один за другим, очутились в волшебном сне Лилы. Взрослые наслаждались тишиной, дорогой, движением, принадлежностью своим мыслям и впечатлениям. Картинки мелькали, сменяясь, и было еще столько предложений к путешествию впереди.
30
– Мне должно быть вкусно или тебе должно быть чисто? – Макар с наслаждением разбирал слоеное сахарное печенье на завитки. Крошки засыпали половину стола, он сдвигал их в кучку мизинцем.
– Ты в простоте слова сказать не можешь… – Лариса пила первую чашечку утреннего кофе. Утро было ранним, по-предзимнему серым. Маша с Яном еще нежатся в теплых постельках. Скоро прибежит Стеша перед занятиями в институте, оставит им Ханну. Есть еще несколько минут покоя. – Что делать будем сегодня?
– К одиннадцати я обещал Прокопия отвезти на свадьбу.
– Так все-таки Камила выходит замуж? Надо же… А почему так рано?
– Не последний человек на празднике наш дед. Там же не свадьба, а СВАДЬБА века. Подготовка всякая… Потом, если распогодится, а, по обещаниям метеослужбы, сегодня должно быть солнечно, я бы свозил детей на пляж. Как ты смотришь на это?
– Не вижу препятствий, лишь бы наконец разогнало облака. Что там в новостях пишут?
– Я еще не смотрел… – Макар прекращает сорить, подливает себе кофе и включает планшет. Первое же сообщение заставляет его поднять на жену потрясенный взгляд. – Ларка-а-а… Они начали просыпаться, Лар!
– Кто, господи? – Лариса смотрит на ошарашенного мужа, поднимается со своего стула и заглядывает через его плечо в планшет.
– Первые заснувшие. Смотри! По всему миру! Невероятно…
– А что с ними? Как они? Они в себе? – Лариса пытается разобрать мелкие буквы, разглядеть в тексте самое важное.
– Очень мало информации. Единичные случаи. Дышат, глотают, говорят, у некоторых потеря памяти… Это же только вот-вот случилось, но ты понимаешь?
– Я понимаю. – Лариса плачет. Это радость, новые страхи, тревоги, ожидания…
Точно по времени Стефа приносит Ханну, они накидываются на нее с ошеломительной новостью. Стефания передает им закутанную куклу и сразу начинает набирать сообщение в телефоне. Бросает:
– Свяжусь с отцом – потом все расскажу!
Целует дочь и скрывается в туманной утренней взвеси, только длинный полосатый шарф развевается у нее за спиной: пока! пока!
– Макарий, они, наверное, думают, что я молодой сайгак!
– А нет, что ли? – Макар помогает деду облачиться в парадные одежды, впервые попав в его гардеробную комнату. Там такие кандибоберы – только присвистнуть и почесать в затылке, думая о бессмысленно прожитых годах. – Какой кушак сегодня выберешь? – Этих поясов под смокинг висело штук шесть, а к ним и бабочки, и платочки. Щеголь, ну что еще сказать.
– Я просил уже тебя называть правильно – камербанд. Запомни, пожалуйста. Спину с утра ломит. Как дожить до вечера, не представляю. Мне бы лучше корсет… А еще лучше провести это день дома, в любимом кресле!
– Хочешь, я напишу тебе освободительную записку?
– Это что?
– Напишу: «Мальчик Прокопушка, 85 годков, сегодня на занятия не придет по уважительной причине».
– Пиши.
– Да ладно, шучу я. Так какой?
– Белый, свадьба же. И бабочку.
– Платок?
– Бутоньерка будет, так ее растак…
– Прокопий, ты же не хочешь испортить людям праздник?
– Не переживай, сынок. Старый конь борозды не испортит. У меня есть тумблер под названием «Артист». Все будет на высшем уровне. Вот только полежу немного, минут пять…
Лег Прокопий на диван, ладонью лицо прикрыл и моментально провалился в сон. Макар, чтоб чем-то себя занять, решил сварить кофе. Вернулся с парящими чашечками, поставил их на журнальный столик. Обернулся к деду и обмер – рука соскользнула и безвольно висит, касаясь пола, челюсть отвисла, глазницы провалились и грудь не двигается.
«А-а-а-а!» – подумал Макар.
«Хр-р-рхр-р!» – ответил Прокопий.
Всхрапнув, дед и разбудил себя, и подзавел. Сел, покрутил головой, провел руками по лицу, по волосам. Взял кофе, потянул носом: хорошо!
Подъехали к церкви. Дед на каком-то неизвестном топливе – ну не кофе же, в самом деле, – всю дорогу балагурил, шутил. Вышел из машины – спина прямая, голова высоко поднята, морщины не только на смокинге расправились, даже на щеках подтянулись. Молодчик! Макару рукой отмашку дал – езжай, мол, добрый человек, восвояси, миссию ты свою выполнил. Макар взглядом проследил, как дед взобрался на паперть, прошел к главному входу, – убедился, что орел у цели.
Гостей пока нет. Вдоль улицы и у ворот стоят люди в черном. Охрана? Ого!
Из глубины храма появляется женская фигура в форменном костюме, останавливается у ворот, остается встречать прибывающих. Темно-синий цвет униформы выгодно подчеркивает яркие рыжие волосы, уложенные в высокую лаконичную прическу. Макар присматривается – неужели Марта? Отгоняет машину в сторону, наблюдает. На даме определенно гарнитура, периодически она бросает короткие фразы в пустоту перед собой. Глаза ее внимательно следят за проезжающими и подъезжающими машинами, сканируют лица входящих. Улыбка механическая, гостей, пока единичных, она едва приветствует кивком головы. Исполняемая ею роль явно не связана с организацией мероприятия, здесь скорее что-то формально-официальное.
Подойти, не подойти?
Почему нет?
И Макар расслабленной походкой, бросив монетку нищему, вдоль стены ограды сбоку подходит к Марте:
– Здравствуй, Марта. Совсем нас забыла, не приходишь…
– Здравствуй, Макар. – Женщина окидывает надменным взглядом его куртку и джинсы. – Ты не одет.
– Но я и не раздет. Не беспокойся, меня нет среди приглашенных. Прокопия подвез, смотрю – ты стоишь! Как не поздороваться?
– Поздоровался. Молодец.
– А говорили, ты домоправительницей работаешь…
– Кем? – Марта даже голову к нему повернула.
– Ну, женщиной, которая присматривает за порядком во всем доме. Как фрекен Бок.
– Я присматриваю, Макар. А сейчас ты мне мешаешь.
– Заходи в гости! Ханна так быстро растет!
– Непременно. Извини, Макар, я на службе.
А ведь Стефа сразу так и говорила: Марта – та, кто присматривает. И рада была от нее избавиться. Так за кем она теперь присматривает? Кого высматривает? Кому служит?
По дороге домой заехал на рынок. Девчонки попросили купить первых в этом сезоне мандаринов. Небольшие, плотненькие, с глянцевой тонкой кожицей мандаринчики выстроились пирамидами по всему рынку. Взял по килограмму в разных местах. Ну, а вдруг они и правда разные? Себе выбрал несколько крупных, лиловых, чуть замшевых, тугих фиг. Как всегда, послушал, о чем говорят люди. Лучше б не слушал – народный фольклор из области «а там мертвые с косами стоят и… тишина!». Полный зомби-апокалипсис в головах.
Расстроился только.
В двенадцать пополудни его уже ждали четыре красивые девчонки, один нетерпеливый мальчонка, плетеная корзина для пикника, сумка с запасной одеждой и обувью. А что, вы думали, море в ноябре не мокрое?
– Переоденься. Я пока сварю тебе кофе и вымою фрукты. – Лариса забрала у мужа покупки.
– Я разве не одет, по-твоему? – И
