не против. А я и не думал этого делать. Мне нравилось с ней общаться, как с другом. Она довольно интересная девушка и у нее хорошее чувство юмора.
Как-то раз на обеде она мне призналась, что ее дедушка по маме был министром финансов СССР. От него ей и досталась в наследство пятикомнатная квартира на Кутузовском проспекте. Мы заговорили с ней про Советский союз, и она стала рассказывать различные байки о жизни в семье советского чиновника.
Например, однажды ее дед открывал бутылку шампанского, и пробка улетела в плафон на потолке. Он разбился, и вместе с осколками на пол упал прослушивающий жучок. Пятикомнатную квартиру ведь деду дали за должность, да и в целом весь дом на Кутузовском был построен для чиновников. Понятное дело, что его напичкали жучками.
Ну и все наше с ней общение было вот такое: о детстве, о жизни, о людях, о политике, об экономическом кризисе и так далее. Мне с ней было просто интересно, как с собеседником, потому что в сфере строительства обычно работают не самые умные люди. Чаще всего это простые мужики-работяги, которые кладут кирпичи. А ты инженер-строитель с высшим образованием должен ими руководить и следить, чтобы кирпичи клали ровно. Поговорить с ними обычно не о чем, с ними можно только пить. Собственно, чем я и занимался на предыдущей работе.
Сейчас вспоминаю то время и понимаю, насколько оно действительно было ужасным. Круглогодичная стройка в любую погоду, а ты ходишь по 25 этажу без страховки и проверяешь, как работяги выполнили свою работу. Ну а после с этими же работягами идешь отдохнуть, где обязательно выпиваешь.
Вообще, алкоголизм — это болезнь строительной отрасли. Вот нет такой стройки, на которой не пьют. Самые элитные жилые комплексы Москвы возводятся под бутылку.
Ну и я, естественно, не был исключением. У меня не появилось алкогольной зависимости, мне не пришлось кодироваться или что-то в этом роде. Проблема распития мною алкоголя решилась со сменой работы. Но, кстати, уволили меня из той компании все-таки за пьянку. Неожиданно на объект приехал замгендира и застал меня с еще несколькими ребятами в нетрезвом виде. Конечно, все руководство прекрасно знает, что на стройках пьют. Но одно дело знать, а другое дело поймать с поличным.
Правильно ли я тогда поступил, молча приняв правила среды своего обитания? Теперь понимаю, что нет. Аню мои пьянки просто убивали. И ведь я видел, как ее это расстраивает, как ее это угнетает, но все равно продолжал. Думал: ну а что такого? Это ведь нормально в моей профессии. Ну и мое любимое классическое:
Я ЖЕ НЕ ИЗМЕНЯЮ!
А она терпела, плакала в подушку и прощала…
Со сменой работы эта проблема решилась. Но появилась другая в лице Марины. Ну я правда не видел в общении с ней чего-то сверхъестественного. Но Ане вдруг стало казаться, что я ей изменяю. Вообще, это было бы смешно, если бы не было так грустно: я никогда ей не изменял, но ей всегда мерещилось, что я это делаю.
В какие-то моменты Марину действительно стало заносить. Но я делал вид, что не понимаю ее намеков, а в открытую она не лезла. Ну общаюсь я и общаюсь, что такого? А для Ани это, оказывается, стало финальной точкой. И самое интересное, что под Аниным давлением я в итоге почти перестал общаться с Мариной. Просто супруга уже выела мне весь мозг, и я понял, что действительно проще свести общение с коллегой на нет, чем постоянно видеть Анино кислое лицо.
И уже больше месяца я с Мариной общаюсь только в стенах фирмы. Но в итоге все равно одна неосторожная фраза все разрушила. Я даже толком не помню тот разговор со Славой. Кажется, я просто сказал ему, что семейная жизнь — это рутина.
А может, наша проблема не в моих пьянках и не в Марине, а просто в том, что мы разучились слушать и слышать друг друга? Аня прямым текстом мне говорила, что ей это все не нравится, а я не придавал ее словам значения. Я ей прямым текстом говорил, что не вижу в этом ничего такого, но она гнула свою линию. Компромисса не было.
Да, я признаю, что с пьянками действительно в какой-то момент уже стал перебор. Появился ли этот перебор с Мариной? Не знаю. Судя по тому, чем все обернулось, да.
Вообще, судя по тому, чем все обернулось, я был самым дерьмовым мужем на свете. Как я мог в упор не замечать, что медленно, но верно, довожу свою жену до крайности? Как я мог забить на семью и увлечься непонятно чем?
Как? Как я мог все это сделать???
Тру руками лицо, а затем поворачиваю голову к окну и смотрю на полную луну в ночном небе. Это была короткая история о том, как я про*бал свою жизнь.
Надо теперь думать, как все исправить. Лучше поздно, чем никогда.
POV Юра
Наши дни
Следующим утром я просыпаюсь от звона Аниного будильника. Он доносится до меня через закрытые двери и стены наших комнат. Вряд ли я еще усну, поэтому встаю.
— Я первая в ванную! — оповещает жена и тут же закрывает дверь санузла.
Варю ей кофе и оставляю на барной стойке кухонной зоны, а сам ухожу. Когда у Ани важные совещания, лучше оставлять ее одну.
Иду в номер к детям и стучу кулаком в дверь. Когда долго никто не открывает, бью по дереву еще один раз и еще. В итоге сонный Андрей показывается в проходе.
— Что случилось? — трет глаза.
— Пришел проверить, как вы тут живете.
Сын морщится и пропускает меня внутрь, а сам возвращается в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Их кухня-гостиная похожа на поле битвы. Всюду валяются упаковки от чипсов, пустые коробки от пиццы и другого фастфуда, а также пустые бутылки от алкоголя. Надеюсь, пил только Андрей.
Выхожу на балкон: пепельница полна окурков. Насколько мне известно, сын не курит. Хотя, может, я чего-то о нем не знаю. На мгновение зависаю, рассматривая бычки, и пытаюсь понять, как я отношусь к тому, что Андрей, по всей видимости, употребляет никотин. По крайней мере мне хотелось бы верить, что это сигареты Андрея, а не Василисы.
Вздыхаю и возвращаюсь в номер. Дверь в комнату дочери наполовину открыта. Я заглядываю к ней. Она спит, свернувшись калачиком. Иду к Андрею.
