак и смотрю на мятый шарик для пинг-понга в своей руке.
— Вот, используй этот. — Дружелюбно говорит она, бросая мне шарик, который я выхватываю из воздуха.
— Что ты делаешь? — я рычу, мой рассудок держится на волоске. — Ты пытаешься показать половине школы свои сиськи?
— Почему бы и нет? Я не замужем.
— Ты помолвлена. — Я ворчу, поправляя ее и делая голос тише, чтобы никто меня не услышал.
Черт, как же хорошо звучат эти слова.
Она поднимает левую руку вверх, ладонью от себя, и шевелит пальцами.
— У меня нет кольца. — Она подчеркивает. — Или настоящего жениха.
Я пытаюсь думать об Асторе, пытаюсь сказать себе, что не могу снова трахнуть его девушку, но прямо сейчас потребность душить ее своим членом, пока я не заткну ее умный рот, сеет хаос в моем мозгу и теле.
— Не играй со мной. — Я говорю, подбрасывая мяч и наблюдая, как он приземляется в одну из ее оставшихся чашек.
Это угроза, и я надеюсь, что она воспримет ее именно так.
Но, конечно же, она этого не делает.
Не отрывая от меня взгляда, она слегка наклоняется вперед, протягивает большие пальцы под юбку и зацепляет их за пояс трусиков.
У меня в груди перехватывает дыхание, когда я наблюдаю, как она медленно стягивает стринги вниз по ногам, обнажая кружевную ткань, когда она проходит через край юбки и продолжается над коленями.
Она вынимает из трусиков одну ногу, затем другую. Схватив чашку, она достает пинг-понг, отхлебывает пиво, опускает на его место трусики и ставит обратно на стол между нами.
— Или что? — она бросает вызов, ее взгляд непоколебимо устремлен на меня.
Феникс
Мое настроение меняется на совершенно мрачное в мгновение
