ока.
Я обхожу стол и бросаюсь к ней, выхватывая из чашки ее трусики и засовывая их в карман брюк, когда настигаю ее.
Не останавливаясь, я хватаю ее за руку и молча тащу за собой.
— Эй! Что ты делаешь? — требует она, ее тон высокий и взволнованный.
Я не отвечаю, продолжая тащить ее за собой по коридору, пока не дохожу до двери своей спальни. Я распахиваю ее и заталкиваю ее внутрь, после чего вхожу и захлопываю дверь.
Я поворачиваю замок с мягким щелчком, который в тишине раздается громко, как выстрел.
Она поворачивается ко мне лицом с шокированными глазами.
— Что ты делаешь? — снова спрашивает она.
Я подхожу к комоду с правой стороны спальни и открываю один из них, хватаю вещи и бросаю их на кровать, пока она продолжает смотреть на меня.
— Феникс? — спрашивает она, ее голос звучит неуверенно.
Ее бравада падает со скоростью света, когда мы остаемся одни в комнате, и я могу делать с ней все, что захочу.
Я захлопываю ящик и поворачиваюсь к ней.
Делаю шаг вперед, а она делает один, отступая назад, пока ее колени не упираются в край моей кровати, и она вынуждена сесть.
— Ты пыталась меня спровоцировать. — Я огрызаюсь.
Она смотрит на меня большими, широко раскрытыми глазами.
— Сначала ты спровоцировал меня, сказав, что я не сделаю этого.
— Ты пыталась спровоцировать меня, — повторяю я, проводя большим пальцем по ее дрожащей нижней губе и наслаждаясь неуверенностью в ее глазах, — и это сработало. — Продолжаю шепотом.
Это отвлекает ее, и она не замечает наручника, пока он не застегивается на ее запястье.
— Что ты… Феникс! — она вскрикивает, когда я тащу ее на кровать.
Я обматываю цепь вокруг столбика кровати и заставляю ее свободную руку опуститься над головой, а затем застегиваю второй наручник на ее запястье.
Ее глаза расширены и рисуют такую прекрасную картину всего, что она чувствует, что у меня возникает искушение сделать снимок, чтобы увековечить этот момент.
В них неуверенность, немного страха, опасения и, что самое удивительное, предвкушение.
Я стою, обхватив свой твердый член через джинсы, и смотрю, как она лежит передо мной.
В этой позе нижняя часть ее сисек выглядывает из-под топика, розовые соски видны настолько, словно дразнят, но в основном скрыты топиком. Ее юбка слегка задрана, она лежит выше середины бедра, но при этом не закрывает ее киску.
Толчок похоти пронзает мой член, когда я вспоминаю, что она голая под юбкой и, вероятно, мокрая от желания.
Она с разочарованным возгласом дергает за наручники.
Металл громко лязгает о металл, но она остается крепко скованной. Она смотрит на меня с ожиданием.
— Никс, что ты…, — пытается она снова, но на этот раз я заглушаю остаток ее фразы рукой и приближаю свое лицо к ее.
— Шшш, — шепчу я сквозь пальцы, наши рты разделяет только моя рука, — я же просил тебя не называть меня так.
Другой рукой я провожу по внутренней стороне ее правого бедра, чуть выше колена.
Ее дыхание сбивается, я, черт возьми, чувствую его на своей руке, и ее глаза расширяются.
Одно прикосновение.
Это все, что нужно, чтобы она отреагировала на меня так, будто я только что задел провод под напряжением. Ее грудь двигается вверх-вниз в ритме ее прерывистого дыхания, пока она невозмутимо смотрит на меня.
— Ты никогда, мать твою, не слушаешь. Это изменится после сегодняшнего вечера.
Моя рука медленно поднимается по внутренней стороне ее бедра, едва заметно касаясь кожи, и исчезает под юбкой. Ее глаза еще больше расширяются, когда мои пальцы скользят по ее бедрам, а затем слегка касаются ее клитора.
Она вскакивает, как будто ее только что ударили розгами для скота, выгибается от моего прикосновения и еще больше поднимается на кровати.
Она такая чертовски чувствительная.
Я продолжаю путь своей руки вверх по ее телу и хватаю ее за талию, наслаждаясь ощущением того, как мои пальцы собственнически впиваются в ее кожу.
Я опускаю колено на кровать между ее ногами и использую его для стабилизации, когда наклоняюсь над ней, убирая руку от ее рта и прикладывая ее к лицу девушки, чтобы удержать свой вес.
— Я отомщу тебе за это, — предупреждает она, как только ей снова позволяют говорить, ее тон вызывающий.
Я насмехаюсь и ничего не отвечаю, своим молчанием давая ей понять, что я думаю о ее маленькой угрозе.
Пусть попробует.
Отпустив ее талию, я одной рукой расстегиваю джинсы и достаю свой член, с такой силой проводя кулаком вверх и вниз по его твердой длине, что кажется, будто я могу содрать верхний слой кожи.
Проходит совсем немного времени, и я чувствую, что мои яйца напрягаются, поэтому я ползу вверх по ее телу и подношу свой член к ее рту, холодный металл моего пирсинга упирается в ее губы.
— Открой рот, — требую я. Когда она не делает этого сразу, я сжимаю ее челюсти. — Открой его, пока я тебя не заставил открыть.
Ее глаза стреляют в меня кинжалами.
— Бл…
Я пользуюсь небольшим отверстием, когда она проклинает меня, и вставляю свой член в ее губы.
Она удивленно вскрикивает, случайно открывая рот шире и позволяя мне вставить член глубже в ее рот, пока я не упираюсь в заднюю стенку ее горла.
— Вот так… — я мурлычу что-то среднее между стоном и рыком. — А теперь будь хорошей девочкой и соси.
Я вытаскиваю на несколько сантиметров, оставляя внутри только кончик, чтобы она не могла зажать рот, а затем ввожу снова.
Она подается назад, притягивая меня в рот, втягивая щеки, когда я снова ударяюсь о заднюю стенку ее горла, заставляя ее задыхаться.
— Блять, вот так. Вот так.
Я наклоняюсь вперед, используя раму кровати для поддержки и лучшего угла, когда начинаю вводить и выводить, вводить и выводить, снова и снова.
Ее рот кажется невероятным — тугой, горячий и влажный, и мне требуется все, чтобы не кончить в первые две минуты.
— Ты такая хорошая маленькая шлюшка. — Я хвалю, полностью опьяненный похотью: — Если бы я знал, что ты можешь так сосать, я бы засунул свой член тебе в глотку, когда поставил тебя на колени после того, как застукал с Максом.
У меня портится настроение, когда я вспоминаю, как этот ублюдок прикасался к ней.
— Ты не должна была позволять ему прикасаться к тебе.
Она стонет, и вибрация пронзает мой член, поднимается по позвоночнику и заставляет волосы на затылке встать дыбом.
Я смотрю на нее, и она
