— С плёткой и в латексе?
— Извращённые, однако, у тебя вкусы.
Я легла локтями ему на грудь.
— Ты серьёзно насчёт свадьбы?
Кирилл вздохнул.
— Ежонок, когда люди встречаются и продолжают встречаться с серьёзными намерениями, через полгода-год они обычно женятся. По-моему, это очевидно.
— А если не женятся?
— Их проблемы.
Хм. Звучало логично.
— Ну, и с другой стороны, если у тебя настолько отказали мозги, чтобы почти жениться на Марине, чем я хуже-то? — задумчиво проговорила я.
— Не такая популярная, — злорадно сообщил Кирилл. — Представь, что будет, если заказчику не понравится твоя рукопись? Как после этого с тобой вообще встречаться?
— Рррр!
Кирилл засмеялся и сгрёб меня в охапку. Я ойкнула — и оказалось распростёртой прямо под ним.
— Ежонок, — дразняще произнёс он. — Куда ты хочешь заехать завтра? Так и быть, отпущу тебя на волю на пару часов.
— Кафе-мороженое, — тут же сказала я. — Сорбет в холодильнике закончился.
Он поцеловал меня в кончик носа.
— Так и сделаем. А сейчас спать.
— Спать? — разочарованно протянула я.
— Четыре авторских, ежонок. Заниматься любовью ночи напролёт будем потом. А сейчас тебе нужно выспаться.
Это «потом» прозвучало для меня музыкой, и я счастливо закрыла глаза.
— И, кстати, — добавил Кирилл. — С заказчиком мы всё-таки встречаемся. Седьмого.
Седьмого.
Я задумалась. А если…
А если дописать книгу до седьмого числа? И сдать уже готовую рукопись? По сути, я уже знаю, чем всё кончится, и что будет дальше: финальную прямую всегда проще писать, когда катишься по накатанной колее.
Вот только…
Законы жанра. Чёртовы законы жанра.
Завтра мою героиню ждёт разбитое сердце. И одновременно тяжёлый удар может ждать меня — если Марина и впрямь ждёт ребёнка от Кирилла.
Пан или пропал. Или вечная любовь — или… гм, «всё сложно». Впрочем, «всё сложно» для меня всегда было эвфемизмом для «чёрт, ну я и попала».
Уже засыпая, я почувствовала, как Кирилл обнимает меня во сне. И улыбнулась.
Пятое число.
Я проснулась первой, с торжеством заметила я, глядя на спящего Кирилла. Он выглядел по-детски расслабленным и почти счастливым. Такой сильный, такой большой… мой.
Никому не отдам.
Я наклонилась над ним, несколько секунд наблюдая за дрожанием ресниц. А потом поцеловала в губы.
— Просыпайся, соня, — прошептала я. — Сегодня мой авторский лист с хвостиком пишешь ты.
— Согласен на хвостик, — сонно пробормотал Кирилл. — Который час?
— Половина десятого.
Кирилл покачал головой, открывая глаза.
— Я совсем разленился. Пойдёшь со мной в душ, ежонок? Разврат гарантирую.
Я ехидно ухмыльнулась.
— Ну разве я могу отказаться, когда редактор требует?
— Властно требует, — уточнил Кирилл, садясь в постели. — Иди сюда.
Его губы накрыли мои. Казалось, Кириллу было совершенно безразлично, чистила ли я ещё зубы или нет. И я любила его за это.
Кирилл подхватил меня на руки и понёс в ванную. По пути с кровати слетела простыня, а по полу покатилась пустая бутылка вина, но мы не обратили на это никакого внимания.
Зубы мы чистили перед раковиной вместе. Я старательно делала вид, что выгляжу сексуально и эротично, особенно когда синий сгусток пасты шлёпнулся мне на грудь, а Кирилл как ни в чём не бывало подхватил его и переложил на свою щётку.
И побрился. Простой чёрной портативной электробритвой, элегантной, как смартфон. Я смотрела и не могла наглядеться.
На лице Кирилла появилась лёгкая улыбка.
— Настолько хорош?
— Уникален, — прошептала я. — Единственный в своём роде.
— Да, детка, я такой, — согласился Кирилл, откладывая бритву. — Так. Душ!
Душевая кабина. Горячая вода.
И мы двое, торопливо намыливающие мочалки.
Я тут же оказалось прижатой к животу Кирилла, и он долго и эротично намыливал мне грудь, пока я пыталась пролезть своей мочалкой между нами и добраться до самого дорогого.
Потом мы, смеясь, менялись местами, и я оказалась стоящей лицом к стене, упираясь в неё руками, пока Кирилл быстро и энергично растирал мне спину.
Боги, как я была счастлива в эту минуту. Ужасно. Чудовищно. Кирилл и я, вместе, по-настоящему вместе, и без ума друг от друга.
Что может пойти не так?
Кирилл развернул меня к себе, подхватил под бёдра и прижал к стене, раздвинув колени.
— Люблю тебя, моя хорошая, — прошептал он. — И только посмей мне не поверить.
— Верю, — прошептала я. — Правда верю.
Верю? Или я уже совсем сошла с ума от счастья?
Да и подумаешь!
Я кивнула на немой вопрос в лице Кирилла, и помогла ему войти в меня, с тайной улыбкой глядя, как он возбуждён. А потом обхватила его плечи и забыла обо всём, кроме этих узких бёдер и мощного орудия между ними, вонзающегося в меня раз за разом. В этот раз я стонала, перекрикивая шум воды и не боясь перебудить соседей.
— Если ты будешь так же хорош и дальше, — прошептала я ему на ухо, когда он наконец меня отпустил, и мы, обессиленные, привалились к стенке, — мои крики точно донесутся до соседнего коттеджа.
— Не если, а когда, и если не выйдет, я куплю громкоговоритель.
Я слабо засмеялась.
— Мне пора работать.
— Мне тоже. — Кирилл быстро поцеловал меня в губы. — Я позову, когда пора будет ехать на встречу.
— Где мы встречаемся?
— В больнице. Карте анализов я поверю только там.
Мы всё-таки позавтракали: торопливо, простым крупно нарубленным салатом со свежими овощами и фетой.
И я запрыгнула на диван, раскрывая ноутбук.
Расставание. Это обречённое, тоскливое чувство, когда кажется, что всё кончено навсегда. Эмоциональные качели, без которых и счастье — не счастье.
В общем, да, ощущения незабываемые. Ведь в свой роман влюбляешься почти так же, как в мужчину. Не зря писатели сравнивают свои книги с детьми, хотя я бы не стала. С ребёнком ты возишься, водишь за ручку, кормишь с ложечки и учишь читать. А с романом вы равны. Это взрослый танец, танец для двоих, и почти всегда ведёшь ты, но иногда, будь то в ванной, в постели или за монитором, тебя настигает озарение, и роман ведёт тебя. Почти всегда — ослепительно правильно и удачно.
Но каждый роман завершается, и этот не будет исключением.
Вот только найду правильные слова. Ведь это очень сложно сделать, на самом-то деле. Придумать и рассказать, почему два умных, славных, любящих друг друга человека вдруг решили, что не могут быть вместе, и почему оба поверили и отказались бороться. Не может же на них одновременно найти приступ идиотизма, верно? Иначе автора просто забросают финиковыми косточками, а то и чем похлеще. Я бы себя забросала, точно говорю.
Впрочем, хватит рассуждать. Нужно писать. Времени мало, если я хочу покрасоваться перед заказчиком уже седьмого числа.
Я открыла роман с самого начала. Перечитала несколько удачных сцен, нахмурилась и немного подредактировала менее удачные.
А потом упала в текст и снова исчезла для всего мира. Не очень-то он мне нужен, мир, когда тут такое.
Вот только Кирилл…
Не думать о Кирилле, строго сказала я себе, выбивая знакомый ритм пальцами по клавиатуре. Никакого Кирилла не существует. Наваждение. Фата-моргана. Приз для хороших девочек, которые выполнили дневную норму.
И я почти её выполнила. Я оторвалась от экрана с тяжёлым вздохом. Уф. Ощущение, будто таскала камни весь день. Кто считает, что писательство — не настоящая работа, знайте: очень настоящая. Изматывающая, вредная и любимая.
Я рухнула на диван. И почти сразу же заснула.
— Ежонок, — раздался знакомый голос над ухом. — Моя очередь тебя будить.
Я встрепенулась.
— А? Что?
Кирилл в дорогом строгом костюме стоял, наклонившись надо мной и положив руку мне на плечо.
— Ехать к Марине, да? — обречённо пробормотала я. — Сейчас встаю.
