Это было что-то новенькое, что оптимизма не внушало. Ей было страшно, потому что каждая новая традиция, явно подразумевала что-то в искаженном мире этого человека.
Потом он профессионально нанес румяна, и обрызгал актрису духами.
— Ну, что моя прекрасная кукла, — сказал он, и склонился к лицу Елены, — ты достаточно окрепла для первой брачной ночи, — жарко прошептал он ей в лицо.
На ее лицо не дрогнул ни один мускул. Она ведь парализованная. Он так думает, что ж. Это его дело. Пусть делает, что хочет. Он за это все равно свое получит!
Семенова сцепила кулаки под простыней, и мысленно вспомнила молитву.
Мужчина обнюхал ее волосы, в его глазах была устрашающая пустота.
Потом он коснулся ее губ своими. Они были холодными и сухими, как у мертвеца. Когда он отстранился, Лена увидела на его губах отвратительную, кроваво-красную помаду, которой он только что накрасил ее.
Ее глаза медленно наполнялись слезами, от мнимого бессилия. Он верил, что она не может противостоять.
Сосед коснулся руками ее шеи, ощупывая каждую косточку ухоженными руками, и Лена решила, что он ее задушит, но мужчина лишь погладил маленькую впадину между ключиц, и сорвал с неё простыню. Потом судорожно принялся расстегивать штаны.
Лена устремила взгляд в потолок, не желая видеть продолжения. А нижняя часть все равно ничего не почувствует.
— Ну что ты, великая Семенова, — приговаривал он, — Елена прекрасная, не ожидала, что все так обернется?..
Едва он смолк, за окном послышались голоса. На крыльце застучали шаги.
В дверь ударили кулаком.
— Хозяин! Встречай гостей! — выкрикнул кто-то из-за двери.
Сосед вздрогнул, быстро соскользнул с кровати Семеновой, и на ходу застегивая штаны, бросился к двери.
Лена заревела в голос, и быстро оправив свою сорочку, кряхтя от боли, сползла с кровати.
Люди! Там люди! Они увидят ее, и спасут! Спасут!
Женщина ползла по полу, цепляясь ногтями за грубо сбитые полы, превозмогая адскую боль во всем теле, в сломанных руках, в горле, от попыток кричать. Сначала из ее горла вырвался только хрип, но едва она достигла дверного косяка, голос появился сам по себе.
— Помогите! — выкрикнула она в пустой коридор, прислушиваясь к голосам, — Я Семенова! Помогите!!!
Грохнул выстрел. Лена испуганно остановилась, совершенно растратив силы. Она вспотела, боль отзывалась по всему телу. От напряжения что-то громыхало и пульсировало в голове. Послышались скорые шаги, словно кто-то бежал. Лена обратила взгляд на приближающегося человека. И вздохнула с облегчением. Это был человек в камуфляже. Она сначала увидела его кирзовые ботинки, потом защитные штаны…
— Он мертв? — спросила она.
Мужчина смотрел на актрису, и на кровавый след, который оставляла ее культя, которая кровоточила от удара об пол, и медленно кивнул.
Лена радостно улыбнулась, и обмякла на полу, лишившись сил.
43.
Шел суд. Даша давала показания. Максим сидел в зарешеченной клетке по левую руку от судьи. Он скользнул беглым взглядом по всем присутствующим, и увидел Вику. Она сидела с краю, и молча смотрела на Макса, который словно дикий зверь был заперт.
Их глаза встретились. Они смотрели друг на друга, пытаясь разгадать тайные мысли, но ничего такого не вышло. Вика молча поднялась. На ее безымянном пальце сверкнуло кольцо с бриллиантом, извещая всех о том, что она теперь невеста. Вика ушла, не оглядываясь.
Суд кончился неожиданно. Макс почти не слушал никого вокруг. Понял лишь последние.
Суд решил перенести вынесение и оглашение приговора на завтра.
Охранники подняли под руки и увели Максима.
Семенов вернулся в камеру, и увидел свои нары, белье и матрас на которых были тщательно проверены, и снова аккуратно укладывались на его глазах его соседом по камере.
— ЭЙ! Какого хрена ты тут делаешь?! — выкрикнул Макс, и оттолкнул соседа от своей кровати, быстро поискал под матрасом книгу с письмами Виктории, и, конечно же, ничего не нашел.
Семенов схватил сокамерника за грудки, и грубо встряхнул.
— Где?!
Тот лишь криво усмехнулся.
Макс с силой ударил сокамерника, тот отлетел, и ударился о стену. Улыбка тут же сбежала с его губ. Заметив это, Макс удовлетворенно потер руки, и снова схватил сокамерника.
— Где письма?!
— Я их отдал… — окровавленными губами сообщил бедолага.
— Твою мать! Кому? Кому, я спрашиваю?!
— Пришел тут журналист, все спрашивал про тебя. Денег для моей жены предложил… ну, ведь знаешь, что ее скоро из квартиры выгонят? Вот я отдал твои нетленные… обиделся? Не думал, что там что-то уж очень секретно-важное!
Макс снова ударил сокамерника. Тот упал.
Больше Семенов его не трогал. Руки марать не хотел. Единственное, о чем он жалел, что так и не отправил ей своих писем.
Часть 10. Сколько веревочке не виться.
44.
Маша проснулась на груди Сергея, и улыбнулась. Его грудь медленно вздымалась, а глаза были слегка прикрыты. Девушка скользнула пальчиком по его груди, и услышала легкий смешок.
— Я думала ты спишь, — произнесла она, уличив Скворцова в лукавстве.
Сергей молча поцеловал ее макушку, любуясь солнцем, что переливалось в ее волосах.
— Ты невероятная женщина, — выдохнул он.
— Лучше всех, что у тебя были? — хихикнула она.
Маша не верила не единому его слову, она лучше него понимала, что ответ Голицына не за горами. И он, вероятно, считает, что победил.
— Я люблю тебя, — вдруг сказал Сергей.
Маша внутренне сжалась. Как же, любишь!
Ей стало горько, что он так легко соврал ей. Как это подло, ведь Семенова прекрасно понимал, что он не любит ее. Ни капли.
— Как сильно? — спросила она, обратив на Скворцова знаменитый Семеновский взгляд.
— Это надо доказывать? — хмыкнул он, заключив девушку в объятия.
Маша рассмеялась в голос, не желая думать о том, что вероятно, завтра старый бизнесмен своим решением, раз и навсегда уничтожит эту сказку.
К полудню они, наконец, покинули кровать. Скворцов пропустил Машу первой в душ. Когда она вышла, он хмуро восседал над какой-то папкой.
— Какие-то проблемы? — спросила она, заворачивая волосы в полотенце, на манер чалмы.
— Да нет, все путем. Ты закончила? — быстро убирая папку в стол, спросил Скворцов.
— Да-да, ванна свободна.
— Вот и славно, — он легко поднялся со стула, и, чмокнув Машу в лоб, скрылся в ванной комнате.
Семенова, дождавшись, когда он включит воду, быстро достала ту самую папку, что он с таким разочарованием рассматривал.
Это были какие-то документы, по рекламе. А в самом низу приписка от руки, явно не Скворцова: «Попытайся уговорить Майкова!!!»
Три восклицательных знака? Маша убрала папку, и задумчиво начала причесываться.
А уж не знаменитом теннисисте ведется речь? Не об Артеме Майкове? Неужели Скворцов решил пригласить его на участие в рекламе товаров Голицына?
Маша быстро отыскала ежедневник Сергея.
И правда, на сегодняшний вечер у него была назначена встреча с Артемом Майковым.
Что ж, Семенова не может позволить победить Скворцову! Ни — за-что!
Когда Скворцов вышел из душа, Маша уже была полностью одета.
— Уже уходишь?
— Да у меня тут встреча одна организовалась, — уклончиво отозвалась Мария, — может, поужинаем вместе?
— Я не могу, у меня деловая встреча…
— На сколько деловая? — спросила Семенова, приближаясь, — Женщины там будут?
Скворцов усмехнулся, и поцеловал ее.
— Ну, тогда дозавтра, — сказала Маша, — встретимся у Голицына, — и быстро вышла.
Конечно, Семенова не могла не заметить, как посерьезнел Скворцов. Нервничает. Посмотрим!
Здание суда ломилось от количества пришедших. Одних журналистов было сотни две.
Все затаили дыхание. Стояла гробовая тишина. Иван молча косился на Максима, что сидел в клетке в зале суда.
От присяжных отделился человек и передал бумагу с приговором секретарю. Тот что-то пометил у себя в бумагах, и передал бумагу судье. Тот поднялся. Черная мантия с шелестом соскользнула с его стула с роскошной высокой спинкой, судья взял папку, в которую вложил листок с приговором, и начал читать.
