– ничего не могу поделать со своим нелогичным иррациональным поведением, но мне нужна уверенность в том, что будущий маленький обитатель этих стен будет здоровым и счастливым и сможет растопить льды одиночества и равнодушия взрослых.
Первый этаж дома сковала оглушающая тишина, но по его пустынным закоулкам проявлением жизни разлетается горячий запах кофе, послушно сваренного кофемашиной.
В столовой, в квадрате солнечного света, похожий на призрака папа дрожащими руками перебирает накопившуюся за долгие дни запоя почту. Он шумно глотает из белой чашечки вязкую черную жидкость и прерывисто дышит.
– Привет, пап. Сегодня буду поздно, завтра уезжаю рано. Возможно, больше не увидимся. – Направляюсь к холодильнику, тяну на себя серебристую дверку и углубляюсь в его холодное гудящее нутро в поисках минералки – она понадобится мне в разгар августовского полуденного зноя, на который как раз и придется битва с бродячими кошками за их благополучие и жизнь.
Отец проводит ладонью по темному ежику на голове и морщится:
– Давай без драм, а?.. Я тоже по юности много чего хотел. Сложилось по-другому. Я не жалею. – Жестом он повелевает мне отвалить, закрывает глаза и трет виски.
* * *
Сквозь открытые форточки и люки в полупустой автобус влетают сквозняки и беснуются в нем, развевая волосы немногочисленных пассажиров; желтые, похожие на щупальца огромного осьминога поручни опутывают изнутри его просторный салон. Развалившись на месте у окна и вытянув вперед ноги, я рассматриваю почти осенние пейзажи родной привычной местности, а подозрительно сияющая Лена периодически подпрыгивает на соседнем сиденье и хватает меня за руку – я почти осязаю ее странное возбуждение.
– Дарин, Роме я пока не звонила – просто не знаю, что ему сказать, с чего начать… Расскажи мне про ребят, а? – ноет она.
Провожу потными ладонями по джинсам.
– Ребята… – Некоторое время я все еще пялюсь в окошко – вместо зарослей кукурузы, возвышавшихся здесь в день, когда мы с Максом вдвоем топали по этой дороге, за окном раскинулась лишь голая земля. – Они… каждый из них… слишком хорош для этого мира. К Ли невозможно привыкнуть: даже учитывая, что я была влюблена в другого человека, в его присутствии все равно голова кружилась!..
– Да, в сравнении с Ли даже сам Ли Чон Сок [11] отдыхает… – вздыхает Лена и снова подпрыгивает, словно кто-то подложил ей под задницу канцелярскую кнопку. – Но это и так очевидно! Ты мне, главное, про Ротена расскажи!
– Ротен – сама надежность. Если он рядом, ты останешься спокойной даже в случае зомби-апокалипсиса! А он еще и прикалываться будет… – Я улыбаюсь, пока Лена трогательно краснеет.
С минуту она яростно тупит – не знает, куда деть руки, зачем-то достает из рюкзака телефон и тут же прячет его обратно… Наконец на нее снисходит озарение, и она подло переводит стрелки на меня – наклоняется и быстро шепчет:
– А в кого это ты была влюблена? Давай-ка с этого момента поподробнее!..
Я беспомощно смотрю на Лену, позорно заливаюсь краской и отвожу глаза.
Потайную комнату моей души до сих пор мучительно стыдно и страшно показывать гостям, но Макс заслуживает лучшего – он заслуживает того, чтобы о любви к нему орали во всю глотку. Возможно, какая-нибудь счастливица в скором будущем сделает это, а я лишь тихо мямлю:
– Это Макс. Я с ума по нему сходила… и до сих пор… схожу.
Худые прозрачные плечи Лены напрягаются.
– Но он же твой… – Ее офигевший взгляд застывает на моем лице.
А меня прорывает – никто не побывал в моей шкуре и не прошел через ад… в который, впрочем, я сама себя и затащила. Я рассказываю Лене о вечеринке уродов и в мельчайших подробностях о том, что со мной там сделали. Рассказываю о месяцах съезжающей крыши, холода и кошмарных снов. Рассказываю о парне, взошедшем на моем пути огромным ярким солнцем, протянувшем мне руку, отомстившем за меня, полюбившем меня…
Слишком многие смотрели на нас вот так.
Пытаюсь держаться, но сил не осталось – я рассказываю Лене о концерте, Ване и деньгах, об отце и бабушке, о страшном ультиматуме, выполнив который, я гарантирую спокойную жизнь всем, кто мне дорог… Лена обвивает меня тонкими длинными руками и молча гладит по голове.
День расплывается в потоках слез, но я больше не стесняюсь показать лучшей подруге слабость, одиночество, страх и боль. И никогда не должна была.
* * *
На остановке Лена осторожно стирает салфеткой растекшуюся по моим щекам тушь, старательно пудрит мой нос, а потом мы встаем и плетемся по старому солнечному району мимо похожих, как близнецы-братья, древних кирпичных домов, к местной школе, где на заднем дворе обитают Ленины питомцы.
– Да-а-аш… – шмыгая, хрипло зовет Лена и конфузливо улыбается. – Вообще-то нам кое-кто сегодня поможет… Вчера я перевела на счет пятьсот рублей – больше денег не было. Но я не могла упустить шикарный шанс поближе пообщаться с Ромой!
Она кивает в сторону школьной спортивной площадки – среди аккуратно подрезанных кустов, чириканья купающихся в пыли воробьев и урчания голубей на облупившейся и проржавевшей железной загородке сидят двое в стремных шапочках, и ветер пузырем надувает клетчатые рубашки на их спинах.
Спотыкаюсь и, чтобы со всего маху не приложиться коленями о разбитый асфальт, хватаюсь за Ленин рюкзак и повисаю на нем – я узнаю ребят даже с этого ракурса.
Глава 52
Ли и Ротен – два парня одной со мной крови, из жизни которых я без всяких объяснений исчезла.
Вот они – совсем рядом мирно беседуют о чем-то и привычно подтрунивают друг над другом…
Я так скучала, что готова ринуться к ним, но вместо этого замираю в нерешительности. Естественно, Макс рассказал ребятам о том, какой фальшивой сукой я оказалась и каких определений в моем исполнении они, все трое, удостоились.
Сейчас они сделают вид, что мы не знакомы, и будут совершенно правы – именно такое обращение я и заслужила. Я тоже буду придерживаться своей легенды – продолжу идти намеченным блондинкой курсом
