— О чем думала Тара?
— Она не думала. Очевидно, — фыркает Лилиан. — В детстве она была моей лучшей подругой. Когда она сошлась с Бэрроном, я просила его держаться от нее подальше, но он не послушал. В том-то и дело. Бэррон не всегда прислушивается к логике.
Поймет ли он мою? Вздохнув, я смотрю на проплывающие мимо фермы.
— Что у тебя с Морганом?
— Не знаю, — вздыхает Лилиан. — Я ничего не понимаю.
— Они разводятся, так ведь?
— Да. По всей видимости, она беременна.
Я распахиваю глаза.
— Что? Серьезно?
— Думаю, да. Он не хочет об этом говорить.
— Он будет участвовать в жизни ребенка?
И тут я вспоминаю, что сказал Бэррон. Морган и бык.
— Подожди… Бэррон сказал, что у него не может быть детей.
Лилиан смотрит на меня, на ее лице выражение «да, черт бы побрал эту суку».
— Она встречалась с каким-то парнем из Талсы. Моргана это просто убило, и теперь я не знаю, к чему это приведет, кроме как к неприятному разводу.
— Я думала, они договорились, что она претендует только на половину сбережений.
— Так и было, пока Морган не узнал, что она беременна.
— Да, подруга, парням Грейди реально не прёт с женщинами.
И тут я осознаю, что сказала в том числе о себе и о ней. Я качаю головой, и мы обе разражаемся смехом.
Лилиан кладет руку мне на плечо.
— Не знаю, как тебя сюда занесло, но, возможно, ты лучшее, что случилось со мной, — ее взгляд перемещается к зеркалу заднего вида. — И с ними.
Глубоко вдохнув, я киваю.
— Я ему расскажу. Сегодня же вечером.
— Вам сегодня было весело ходить по магазинам? — спрашиваю я девочек, готовя их ко сну. В итоге они купили ему футболку с надписью: У МЕНЯ ДВЕ ДОЧЕРИ. ТЕБЕ МЕНЯ НЕ НАПУГАТЬ.
Сегодня вечером Бэррон должен был помочь Моргану перегнать скот, попавший не на то поле из-за того, что работник ранчо забыл закрыть ворота. Я, конечно, была рада выполнить эту работу. Я втянулась в странную, домашнюю жизнь, где помогаю с девочками и говорю себе, что это плата за то, что Бэррон починил мою машину. Которая уже давно готова и стоит у него в мастерской, словно забытая игрушка. Я о ней не спрашиваю. Он тоже.
— Ты мне нравишься, — говорит Кэмдин, расчесывая мне волосы, а Сев просит у меня мои обрезанные ногти. Мои гребаные ногти. Они нужны ей для какого-то заклинания, но она не говорит, для какого.
Эта девочка и ее магия, я это обожаю.
На днях я залезла в интернет и заказала ей на Рождество старинную книгу заклинаний, на которой выгравировали ее имя. Не знаю, буду ли я еще здесь на следующей неделе, но мне очень хочется подарить ей эту книгу. Может, потому, что даже если я завтра уеду, мне хочется, чтобы эти девочки хоть как-то меня помнили.
Для Кэмдин Лилиан помогла мне выбрать сделанные на заказ сапоги Ariat ее любимых цветов — коричневого и бирюзового.
— Ты мне тоже нравишься.
— Ты можешь остаться с нами? — Кэмдин берет из моей руки щетку, а затем сворачивается калачиком рядом со мной. — Ты нравишься моему папе.
Я прижимаюсь губами к ее влажным волосам.
— Я открою тебе маленький секрет. Он мне тоже нравится.
Черт, это больше, чем просто симпатия. Посмотри, как при виде Бэррона учащенно бьется мое чертово сердце. Я люблю этого парня, а мы ведь с ним только познакомились.
Сев вздыхает и ложится рядом со мной.
— Расскажи мне сказку.
Я перемещаюсь с кровати на пол, где лежит их ворсистый ковер. Обе девочки сворачиваются калачиком, укрывшись одеялами, от мягкого приглушенного света мерцающих лампочек ощущение, будто у них в глазах звезды.
— Давным-давно жила-была принцесса. Она жила в большом замке, нашла принца и…
— О, это ужасно, — покачав головой, говорит Сев. — Я не выйду замуж ни за какого вонючего мальчишку.
Кэмдин смеется.
— Если ты хочешь детей, ты должна выйти замуж за мальчика.
Сев даже не рассматривает эту идею и хмурится.
— Ни за что.
Я прижимаю их обеих к себе, довольствуясь тем, что никогда не покину эту комнату.
— Ладно, жила-была как-то леди со змеями в волосах.
Глаза Сев загораются.
— Мне нравится. Продолжай.
Меня бесит, что я так сильно хочу быть частью его и их жизни, что забываю о том, что время моего пребывания здесь может быть ограничено лишь починкой моей машины.
Бэррон прищуривается, сидя в комнате на кровати.
— Они спят?
— Полагаю, но ты их знаешь, — подкалываю его я и запираю дверь спальни, закрыв ее за собой.
Бэррон ждет несколько секунд, ровно столько, чтобы я села рядом с ним на кровать. Его глаза блуждают по моему лицу, он касается рукой моей щеки, проводя большим пальцем под глазом.
— Оставайся на Рождество.
— Что?
— Девочки тебя любят, — говорит он, заглядывая мне в глаза. — Останься на Рождество.
— Бэррон… я не должна, — говорю я. — Я имею в виду…
Бэррон прижимает к моим губам свои пальцы.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
Я зажмуриваю глаза, мне невыносима эта сумятица. Я качаю головой и понимаю, что, если в ближайшее время всё ему не расскажу, это уничтожит последние шансы на прощение. Он целует меня в шею, и мне все труднее и труднее сказать ему правду.
Когда он поднимается от шеи к моим губам, я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты веришь в судьбу?
Бэррон делает паузу и смотрит мне в глаза.
— Возможно.
— Возможно? Что это за ответ?
— Тот, что я даю, когда пытаюсь тебя трахнуть, — ворчит Бэррон, укладывая меня на матрас и накрывая своим телом.
Хорошо, я скажу ему после этого.
Знаю, я тупица. По крайней мере, я это признаю и беру на себя ответственность. Сняв с меня рубашку, Бэррон расстегивает пуговицы на моих джинсах и стаскивает их с ног. Не успеваю я опомниться, как он оказывается внутри меня, и я забываю о том, что хотела сказать.
Я обхватываю его руками, а затем и ногами.
— Не останавливайся.
Бэррон приподнимается, опираясь на руки, его бедра толкаются в меня под нужным углом.
— Я и не собирался.
Я со стоном произношу его имя, имя Бога и практически всего, что приходит на ум, пока он меня трахает. Содрогаясь под ним, я не знаю, кто из нас тяжелее дышит. Он или я.
Бэррон толкается в меня еще раз и, поцеловав, наваливается всем телом.
— Кейси, — говорит он, бормоча мое имя. — С тобой так чертовски хорошо.
— Знаю.
Потому что я знаю. Именно по этой причине я не могу ему рассказать. Между нами все так естественно, как будто, так и должно быть.
Откатившись в сторону, он прижимает меня к себе, но между нами остается созданная мною дистанция. Бэррон поднимает голову и смотрит на меня.
— Нужен душ?
Я смеюсь.
— Хочешь сказать, что от меня воняет?
— Нет. Я говорю, что мне нужен душ, и я не хочу мыться один.
Бэррон скатывается с кровати, и, пока он идет к ванной, я смотрю на его стройное, обнаженное тело. Бэррон, улыбаясь, ждет у двери.
— Присоединишься ко мне?
Я ему скажу.
Утром. Но сначала приму душ.
28
Да ладно. Ты знал, что в какой-то момент все этим кончится.
БЭРРОН
— Мы можем испечь рождественское печенье? — спрашивает Кэмдин, переводя взгляд с меня на пинающую снег Кейси.
Я смотрю на нее, и комки снега попадают мне на ботинки.
— Конечно.
— Кейси, — Кэмдин берет ее за руки, размахивая ими. — Хочешь нам помочь?
— С удовольствием, — говорит Кейси, улыбаясь так, будто ее никогда не просили повозиться с ребенком.
Это неправда. Вчера они с Сев сделали из газеты ведьминскую шляпу, а затем покрасили ее в черный цвет из баллончика. С тех пор Сев ее не снимает.
