на меня и шептать что-то успокаивающее. Я не боюсь высоты, не боюсь летать, но и экстремальных приключений не приветствую.
— Тогда пойдем.
Глеб опять помогает мне. На этот раз усаживает на пассажирское место, надевает какие-то неимоверно большие наушники, проверяет ремни безопасности и только после этого садится за штурвал. Время останавливается; я наблюдаю за всем происходящим словно со стороны, паря в невесомости. Не мешаю мужчине, а лишь впитываю ту уверенность, что исходит от него.
— Не волнуйся, полет будет недолгим, но очень красочным, — улыбаясь, успокаивает меня Глеб, перекрикивая шум запущенных лопастей пропеллера.
Аккуратно отрываемся от земли, набирая нужную высоту, и плавно летим в сторону города, мерцающего разноцветьем огней. Дух захватывает от открывающегося под нами пейзажа! Словно дождевые брызги, застрявшие в тонкой паутине, разбросаны мириады огней средь перепутанных нитей дорог. Прижимаюсь лбом к стеклу и сожалею, что не могу запечатлеть все это великолепие на камеру. Вечерняя мгла съест на снимке большую часть этой нерукотворной красоты.
Мы еще какое-то время кружим над улицами, спустившись чуть ниже, и я даже вижу автомобили, которые, словно кровеносные тельца, снующие по венам, наполняют жизнью мегаполис. А затем наша «стрекоза» зависает над крышей одного из небоскребов. Там внизу видно посадочное поле, подсвеченное по периметру. Вот только выглядит она таким маленьким, что страх накатывает на меня леденящей волной.
Зажмуриваюсь, втягивая голову в плечи, и впиваюсь пальцами в край сиденья. Сердце просто выпрыгивает из груди, и его грохочущие удары заглушают все звуки вокруг.
— Заноза, ты чего? — чувствую, как горячие руки отцепляют мои ледяные пальцы от обивки. — Эй, ты испугалась? Ну же, малыш, посмотри на меня! Открой глаза, мы уже на месте. — Заботливый шепот и теплые объятия действуют успокаивающе. — Обещаю, домой мы поедем на такси.
Киваю ему, всматриваясь в лицо, так близко наклонившееся ко мне.
— Ты и вправду хорошо летаешь и, если бы не… — запинаюсь, вспомнив взлетно-посадочный пятачок.
— Автоматика работает на «отлично».
*Глеб*
Я люблю высоту в любом виде, если можно так выразиться. Пентхаус на последнем этаже элитной многоэтажки, полеты на всевозможных воздушных судах, и, если есть возможность, то не прочь и за штурвалом посидеть.
Вот и сейчас до ресторана, в котором заказан столик, можно без проблем добраться по земной тверди, за рулем комфортабельного автомобиля — быстрее и привычнее. Но мне нестерпимо хочется показать Занозе красоту ночного города с высоты птичьего полета, и не просто со смотровой площадки, а вот так, когда весь мир у нас под ногами, и мы парим в потоке небесной тишины.
Она такая забавная в своей непосредственности, прильнувшая к стеклу, словно ребенок к огромной витрине самого большого магазина с игрушками! Почти не дышит, замерев. А меня переполняет необъяснимое чувство восторга и упоения, и хочется продлить его до бесконечности.
Эти треклятые дни вдали от нее тянулись чертовски медленно. Я загружал себя работой сверх человеческих возможностей, лишь бы быстрее все завершить и вернуться к ней. Вечером только и мог, что, сожрав на бегу ужин, принять душ и завалиться в кровать, чтобы позвонить и услышать голос, без которого стал плохо засыпать, даже вымотавшись в хлам.
Заноза — одно слово. И с каждым днем она все глубже засаживается мне под кожу. А желание вытравить ее, насытившись без остатка, постепенно меркнет, оставляя после себя стойкую потребность во всем том, что окружает меня, когда она рядом, во всех тех чувствах, которые наполняют мое естество и забиваются в голову, дурманя, опьяняя, насыщая, даря смысл существования.
Глупо? Может быть, но уже неизбежно и, видимо, неизлечимо.
А может быть, навсегда?
Ладно, так далеко я не заглядываю. Меня устраивает то, что здесь и сейчас. А сейчас Заноза рядом. Я дышу ее ароматом, слышу ее неровное дыхание и частое сердцебиение. Вижу испуг в синеве ее прекрасных глаз и нежными поцелуями вперемежку с ласковыми словами успокаиваю малышку. Она не испугалась полета, а посадка на небольшой пятачок ввела ее в такой ступор, что холодные ладошки до сих пор подрагивают в моих ладонях.
Лопасти вертолета уже замерли, и пилот из авиаклуба нервно расхаживает в нескольких метрах от нас, недвусмысленно намекая на истекающее время аренды аппарата, но Заноза все еще смотрит на меня огромными глазами. В них плещется легкая растерянность, и венка на шее учащенно пульсирует, выдавая неровную частоту сердцебиения.
— Пойдем? — робко интересуется она и делает почти уверенный шаг в сторону от вертолета.
Молча, поддерживая ее за талию, координирую наш маршрут до лифта, а затем, спустившись всего на этаж, — уже по помещению ресторана. Встречающий всех гостей администратор провожает нас до выхода на открытую веранду.
— Сейчас к вам подойдет ваш официант на этот вечер, — чинно сообщает он и удаляется.
— А здесь красиво, — с толикой восхищения в голосе, окидывая внимательным взглядом окружающее пространство, подмечает Ксения, делая несколько шагов вглубь.
Я заказал столик на небольшой уединенной террасе с видом на город и чернильный бархат ночного неба с мириадами бриллиантовых россыпей звезд. Всего три столика, но оформлен к ужину только один — наш, остальные будут пустовать. Этот вечер и это место сегодня только для нас.
Отодвигаю от стола плетеное ротанговое кресло с мягкими стегаными подушками. Ксения аккуратно в него опускается, продолжая разглядывать убранство открытого зала: свечи по периметру в больших кованых светильниках, высокие, также кованые перила, оплетенные диким виноградом. Тихая музыка и запах ночи создают соответствующую атмосферу
Небольшой круглый столик, за которым мы сидим, покрыт льняной скатертью. Стеклянная колба с миниатюрным букетом из незабудок и тонкое плетение кружев на салфетках. Хрустальные бокалы под игристое шампанское, охлаждающееся в серебряном ведерке со льдом. И еле уловимый аромат лаванды.
— Что ты будешь? — вкрадчиво интересуюсь у Занозы, раскрыв предложенное официантом меню.
— Что-нибудь вкусное, на твое усмотрение, — в тон мне почти шепотом отвечает она и так загадочно улыбается, что мне хочется послать на хер этот ужин и утащить ее в тихий, потайной уголок.
— Хорошо… — И немного охрипшим голосом диктую парню те блюда, которые не заставят себя долго ждать.
Я уже бывал в этом ресторане и знаю их кухню, поэтому за вкус не переживаю.
— Десерт закажем позже, — говорю я и закрываю папку.
Парень быстро повторяет заказ и, получив мое подтверждение, откланивается, сообщив о времени ожидания — примерно десять-пятнадцать минут.
— Шампанское? — предлагаю Занозе, как только мы вновь остаемся вдвоем.
— Да, пожалуй, но только чуть-чуть.
Охлажденный искристый алкоголь с тихим шелестом наполняет бокал, медленно струясь по
