все могло бы быть по-другому, если бы он этого хотел, но я бы боролась за что? Мы с Джейкобом заключили соглашение. Никаких обещаний и вопросов. Конечно, он мешает мне спать по ночам. Да, когда я рядом с ним, мне хочется броситься в его объятия и впитать силу и комфорт, которые он предлагает. И кого волнует, что каждый раз, когда я вижу его, я нахожу в нем еще одну черту, которая делает его идеальным для меня? Как бы нам обоим ни хотелось, чтобы все было по-другому, все остается так, как есть. Поэтому я держу рот на замке.
Себастьян выходит из кухни, и мы с Джейкобом быстро отстраняемся друг от друга. Он оглядывается с ухмылкой.
— Мы помыли за тебя посуду.
Мои глаза расширяются, и я натягиваю на лицо ухмылку, надеясь, что он не видел, как мы держались за руки.
— Правда?
— Да.
Когда Мелани присоединяется к нам, ее кофта насквозь промокшая.
— Я мыла посуду. Себастьян вылил воду.
— Что ж, спасибо вам обоим. Полы, наверное, пришлось мыть шваброй.
— Как ты думаешь, мы могли бы повесить мое новое зеркало после того, как Джейкоб уйдет?
Она просит уже неделю, но у меня не было ни минуты, чтобы подумать.
— Конечно.
Себастьян, не желая упускать такой шанс, вскакивает.
— О! Мы можем починить полку, которую повесил дедушка? Книги соскальзывают.
— Я постараюсь.
Мой тесть начал делать все неправильно, чтобы заставить нас перестать просить — по крайней мере, такова моя теория.
— Я могу помочь, — предлагает Джейкоб.
— Чем?
— Я могу повесить зеркало и починить полку.
— Джейкоб, это мило, но…
Он поднимает руку.
— Мои навыки ремесленника ограничены, но я могу это сделать. Ты приготовила мне ужин, так что считай это благодарностью.
Мелани выглядит так, будто вот-вот завизжит, потому что из всех вещей, которые я умею делать, вешать картины и зеркала — не моя стихия. Я пытаюсь, но в какой-то момент все, что я вешаю, всегда падает.
Она вскакивает.
— Это было бы здорово. Серьезно, я просила дедушку, он вешал все вещи, потому что мама…
— Мама была занята, — пытаюсь я предложить объяснение.
Он поджимает губы.
— Я чувствую здесь какую-то историю.
— Никакой истории.
Мел смеется.
— Нет, это не история, просто разбитое стекло.
— Мелани! — я шиплю.
— Моя мама умеет чинить вещи, но не вешать их.
Я стону.
— Дети были созданы на этой земле, чтобы раздражать взрослых.
— Папа смеялся над ней, потому что иногда, посреди ночи, что-то просто… падало. Это всегда было что-то, что она вешала.
— И только ради этого я собираюсь повесить зеркало.
Джейкоб хихикает.
— Значит, есть что-то, в чем ты не сильна?
— Я много чего не умею.
Он наклоняется ближе.
— К счастью, готовка не входит в число тех вещей, в которых ты не разбираешься.
Я закатываю глаза.
— Продолжай в том же духе, и Магнолия поднимется на ступеньку выше тебя в категории дружбы.
— Ты ранила меня… — он прикрывает руками сердце, когда говорит это.
— И теперь я сомневаюсь в твоих актерских способностях.
Мелани хватает меня за руку.
— Мам, пожалуйста, позволь Джейкобу повесить его за тебя. Я обещаю, что больше не буду смеяться над твоей одеждой или умением вешать.
Это ложь. Только сегодня она сделала замечание по поводу моих туфель и спросила, не одолжила ли я их у свекрови. Она сказала, что они уродливы и мне следует чаще носить каблуки, потому что в них мои ноги выглядят стройнее. Я и не подозревала, что мои ноги выглядят толстыми. Благодаря дочери я десять минут стояла перед зеркалом, приподнимаясь на носочках.
— Если Джейкоб действительно хочет это сделать.
Он надувает грудь.
— Конечно, я хочу иметь возможность продемонстрировать свои мужские способности.
— Ты вешаешь зеркало, — говорю я.
— Это то, что ты, очевидно, не умеешь делать.
Мел хихикает.
— Пойдем, Джейкоб, я покажу тебе, где лежат инструменты, которые хранит дедушка.
Они вдвоем уходят, а я иду на кухню, чтобы проверить, что мои дети сделали с посудой. Как я и предполагала, они положили четыре тарелки и вилки в посудомоечную машину. И все. На столе и плите по-прежнему стоят различные миски и посуда, а по всей комнате разбросана мука. Я люблю готовить это блюдо, но совершенно не люблю убирать после него. Я готовлю соус за два дня до того, как планирую сделать лазанью, а за день до этого делаю лапшу. Потом начинается готовка, и на кухне воцаряется хаос. Когда я иду по кухне, слышу, что мой телефон звонит, и на экране появляется лицо Сибил. Я могу проигнорировать ее, что я и хочу сделать, но она просто позвонит снова. Если я не возьму трубку, она позвонит Мелани или Себастьяну. Того, что я отправлю ее на голосовую почту, достаточно, чтобы она решила, что я что-то скрываю. Так что пора действовать быстро.
— Привет, Сиб.
— Привет. Что ты задумала? — она откидывает свои светлые волосы в сторону, делая глоток вина.
— Ничего. Просто убираюсь после ужина.
— Папа всегда говорил, что дети — это меньше беспорядка для взрослых.
Обычно я бы отметила, что это бессмысленно, потому что наличие детей определенно не означает меньше беспорядка… никогда, но это выльется во что-то гораздо более длинное, чем мне хотелось бы.
— У меня всего несколько минут, в чем дело?
— Зачем так торопиться, сладкая?
Потому что у меня в доме Джейкоб Эрроувуд, и я не хочу, чтобы ты об этом знала.
— Завтра у меня напряженный день. Я хочу провести немного времени с Себастьяном и Мелани, пока они не уехали на выходные.
Она широко улыбается и кивает.
— Дети уезжают на выходные? Подожди, — она кладет трубку. — Реджи! Принеси, пожалуйста, ноутбук сюда, — пауза, и она хмыкает. — Я не спрашивала, где он. Я знаю, что он на кухне. Я прошу тебя принести его мне, — она снова смотрит в камеру. — Клянусь. Я люблю этого мужчину больше, чем любая женщина могла бы, но иногда он сводит с ума.
— А ты — просто прогулка по парку.
Она кивает.
— Именно так. Я почти ангел.
— Как бы мне ни хотелось подискутировать, но мне пора.
— Бренна Аллен, не торопись, когда я звоню. Нам нужно многое обсудить. Я знаю, что у тебя было свидание под дождем, но с тех пор ты его не видела? Вы… ну, знаешь… сделали это снова?
— Сибил Дэниелс, я люблю тебя, но сейчас я вешаю трубку.
Ее челюсть отпадает, и она смотрит на меня.
— Ты шутишь?
— Ни капельки. Я собираюсь прибраться на кухне, а потом пойти побыть с
