Потому что нельзя, Лира, мысленно ответила я себе. Нельзя. Иди, Кирилл ждёт.
Глава 36
Кирилл и впрямь ждал. За кухонным столом, медитируя за тарелкой крем-супа. На ровной поверхности закручивалась спираль из сухариков, и я заворожённо наблюдала, как внешний край начинает медленно погружаться в глубину.
Сбоку от Кирилла стояла вскрытая бутылка вина и непрозрачная миска, накрытая крышкой. Я заметила, что бокалов он не достал.
— Суп сырный? — спросила я, усаживаясь напротив.
— С мидиями. И креветками. И сливками. Тебе дать рецепт?
— Лучше суп, — быстро сказала я. — Спасибо.
Я пододвинула к себе тарелку, и некоторое время мы ели в молчании.
— Я договорился с Мариной, — негромко произнёс Кирилл. — Завтра мы встречаемся в клинике, она возвращает мне кольцо, предъявляет заверенный клиникой анализ крови, который точно скажет, ждёт ли она ребёнка или нет, и вы с ней подписываете заявление, что не имеете друг к другу претензий в том, что касается столкновения на лыжах.
Я охнула.
— Ого. То есть она от меня отступается? И показывает тебе анализ крови?
— Именно.
Я нахмурилась.
— Но зачем? Если бы я была на её месте, я бы из тебя ещё неделями кровь пила, пока было бы неизвестно, беременна я или нет.
Кирилл расхохотался.
— Серьёзно, ежонок? Так-таки и пила бы кровь?
Я смутилась.
— Ну… я гипотетически…
— Гипотетически ты бы моментально с визгом бросилась на меня, причитая: «что мне делать, а вдруг я беременна?» И мы сделали бы анализ тут же, не отходя от кассы. Чтобы играть в таком вопросе, нужны Маринины железные нервы, а у тебя их нет. И вообще, — спокойно заключил Кирилл, — уверен, Марина собиралась поступить именно так, как ты сказала.
— Но что её остановило?
— Я. Я сказал, что выложу всю хронологию событий в той же закрытой группе, в которой были опубликованы твои фотографии. Только факты. Никаких обвинений.
— И все поймут, что за атаками стояла она.
— Как минимум призадумаются.
Я помолчала.
— Да ты шантажист.
— Я вообще изрядная сволочь, — согласился Кирилл. — К сожалению, даже настолько, что не женюсь на возможной матери моего ребёнка. Сам от себя не ожидал.
— Ты ещё можешь передумать, — тихо сказала я.
— А тебе стоило бы перестать решать за меня.
Это прозвучало резко. Куда резче, чем я ждала.
Я отставила пустую тарелку.
— Конечно, — подчёркнуто вежливо произнесла я. — Прошу прощения за то, что позволила себе лишнее. Большое спасибо за вкусный обед. Пожалуй, я вернусь к своим рабочим обязанностям. Хотя свою норму за день я уже выполнила, буду рада порадовать руководство новыми успехами.
Повисло гробовое молчание, пока я убирала со стола. Наконец дверца посудомоечной машины захлопнулась, и я, обернувшись, отвесила Кириллу шутовской поклон.
— Думаю, вы будете не в обиде, если я избавлю вас от своего общества, господин Рымов, — сообщила я. — Всё-таки я — девушка не вашего круга, и не могу позволить себе высказывать при вас своё мнение. А значит, будет лучше, если я не стану говорить ничего.
— Будет, — подтвердил Кирилл, вставая. — Пожалуй, будет лучше, если прямо сейчас я не услышу от тебя ни слова вообще.
Я в шоке открыла рот. Он это серьёзно?
Что ж, хорошо. Пойду в гостиную, сяду за ноутбук и буду молчать, как рыба.
Но мне не удалось это сделать.
Прежде, чем я успела опомниться, Кирилл быстрым гибким шагом подошёл ко мне и подхватил за талию.
— Кажется, — негромко сказал он, берясь за пояс моего халата, — наш издательский договор ещё в силе. И я совершенно уверен, что этим утром ты разрешила мне всё. Вообще всё.
Я ошалело смотрела на него. А потом почувствовала, как узел на белоснежном пояске развязывается и скользит вниз.
В следующую секунду Кирилл небрежно снял халат с моих плеч, и махровая ткань упала вниз, на локти. Я едва успела запахнуть его на талии.
Кирилл покачал головой.
— Так дело не пойдёт. Полное подчинение, забыла?
— Марина, — прошептала я. — Её анализ крови. Что, если он положительный?
Его ладонь легла мне на губы.
— И полное молчание.
Вторая рука Кирилла развела полы халата в стороны, и в этот раз я не сопротивлялась. Халат белым флагом упал к моим ногам, и я осталась перед Кириллом совершенно без одежды. Вот кто меня надоумил не надевать бельё, а?
— Будем учиться писать эротический бестселлер с нуля, — хрипло произнёс Кирилл. — Подойди и ляг животом на стол.
Он убрал ладонь, и я приоткрыла губы.
— Ты…
— Всё ещё способен поставить тебя в угол на два часа, сесть заниматься своими делами, и через два часа сотворить с тобой то же самое, — сообщил Кирилл. — Ещё одно слово, и так и будет. Хочешь попробовать?
Я покачала головой.
— Тогда кивни, если будешь послушной девочкой.
Я посмотрела на Кирилла. Тот поднял бровь.
Я шагнула к нему вплотную, совсем близко, чувствуя жар его тела.
И покачала головой снова.
— Оооо, — протянул Кирилл. — Непослушный ежонок, которого следует наказать и научить плохому. Да у меня сегодня праздник.
Он подхватил меня на руки.
— И медлить я не буду.
Я не успела опомниться, как оказалась именно в той позе, которую велел принять Кирилл: лежащей на столе ничком, животом вниз.
А потом я ахнула, когда по моему позвоночнику потекла вниз тонкая струйка. Остро запахло алкоголем.
— Я пока к тебе не прикасаюсь, — предупредил Кирилл. — Просто хочу показать, как это бывает.
Он щёлкнул пультом, и на кухне полностью погас свет. Остался лишь полированный стол, за которым мы только что ели суп. Стол, на котором я теперь лежала раздетая.
По моей спине бежали всё новые и новые холодные струйки. Ещё одна побежала по бёдрам, а следующая, совершенно бесстыдная, потекла прямо по ложбинке между ягодицами. Я охнула.
А в следующий миг Кирилл нарушил своё слово и прикоснулся ко мне.
Горячий язык между лопатками. Ручеёк свежего вина, бегущий по позвоночнику, и цепочка чувственных поцелуев, идущих следом. Пальцы, ласкающие бока, очерчивающие ягодицы. Я ничего не видела, но я ощущала — и хотела ощущать ещё.
Кирилл чуть согнул мою ногу в колене, и новая струйка вина поскользила вниз наперегонки с его пальцами. Тонкий чувственный массаж: бедра, икры, поцелуй под коленку, снова ложбинка между ягодицами — и я ахнула, когда почувствовала его язык в самом неподходящем месте. Ахнула, сжалась, напряглась, но Кирилл успокаивающе сжал мою руку, погладил ладонь, и я медленно расслабилась снова под его ласками, позволяя целовать себя, позволяя ему всё.
А затем запахло чем-то кремовым и сладким, и Кирилл повернул мою голову набок.
— Попробуй, ежонок. Совсем чуть-чуть, я жадный.
Кончик его пальца был испачкан в чём-то белом и воздушном и восхитительном.
Я осторожно потянулась и слизнула.
Взбитые сливки! Свежие, густые, потрясающие, волшебные. Так вот что было в той закрытой миске, поняла я.
— А теперь, — кончик пальца Кирилла прошёлся по моему носу, — лежи тихо.
Я думала, что теперь он перевернёт меня на спину и начнёт дразнящими движениями покрывать взбитыми сливками грудь. Или начнёт кормить сливками с пальца, а потом мы переключимся на кое-что поинтереснее. То, что пришло бы в голову каждому мужчине.
Но Кирилл начал совсем с другого.
Он взял в руки мою ступню и поцеловал её. А затем лёгкими мазками начал покрывать тонкие пальцы белоснежным кремом из взбитых сливок. Очертил кружок вокруг лодыжки, прочертил борозду на подошве. Словно белоснежные туфли, невесомые и неощутимые.
А потом он начал их слизывать.
— Кирилл… — прошептала я.
Это было незабываемо. Это было волшебно. Это было настолько чувственно, что у меня тут же сладко затянуло внизу живота: я хотела его, ужасно хотела прямо в эту минуту.
Каждое прикосновение кончика языка к вибрирующим от счастья пальцам ног было восхитительно. Я судорожно сглатывала, пока Кирилл целовал нежную часть подошвы, гладил выступающую косточку, слизывал крем и шептал моей лодыжке что-то потрясающе романтичное. Что-то, от чего я начинала ужасно ревновать.
