будет много детей. Я хочу пятерых!
– ИншаАллах1!
– И возвращаться тебе не придется, если только в гости приезжать будешь.
– Ха!
– Что скажешь, Ами? Я хочу, чтобы мы поженились уже. Я готов в любой день забрать тебя.
– Мне страшно...
– Не бойся. Клянусь Аллахом, я тебя в обиду не дам.
– А что будет, если за мной приедут мои родственники? Я боюсь, вдруг вы поубиваете друг друга?!
–Я тебе обещаю: с нашей стороны никто ничего не сделает тем людям, которые за тобой приедут.
– Откуда тебе знать! Мои разговаривать не будут, ничем хорошим это не закончится. Еще не хватало чтоб перестрелялись!
– Ами, успокойся и доверься мне. Я тебе обещаю, ни один ингуш в этот день не поднимет в руки оружие. Невзирая на то, если оружие будет у вас. Слышишь?! Мы люди, мы умеем разговаривать.
Мы очень долго разговаривали, спорили, решали. Был месяц Рамадан, пост.
– Амиш, назови дату, место и время.
– Давай после Рамадана. Я назову точную дату иншаАллах.
Глава 43. Последние дни дома
С того дня я проливала реки слез. Каждую ночь я плакала до тех пор, пока наволочка подушки не становилась мокрой. Почему? И от радости, и от грусти.
А еще с того момента каждую свободную минуту я проводила возле мамы. Где она – там и я хвостиком. Если она шла в магазин – я шла рядом, если выходила во двор, посидеть с соседями – я присаживалась около, мама хозяйничала на кухне – я помогала. И так везде.
Я смотрела на нее во все глаза, пытаясь запомнить каждую черточку, каждый жест. Когда мы снова увидимся?
Даже когда мы смотрели телевизор, я глядела только на маму. Каждую ночь я целовала ее и говорила, что люблю. За папой я наблюдала через окно, например, когда он что-то делал во дворе. Просто смотрела.
С бабушкой я начала смотреть ее любимые передачи про судебные разбирательства, которые мне никогда не нравились. С Асланом старалась лишний раз перемолвиться, попить вместе чаю, что-то еще.
Но мои основные переживания были за маму. Папа и Аслан мужчины, они сильные. А при взгляде на маму мои глаза наполнялись слезами. Я уже понимала, как сильно буду по ней скучать, как мне будет не хватать ее там, в моей новой жизни.
Я очень волновалась и переживала. Иной раз сидела дома и разглядывала и так сто раз пересмотренные семейные фото и грустила. Ходила по двору и запоминала каждый угол. Бабушка не понимала, что я делаю и все спрашивала, мол, что ты ищешь?
Хаваж был радостным. Как говорится, считал дни. Рамадан закончился, и он позвонил, довольный (это был понедельник):
– Ами, когда приехать?
– В четверг на нашем месте, после обеда. ИншаАллах
Все эти дни я практически не спала. В среду поехала к Фатиме и рассказала ей все.
– Амиш, ты серьезно? Мне даже не верится, так страшно… Я, кончено, рада за тебя.
– Все будет хорошо!
Она, бедная, расплакалась и я с ней.
– Я хочу, чтобы ты с ним была счастлива, Амиш.
– ИншаАллах!
Мы долго сидели и плакали, обнявшись. Потом я поехала повидаться с Зариной и Оксаной, ну и попрощаться. Они пожелали нам счастья.
Весь вечер среды я провела рядом с мамой.
– Мам…
– А?
– Я так тебя люблю...
– И я тебя люблю.
– Всегда помни об этом, мам.
– Да что с тобой Ами?
– Просто...
Мама ничего не понимала вроде, а я так и ходила по пятам за ней весь вечер.
Улучив момент, когда в спальне родителей никого не было, я зашла, нашла оружие отца, вынула боевые патроны и замотала их в тряпочку. Потом взяла само оружие, замотала в большой лоскут ткани, чтобы не повредить. Патроны положила под свой матрац, а оружие засунула между стеной и шифоньером. Нож спрятала под кровать. Я боялась, что отец схватится за них и разнесет дом, поэтому приняла меры. Ночь я не спала. Поговорили с Хаважем, он тоже нервничал.
Утром я встала, прибралась в доме, спрятала все кухонные ножи, кроме маленького, для хлеба.
Настало время намаза. Этот намаз, последний в родном доме, я делала долго. Точнее, дуа после намаза. Я молила Аллаха, чтобы все обошлось. Не буду расписывать подробно – Всевышний знает, о чем я просила.
Завершив намаз, я взяла паспорт, подошла к матери, крепко-крепко обняла и поцеловала ее, сказала, что очень сильно ее люблю.
Через какое-то время взяла сумочку и ушла. Одета я была просто, почти по-домашнему, в легкое длинное до полу платье и полоску на голове, поэтому никто не поинтересовался, зачем и куда я выхожу.
На место я отправилась не одна, а с Зариной и Фатей. Сестра утром написала мне, что хочет проводить меня и увидеть Хаважа своими глазами. Она приехала сразу к проспекту. Хаваж уже названивал. Мы шли через мост, приближались к памятнику Плиевскому. Когда я увидела там толпу, что подумала, что весь регион «ноль шесть» приехал с ним за мной. Было две машины.
– Ассаламу Алейкум.
– Ва Алейкума салам, за девушкой так приезжают у вас, что ли? Куда две машины? Боишься, что в одну не помещусь?
– Один друг из ментовки, на своей машине, через границу без проблем проезжаем. Другая – моя.
Друзья стояли за ним, их было человек шесть-семь. Они говорили, обсуждали что-то, подкалывали Хаважа.
– Ами, мы тебя не пугаем? – крикнул один из них.
– Нет!
Я познакомила Хаважа с Зари и Фатей.
Моя Фатик сказала ему:
– Хаваж, береги ее!
Хаваж стоял, весь смущенный, и заметно нервничал.
– Ну что, Ами, пошли?
Я кивнула. Обняла крепко мою Фатю и Зари и ушла.
Сев в машину, я заняла заднее сиденье, Хаваж сел рядом с другом на переднее. И все – водопад слез открылся. Я плакала всю дорогу до Ингушетии. Вся жизнь проносилась у меня перед глазами. Пыталась запомнить каждую улочку Владикавказа, которую мы проезжали. Но могу с уверенностью сказать – я была счастлива, что человек, которого я люблю, рядом со мной. И будет со мной бок о бок по жизни, ИншаАллах.
В машине играла музыка, Хаваж с другом смеялись, прикалывались. Когда началась
