на ладонь сразу пять подушечек и отправляет их в рот. Жует меланхолично, словно забыв о моем существовании. В салоне так тихо, что я очень отчетливо слышу, как он тщательно пережевывает большой ком жевательной резинки. Уж лучше бы включил радио.
Я вжимаюсь в дверь, стараясь быть от него подальше. Мой провожатый молчит, а выражение лица как на похоронах. Жуткий тип.
— Хотите? — кидает на сиденье рядом с собой нетронутую упаковку жвачки.
Как в замедленной съемке наблюдаю как оттого, что машину резко дернуло в сторону, клубничный «Орбит» соскальзывает с сиденья и плюхается в лужу, которая натекла с моих волос и одежды.
Он только что пропустил нужную развилку, и мы едем не пойми куда.
— Мы пропустили поворот, нужно вернуться, — прошу я спокойно, хотя внутри себя воплю во весь голос.
— Не переживайте, Агния, все путем. Заедем в одно место, а потом отвезу вас домой.
— Останови машину, — почти ору я, стараясь окончательно не уйти в истерику.
— Остановлю, когда приедем, — бросает спокойно, набирая ход.
Мы уже за городом, и он несется по пустой дороге, выжимая из двигателя чуть ли не максимум.
— Я выпрыгну, если не остановишь сейчас же, — угрожаю я, вцепившись пальцами в замок.
— Не выйдет, — качает головой и выворачивает руль так резко, что меня отбрасывает в противоположную сторону салона. — Двери заблокированы.
По спине льется ледяной стрессовый пот, пальцы дрожат, а на горло давит слезный ком. Да что здесь вообще творится? Зачем Олег послал за мной своего человека, который ведет себя как маньяк из фильма «Попутчик»?
— Агния, что вы разволновались? — спрашивает Рафа, вообще не обратив внимания на мое заявление и судорожную дерготню ручки. — Я не могу сейчас сказать, куда мы едем, потому что Олег Владимирович хочет сделать вам сюрприз. Вы замерзли. Включить печку?
— Не надо, — отказываюсь я категорично, и он бросает на меня удивленный взгляд.
Отчего-то мне совсем не хочется, чтобы этот человек хоть что-то для меня делал. Пожалуй, кроме одного: мне нужно, чтобы он отвез меня домой. Но вместо этого мы едем не пойми куда, потому что Олег, которого я вижу от силы пять раз в год, решил устроить мне сюрприз.
Чем дальше он увозит меня от родного дома, тем сильнее становится нервная дрожь, которая бьет тело током. Вжимаюсь в угол сиденья и тихо дрожу как лист на ветру, стараясь не попадать лишний раз под тяжелый взгляд Рафы.
Ход у «Джипа» такой тихий, что я отчетливо слышу, как мощные челюсти пережевывают жвачку. Он постоянно отправляет в рот все новые подушечки. Салон наполняется приторным запахом химической клубники, от которого начинает подташнивает.
— Я курить бросаю, — поясняет Рафа зачем-то. — Глушу тягу к никотину жвачкой.
— Помогает? — поддерживаю этот натужный разговор исключительно ради приличия.
— На троечку, — мрачно сообщает он. Это вроде бы шутка, но из-за его каменной физиономии и таких же интонаций точно не скажешь.
Тормозит так резко, что мне приходится упереться ладонями в спинку переднего сиденья, чтобы не соскользнуть на мокрые коврики.
Я знаю это место. В этом ресторане чуть больше года назад мы праздновали мое восемнадцатилетие. Было весело: куча гостей и вечеринка в стиле «голливудский гламур».
Зачем Олег меня сюда пригласил? Может, Рафа что-то напутал, и там они ждут меня с дядей Ильдаром?
Дверь открывается, и мой провожатый со все тем же непроницаемым выражением лица галантно протягивает руку, чтобы помочь мне выйти.
Медлю, борясь со жгучим желанием оттолкнуть ее. А потом, осознав, что ноги предательски дрожат, а тело не слушается, касаюсь грубой, шершавой ладони.
Он тут же смыкает огромные пальцы капканом и почти вырывает меня из салона, который теперь кажется не ловушкой, а убежищем.
— Идите же, Агния. Олег Владимирович не любит, когда кто-то опаздывает.
Уезжать Рафа не торопится. Как под конвоем доводит меня до порога ресторана и нарочито любезно открывает дверь.
Вхожу в зал, радуясь, что мы в общественном месте. Не станет же Олег приставать ко мне при посторонних людях. Проблема в том, что я всегда робею в его присутствии, сколько бы глаз на нас ни смотрело. А после поцелуя так и вовсе не знаю, как вести себя при нем. Быть в компании Олега Цербера — словно кататься на американских горках: ужасно страшно, но очень хочется получить еще адреналина.
Осматриваюсь и, к своему ужасу, натыкаюсь взглядом сплошь на пустые столики, и через пару минут понимаю, что в огромном зале нет никого, кроме Олега.
Он восседает в самом центре и чистит яблоко, медленно спуская с лезвия ножа аккуратную спиральку.
Заметив меня, мнущуюся почти в дверях, бросает на тарелку яблоко и нож и подскакивает ко мне. У меня в ушах звенит от удара металла и фарфор.
Инстинктивно отступаю назад и ударяюсь затылком о массивную дверь.
— Ася, ты что поскользнулась? — его голос звучит так странно. Ласковые нотки в нем словно варенье, намазанное на стейк. Не к месту.
— Нет, все в порядке, — бормочу я, смотря на него во все глаза.
Умом я понимаю, что Олег намного старше меня, но не ощущаю этой разницы в полной мере. Дело в другом. Олег Цербер так и манит невероятным обаянием с отрицательной ноткой. И в то же время давит тяжелой энергетикой, которую чувствуешь кожей. Сейчас меня трясет не от холода, а от его близости.
Не успеваю я опомниться, как мне на талию ложится тяжелая ладонь и он, чеканя шаги, ведет меня к своему столику. Втихомолку принюхиваюсь, ловя себя на мысли, что у него очень приятный одеколон — табак со сладкой ванильной ноткой. Или это собственный запах Олега?
Галантно отодвигает для меня стул и красивым движением откидывает назад свои темные, чуть вьющиеся волосы.
Я сажусь, а точнее, падаю, на мягкое сиденье как подкошенная, а Олег занимает стул напротив.
