за день работы спиртом, тальком и резиной от медицинских перчаток, нежно обвили его шею, привлекая к себе. Ей не нужно было ни слова от него, чтобы все понять, хотя раньше никогда такого не было. Даже после предательства Олеси он предпочел закрыться в комнате и несколько дней никого не впускать.
Юра приобнял ее, такую маленькую, тоненькую, как тростинку, но при этом ужасно сильную. Он ею восхищался. Мама была его маленьким героем, которая спасала не только жизни людей, но и их семью.
Сполз на пол и положил голову ей на колени, пока она ласково перебирала его волосы. Почувствовал, как Эля молча обняла его сзади. Они всегда справлялись вместе. Втроем против всего мира.
Daughter — Home
Яра открыла глаза и зажмурилась от яркого света, лившегося из окна. Первые минуты она не могла понять, где находится, почему не в своем домике из одеял и пледов, почему не слышны голоса сестер, почему так болит голова и почему она в одежде.
Она перевернулась на другой бок и увидела Сашу, которая лежала рядом и уже не спала. Та грустно улыбнулась, а на неё обрушились воспоминания, как ушат ледяной воды.
— Ой, прости-прости-прости, мне так неловко! — закопошилась Ярослава, пытаясь выбраться из-под одеяла. — А где Миша?
— Ярик, успокойся. Они с Русланом на кухне спят, — фыркнула Саша. — Иногда им полезно поспать на полу.
В этот момент двери комнаты открылись и просунулась сонная и растрепанная голова Макарова.
— А мы услышали ваши голоса, доброе утро.
Следом за ним вошел Руслан, с которым Миша поделился футболкой и которому она была явно малая. И тогда три пары глаз с любопытством уставились на Ярославу.
— Чего вы так все на меня смотрите, будто я сейчас на парселтанге заговорю?
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Саша.
— Голова раскалывается. Ужас, как можно эту фигню пить, и как я ее вообще выпила.
— Очень даже легко выпила, — заметил Руслан, и снова воцарилась тишина. Яра понимала, чего от нее ждут, но сама еще была не готова к откровениям.
— А я могу принять душ?
Холодные струи текли по спине, заставляя съеживаться и дрожать. Она сидела, обхватив колени руками, и вот уже минут десять смотрела в одну точку, провожая дорожку капелек в слив. Пыталась привести мысли в порядок, но пока не получалось. Ярослава так хотела вчера получить ответы, но в итоге окончательно утонула в той грязи, что ее полили. Разбираться ни в чем больше не хотелось, она лишь не могла понять, как Юра смог прийти к такому выводу о ней.
Когда Яра посчитала, что достаточно истратила холодной воды у друзей, она вышла из душевой кабины и уставилась на себя в зеркало. Синяки под глазами так никуда и не пропали, зато на шее обнаружился кровоподтек, который не заметила раньше. Это открытие пошатнуло ее внешнее спокойствие, и на глаза навернулись слезы. Немного поморгав, чтобы прогнать непрошенных гостей, она распахнула дверь и вышла в прохладу коридора, отчего тут же поежилась. В единственной комнате друзей не обнаружилось, они уже сидели на кухне и что-то громко обсуждали.
— Яра, у нас только сырники и кофе.
Ярослава кивнула, села за стол и стала без энтузиазма ковыряться в еде.
— Не вкусно? — беспокойно спросила Саша, ерзая на стуле.
— Нет, что ты, очень вкусно. Просто аппетита нет, — вздохнула она, и отправила в рот огромный кусок сырника.
— Поговорим? — еле слышно спросила Захарова. Может быть, ее голос прозвучал у Яры в голове, а Саша даже ничего не говорила, но она кивнула.
— Мальчики, нам надо посекретничать, так что, как доедите, выйдете, пожалуйста.
— А почему нам нельзя? Как будто мы чужие, — с набитым ртом возмутился Миша, но Саша на него посмотрела так внимательно, что он сразу скис. Закинул на тарелку еще парочку сырников и позвал Руслана за собой в комнату, откуда донеслось: “Тут все равно все слышно”. Видимо, он не подумал, что это работает в обе стороны.
Ярослава фыркнула, а Саша закатила глаза.
— Миш, а сходите в магазин, — крикнула вслед.
— За чем? — его взлохмаченная голова появилась из-за угла.
— За хлебом.
— Ты уверена? — он покосился на целый батон, который лежал на столешнице.
— Да, и агушу для Яры захвати. Три штуки, — потом глянула на нее. — Нет, лучше пять.
Миша решил не переодеваться из домашнего и просто накинул куртку, стал зашнуровывать кроссовки.
— Кузнецов, а ты чего сидишь? Помоги Мише.
— Помочь кроссовки зашнуровать или хлеб донести? Понял-понял, хлеб так хлеб.
С шумом и ворчанием они наконец закрыли дверь квартиры, а девушки посмотрели друг на друга. Ярослава не знала, с чего начать, и лишь теребила в руке колечко из бисера, которое обнаружила в кармане джинсов минутой ранее.
— Мы с тобой совсем недавно так сидели у тебя на Рождество в комнате под покатой крышей с бутылкой шампанского и салатом.
— Тогда мне действительно нужна была помощь, а теперь эта помощь нужна тебе. Тогда бы я без тебя не справилась, а теперь готова помочь всем, чем смогу.
Яра судорожно выдохнула и расслабилась. Посмотрела на тоненькое неровное колечко, и на него упала крупная слеза. Ее плечи стали подрагивать, а она закрыла лицо руками. Почувствовала, как Саша ее крепко обнимает, и распалась на миллион слезинок, которые превратились в целый поток.
Когда голос перестал дрожать и она перестала икать, то начала свой рассказ с самого нового года.
— Почему это так больно, Саша? Я не могу найти в себе силы продолжать жить дальше так, будто ничего не было.
— Так и не надо делать вид, что этого не было, — она бережно гладила ее по мокрым волосам. — Это ведь часть тебя. Мы все состоим из любви, и наша жизнь тоже состоит из нее, не важно, счастливой или нет. Но, как по мне, это все здорово напоминает нашу с Мишей ситуацию?
— Ты думаешь, что ему кто-то что-то про меня рассказал?
— Возможно. Потому что, если у него все в порядке с головой, он не мог так резко поменять к тебе отношение.
— Изначально он говорил этой самой Вите, что не хочет никаких отношений, почему он вдруг решил из-за меня поменять свое мнение? Как по мне, он его не менял, а захотел просто… воспользоваться мной? А на самом деле девушка ему действительно и не нужна. Либо он в последний момент струсил.
— Поговоришь с ним?
— Ни за что! Я не готова к этому. И никогда не прощу эти слова, — тихо
