друга. В свете крыльца его глаза за стеклами очков кажутся льдисто-голубыми.
С таким же успехом он мог бы достать лед оттуда. Мы оба знаем, почему он здесь.
Я тихо говорю:
— Ты мне всегда нравился, Крис. Думаю, ты хороший человек. Но то, что ты делаешь, преследуешь меня вот так, это совсем не круто. Сколько бы раз ты ни проезжал мимо моего дома, все равно все кончено.
У него работают желваки. На гладком фасаде лица Криса появляется трещина. На мгновение мне показалось, что он вот-вот начнет кричать на меня.
Вместо этого Крис отводит взгляд, медленно переводя дыхание.
— Я кое-что нарыл. У меня есть друзья в бюро. Показал им фоторобот твоего соседа. Они скрыли это от репортеров, но они в курсе, кто он.
Крис снова смотрит на меня, но теперь взгляд его голубых глаз полон ярости.
— Ты знаешь, кто он, Натали?
— Крис, пожалуйста.
— Ты в курсе, кто он?
— Это просто смешно.
Крис делает шаг ко мне, сверкая глазами.
— Нет, не так. На самом деле это вопрос жизни и смерти.
Я выпила слишком много вина, чтобы спокойно разбираться с этим дерьмом. Я требую:
— Что это, мать твою, должно значить?
Крис повышает голос.
— Это значит, что твой сосед - второй по рангу член русской мафии, Нат. Это значит, что этот парень, с которым ты спишь...
— Я никогда этого не говорила.
— ...лжец, профессиональный преступник и убийца. Он убивает людей, Нат. Забирает жизни. Это его работа. Знаешь, как они его называют?.. Жнец. Типа, как «мрачный жнец»? Ну, знаешь, скелет в плаще с косой, который приходит за твоей душой?
Жнец.
Моего парня прозвали в честь мифического олицетворения смерти?
От мысленного образа Кейджа с горящими красными глазами, выглядывающими из-под капюшона черного плаща, меня прошибает озноб.
Стараясь говорить ровным голосом, я произношу:
— Все это не имеет ко мне никакого отношения. Теперь пришло время пожелать тебе спокойной ночи и уйти. Моджо!
Я подзываю пса свистом. Он подбегает, игнорируя Криса, и направляется обратно внутрь, вбегая в дом через открытую дверь позади меня.
Крис делает еще один шаг вперед. Я делаю шаг назад. Гнев в его взгляде заставляет мое сердце биться быстрее, и мои глаза расширяются.
Затем я чувствую запах алкоголя в его дыхании, и мой пульс учащается.
Я констатирую встревоженно:
— Ты выпил.
— Как и ты. Твои щеки всегда краснеют после нескольких бокалов вина.
Это правда. Я склонна краснеть. Я также склонна к теориям заговора и наихудшему сценарию, впечатляюще продемонстрированному моим мозгом, который вопит мне, что Крис собирается убить меня.
Он говорит:
— Знаешь, как я узнал, что ты с ним спишь? Когда ты говоришь неправду, ты смотришь вверх и вправо. Всего долю секунды. Когда я спросил тебя, трахаешься ли ты с ним, ты именно так и сделала.
То, что он заметил во мне такой незначительный тик, пугает меня до глубины души.
Одновременно это заставляет меня задуматься, что еще он заметил.
И почему он так пристально присматривался ко мне.
— Тогда ты точно заметишь, что я не смотрю вверх и вправо сейчас, когда говорю тебе, что ты начинаешь меня пугать.
Крис собирался сделать еще один шаг вперед, но остановился как вкопанный.
Он иступленно заявляет мне:
— Я бы никогда не причинил тебе вреда. Подтверждается это тем фактом, что я не сказал федералам, что, по моему мнению, ты и этот тип – Жнец – повязаны. — При этих словах его зрачки расширяются. — Потому что, если бы я это сделал, ты бы сейчас сидела в военной тюрьме на строгосекретном объекте в наручниках, допрашиваемая парнем по кличке Змеиный Укус, который ловит кайф от вида человеческой крови и женских криков. — Теперь официально. Крис съехал с катушек. — И не меня тебе следует бояться. Я просто парень, который хочет для тебя лучшего. Я могу сказать тебе, Нат, со стопроцентной уверенностью, что Казимир Портнов для тебя не самый лучший вариант.
Значит, он знает настоящее имя Кейджа. Он навел о нем справки.
Это заставляет мое беспокойство перерасти в панику.
Если Кейдж узнает, что Крис пошел к федералам, и федералы теперь следят за ним… возможно, Кейдж больше не появится здесь.
Может быть, я никогда больше его не увижу.
На несколько мгновений я впадаю в панику, а затем меня охватывает гнев.
Как смеет этот парень - с которым я встречалась всего пару месяцев, с которым я даже не трахалась - вести себя так мелочно, территориально, по-пещерному.
Я переступаю порог открытой двери, хватаю дробовик, прислоненный к стене в углу, и встаю лицом к Крису, сжимая ствол винтовки в левой руке, приклад упираю в пол.
Я твердо говорю:
— Это частная собственность. Моя собственность. Я уже просила тебя уйти, но ты этого не сделал. Так что ты не только беспокоишь и пугаешь меня, но и вторгаешься на чужую территорию. И учитывая наши прошлые отношения, твою одержимость моим соседом и твою манию преследования меня с постоянными выездами-проездами мимо моего дома, которые, я уверена, твой шеф мог бы отследить по местонахождению твоего телефона или оборудованию в твоей патрульной машине, если бы ему это понадобилось, ты выставишь себя в невыгодном свете перед присяжными, если я буду вынуждена применить это оружие.
Крис вытаращивает глаза. Его лицо краснеет. Он бормочет:
— Ты что, угрожаешь пристрелить меня?
— Не знаю, Крис. Проверь, смотрю ли я вверх и вправо.
После мгновения ошеломленного молчания он громко говорит:
— Ах, ты, сучка!
От его заявления мои губы почти растягиваются в улыбке. По крайней мере, это заставляет меня чувствовать себя лучше из-за того, что я веду себя с ним как Рэмбо.
— Очаровательно. А теперь убирайся с моего крыльца, пока я не проделала в твоей груди дыру, достаточно большую, чтобы сквозь нее был виден дневной свет.
Крис сжимает кулаки. У него в буквальном смысле из ушей валит пар. Он стоит, дрожа от ярости, пока не поворачивается на каблуках и не уходит, осыпая меня бранью.
Я никогда раньше не была большим фанатом оружия. У меня есть эта вещь только потому, что мой отец оставил ее, когда они с мамой переехали. Но прямо сейчас я чувствую себя крутым Клинтом Иствудом. И все, что мне нужно было сделать, это положить руку на это оружие.
Это оружие, которое не может пробить дыру ни в чем, –
