Даже не надейся”.
Я пораженно смотрела на телефон, не веря, что он действительно это написал. Не понимая, зачем, почему. И как я должна реагировать?
И вдруг решение пришло достаточно четкое. Я удалила сообщение. А потом сходила за зубочисткой, достала сим-карту и выкинула ее в мусорку. Это было глупо, по-детски, но мне хотелось быть от него как можно дальше, быть в зоне недосягаемости. Как будто это могло помочь мне спастись. От него. И от себя тоже.
Денис прятался в своем кабинете и ничего не хотел мне объяснять. А я ходила весь вечер тревожась, не понимая, гадая. Я переживала — неужели мой муж правда натворил глупостей, разорвав договоренности с Тимуром, и скоро станет банкротом? Мой всегда спокойный и рассудительный Денис?
Когда часы показывали второй час ночи, я все еще не могла уснуть, а Денис до сих пор не пришел в нашу спальню. Я встала с кровати и пошла на поиски мужа. На мне был простой, черный, домашний, шелковый комплект из майки на бретельках и коротких шортов, которые едва ли прикрывали попу. Я направилась сразу в кабинет к Денису, в то место, в котором за последнюю неделю он провел чуть ли не все свое время. Тихо приоткрыла дверь, заглядывая.
Он сидел за столом, перед ним ноутбук, рядом бутылка виски и наполненный бокал. Делает глоток и напряженным взглядом внимательно следит за чем-то на экране.
— Динь… — тихо позвала. Он резко вскинул голову, посмотрев на меня. — Пойдем спать? — мягко спросила я.
Он молчал и продолжал сверлить меня внимательным взглядом. Только что-то было не так, потому что я почувствовала, как внутри все сжимается от тревоги.
Сделала неуверенный шаг и начала приближаться к столу, за которым сидел Денис. Его кабинет был выполнен в классическом стиле, под стать моему мужу. Дубовый стол, справа во всю стену черный шкаф для книг, забитый до отказа, кожаный, коричневый диван.
Я подошла к мужу, нажала на плечи, кресло на колесиках немного отъехало, дав мне пространство для маневра. Я встала прямо перед ним, облокотившись задницей на край поверхности для устойчивости.
— Динь… — жалобно, моля.
Не знаю, о чем. О том, чтобы все опять стало нормальным? Чтобы он стал прежним? Чтобы мы сделали вид, что всего произошедшего не было?
Он вдруг резко встал, так что кресло отъехало назад, ударившись об стену.
— Не получается, Саш… — хрипло, рвано.
Я закрываю глаза, пропитываясь болью, которой так много в его голосе и взгляде.
— Получится… получится, Динь, — тихо, умоляя, уговаривая, заглядывая в родные, светло-серые глаза.
Он мотает головой, не соглашаясь, отрицая. Я поддаюсь вперед, на встречу, обхватываю руками шею, прижимаюсь, лихорадочно целую лицо рваными, короткими поцелуями.
— Ты так на него смотрела… — сдавленно, опустошенно. — Как я раньше не замечал? Как я раньше не замечал, как ты на него смотришь? — вдруг зло заканчивает он.
Я вздрагиваю от этой резкой смены эмоций. Он берет меня за руки и заводит их назад, перехватывает одной рукой за запястья, обездвиживая. Вжимается в меня сильнее, сверля гневным взглядом.
— Ты его любишь? — яростно, требовательно.
Я отрицательно мотаю головой. Даже если и люблю, то я утоплю эту любовь, выжгу из своего сердца.
Он криво усмехается.
— Не верю, — выдыхает в ответ. — Чем он лучше меня? Тебе нравится грубость? Нравится, когда тебя заставляют, ломают?
Я удивленно смотрю на Дениса, не понимая, почему он задает эти вопросы.
А он вдруг смеется. Только смех этот гортанный, отчаянный, злой. От такого смеха я вся содрогаюсь, не чувствуя в этом агрессивном мужчине своего родного, спокойного мужа. Передо мной чужак. Слишком глубоко и сильно раненный.
Губы Дениса скользят по моей шее. Я замираю, даже перестаю дышать. Я чувствую, как его язык касается кожи, оставляя влажный след. Денис неожиданно разворачивает меня, не выпуская моих запястий. Толкает бедрами, так что я прижимаюсь к столу, а потом второй рукой хватает за волосы, больно сжимая.
— Тебе нравится так? Без ласки, без нежности?
Я мотаю головой, все еще не понимая, почему он так себя ведет, почему задает эти вопросы. Мне не страшно, слишком я ему доверяю, но уже некомфортно.
Потом Денис резко надавливает на мою голову, так чтобы я легла на стол. Не сопротивляюсь, я дезориентирована. Не до конца понимаю, что происходит, но чувствую себя чересчур виноватой перед ним, чтобы спорить.
Я поворачиваю голову вбок, чтобы щекой лежать на столе, а не упираться носом, и мои глаза изумленно расширяются.
Перед моим лицом ноутбук и там… мы с Тимуром. В тот самый раз, когда он пришел в эту квартиру, и мы занимались сексом.
На экране как раз одна из безумных и жарких сцен, когда я стою на коленях на кровати, а Тимур, также как сейчас Денис, схватил за волосы и оттягивает мою голову назад. Он вдалбливается в меня резко, агрессивно. Со стороны это выглядит слишком быстро, чересчур мощно. Моего лица не видно, как и лица Тимура, обзор лишь на спины.
Я поднимаю руку, пытаясь ослабить хватку Тима на своей голове. Кажется, тогда он особенно сильно сжал мои волосы, до боли. Но он, игнорируя меня, делает хватку еще крепче и оттягивает мою голову назад. И в следующую секунду мое тело содрогается в его руках. Крупная, заметная дрожь сотрясает всю меня, пока он продолжает яростно вбиваться.
Я прикрываю глаза, наконец, понимая, почему Денис задавал мне все эти вопросы. Наш секс с Тимуром действительно отличался от того, что было с Денисом. Он был более жестким, грубым, яростным. Сейчас Тимур был даже более агрессивным, чем два с половиной года назад. Он мог вот так до боли тянуть меня за волосы, больно шлепнуть или, заломав руки, как это сейчас сделал Денис, резко войти. Но меня это все возбуждало. Его грубость, отчаянная ярость, жажда, нетерпеливость.
— Что? Тебе этого не хватало? Грубости? — вдруг вырывает меня из мыслей резкий, хриплый голос мужа.
Я чувствую его ладонь на своей ягодице. Он уже не держит меня за волосы, но одна рука все еще удерживает мои запястья, фиксируя неподвижно на столе. Я дергаюсь в его хватке, пытаясь вырваться, остановить происходящее.
— Динь… — жалобно, тихо.
— Я могу также, как он… Надо было просто сказать, — лихорадочно, зло шепчет мой муж.
Его пальцы отодвигают мягкий, свободный шелк шорт, и он прикасается к моему клитору через ткань трусов. Я резко дергаюсь от неожиданности. И вдруг понимаю, что он не шутит. Он пьян, зол и не собирается останавливаться. Начинаю выворачиваться,
