class="p1">Кажется, это называется синдромом самозванца.
Последнее, чего я ожидала, что Виктор привезет меня в самый шикарный ресторан города.
Я слышала от девчонок на работе, что заказывать здесь столик нужно чуть лине за месяц.
Все еще не находя в себе силы встретиться с требовательным взглядом Воронцова, беспомощно разглядываю зал внизу. Посетителей немного и там, а уж тут, в своеобразном бельэтаже, для меня чересчур уединенно.
Стоит официанту раствориться, как я снова остро ощущаю волны животного магнетизма Виктора, и мне хочется сбежать от его пристального внимания.
А оно только усиливается, начиная с того самого момента, как я, переодетая в новое платье, вышла к Воронцову. Он обжег меня таким взглядом, что мне показалось, будто наряд на мне стал прозрачным.
— Все же стоило надеть на Тимку костюм, — стараюсь я говорить нейтрально, но, боюсь, Виктор прекрасно считывает мое состояние.
— Успеет еще в пиджаках намучиться, — хмыкает он.
Будто назло мне, Воронцов встал на сторону ребенка, и теперь тот щеголяет в джинсах и нежно-голубом джемпере, и, похоже, этим Виктор почти полностью завоевал восхищение Тимошки. Для полноты детского восторга Воронцову осталось стать только водителем мусоровоза.
— И потом, — продолжает Виктор, — имей снисхождение. Я тебя-то одел с трудом, на Тимофея сил уже не осталось.
Я вспыхиваю.
Это он про мое активное сопротивление надевать шубу, а именно ее Воронцов привез в том самом черном чехле.
И ведь умом я понимаю, что пуховик поверх коктейльного платья — нелепость, а моя старенькая искусственная шубка совершенно неподходящей длины, но самоуправство Виктора все время заставляет меня чувствовать неловкость.
А уж когда он взялся помогать мне шубу надевать…
Лицо начинает пылать, стоит вспомнить этот акт неприкрытого соблазнения. Воронцов умудряется превратить абсолютно невинный процесс в ужасно неприличный.
В голове разом всплывают картины, как он уронил меня на меха, я буквально снова ощущаю его объятия, его дыхание, смелые ласки сильных рук.
С каждым прикосновением тело все охотнее откликается на невербальный призыв Виктора. Он словно день за днем приручает меня. Я это чувствую и ничего поделать с этим не могу.
И когда я заперла дверь квартиры, а Воронцов подхватил меня на руки, чтобы я не шла по снегу в туфлях, я позволяю себе уткнуться носом ему в шею и тайно вдохнуть запах этого будоражащего мужчины, который непонятно как появился в моей жизни.
И сейчас я сгораю от стыда при мысли о том, что Виктор мог уловить это.
Я боюсь выдать, что не так равнодушна к нему, как мне бы того хотелось. И дело не только в том, что он — мой первый. Сегодня я рассчитывала прикрываться от него детьми, но Воронцов уже успешно нейтрализовал Тимку, полагаю, и на вечер у него есть не менее эффективный план.
— Варь, посмотри на меня, — мягко просит Воронцов, и я, понимая, что и дальше играть в прятки глупо, все-таки перевожу взгляд на него и тут же попадаю в плен карих глаз.
— Вы хотели поговорить о чем-то, Виктор Андреевич, — облизну в губы, напоминаю я.
— Ты наконец снизошла до моих желаний? — иронично спрашивает он. — Да, Варвара. И поговорить, и кое-что еще.
На секунду его прерывает официант. Налив нам в бокалы напитки, он снова бесшумно скрывается, оставив на столе перед Виктором поднос, на котором лежит что-то темное.
— Я вас слушаю, Виктор Андреевич.
— Всегда бы так, — уголки его губ подрагивают. — А вот если б ты меня еще и слушалась… — мечтательно тянет он.
— Мы собрались здесь помечтать? — чуть резче, чем следует, отзываюсь я.
— Чтобы сказку сделать былью, — цитирует Воронцов, но под моим напряженным взглядом переходит к сути. — Ты мне нравишься, Варя. Очень. Думаю, ты — ведьма.
У меня сердце пропускает сразу несколько ударов, но я не знаю, что ответить на эти слова.
— Ты мне нужна. Я решил сказать это прямо, раз деликатных намеков ты не понимаешь.
Как на грех, я в этот момент делаю глоток, чтобы запить откровения Виктора, и чуть не давлюсь водой.
Деликатные намеки?
Я что-то пропустила?
А Воронцов, открыто глядя в мои распахнутые от изумления глаза, продолжает:
— Я хочу тебя. Себе. И не собираюсь от тебя отказываться. Тебе будет хорошо со мной. Я не подарок, это правда, но ведь есть и преимущества…
Он чуть сдвигает приборы на столе и пододвигает оставленный официантом поднос ближе ко мне так, что мне становится виден широкий низких бархатный футляр с золотым вензелем в виде буквы «Б».
Все в городе знают, что это логотип ювелирного магазина Бергмана, и цены там баснословные.
Длинные пальцы откидывают крышку, и моему взору предстает ни много ни мало сверкающее колье.
Господи! Это же не могут быть бриллианты, правда?
В полном шоке я разглядываю искрящиеся камни, оправленные в белый металл.
В самом волшебном сне мне и присниться не могло, что мужчина захочет подарить мне что-то подобное…
Но, разумеется, я не могу это принять.
— Не тороплю с ответом. Варя, у тебя есть время. До вечера.
Это называется «не тороплю»?
Я уже почти открыла рот, чтобы отказаться, но Воронцов поддевает колье и поднявшись подходит ко мне.
— Ты сказала, достаточно попросить, — вкрадчиво напоминает Виктор, встав за моей спиной, отчего у меня вдоль позвоночника бегут мурашки.
Колье прохладой ложится на мои ключицы.
Я чувствую теплые пальцы, застегивающие замок у меня на шее и поглаживающие позвонки.
— Я прошу тебя стать моей.
Эти слова, произнесенные с неприличным подтекстом, на самом деле ничего не значат. Нет за ними ничего.
Стать его кем?
Спутницей? Любовницей? Игрушкой?
Разочарование, неожиданно острое, впивается в сердце. Не таких слов девушки ждут от мужчины.
А то, что Воронцов подкупает меня подарками, как раз и говорит о том, что ничего серьезного он не предлагает. Так. Товарно-денежные отношения.
Я готова расставить все точки над «и», но появление Тимошки заставляет меня прикусить язык. Уж слишком жесткие фразы хочу я сказать Виктору. Ребенку такое слышать не стоит.
Почувствовав, как я закаменела под его ладонями, Воронцов настойчиво повторяет:
— Ответ дашь вечером. Я постараюсь не сойти со ума до этого момента, а ты, Варя, не торопись. Подумай. Не руби с плеча, как у тебя это водится.
Устало прикрываю глаза. Этот мужчина — не мое. Слишком сильно он шатает мою реальность. Раскачивает меня как на качелях. Я обещала ему поговорить с Тиль, и я это сделаю, но потом… нужно найти такие слова, чтобы Виктор принял — нам не по пути.
