я выхожу из недокомы. Раз уж так вышло … сокращаю расстояние между нами и вручаю почти моему нанимателю папку со своим резюме, справками и хвалебными отзывами.
Только Яровой не торопится её изучать под лупой и микроскопом в поисках моих изъянов. А то, что меня в качестве няни его дочери он видеть не так чтобы рад, ясно и без лишнего сотряса воздуха.
Между нами и так звенит от напряжения.
— А мне вот интересно, Земляникина Вероника Андреевна, когда вы, работая менеджером в магазине элитной алкогольной продукции, успели заиметь широкую известность в кругу нянек?!
Началось! Упырь он, а не Яровой. Упырь Захар Упыревич.
Захар
Всё как-то разладилось в последние месяцы, что хотелось реально схватить дочь, чемодан и скрыться на необитаемом острове. И я даже помню отправную точку этого дурдома.
А теперь вот… Земляникина Вероника Андреевна! Новое проклятие на мою голову. Ненавижу женщин! ВСЕХ! За исключением отдельных личностей, но их в моей жизни действительно так мало, что это точно лишь огромное исключение из общего списка лживых и алчных существ.
Земляникина — не исключение! Неуравновешенная, неуверенная, некомпетентная врушка, которая кого-то хрена понравилась Лике. Вот за что?!
— А мне вот интересно, Земляникина Вероника Андреевна, когда вы, работая менеджером в магазине элитной алкогольной продукции, успели заиметь широкую известность в кругу нянек?!
Присаживаюсь на край своего стола, не спуская глаз с девушки. Не глядя, притягиваю к себе папку с информацией на неё, хотя там в основном официальные данные. Когда позвонили из агентства полтора часа назад, чтобы сообщить о кандидатуре няни по моему объявлению, я попросил парней пробить девицу.
Чистая. И только прошлое место работы подтолкнуло меня на мысль, что она не та, кем представляется.
— Успела. Подработка. Или все граждане Российской Федерации работают только официально?! — смотрит прямо, а на дне её глаз горит раздражение. — Тем более если внимательнее прочтёте, то я безработная уже не первый месяц.
Соискатели не должны раздражаться, да и отвечать на вопросы работодателя с плохо скрытым сарказмом.
— Допустим. Тогда почему не прочли условия сотрудничества? И, едва зайдя в мой кабинет, заявили об ошибке агентства?
— Про условия не знала, ибо ваша вакансия была в разделе срочных и мне не успели передать информацию. Сказали, что на месте собеседования разберусь. А уйти хотела… — искренне вздыхает и переминается с ноги на ногу. — Вы мне не понравились. Не люблю работать с мужчинами. Продолжать? Или ход мысли ясен?
Дерзкая. Изворотливая.
— Ясен. Почему же решили остаться?
— Как ни странно, но у вас чудесная дочь. Наверное, в маму.
Сучка. Как и все. Бьёт в больное.
— Нет. В бабушку.
Неопределённо пожимает плечами, мол вам, конечно, виднее, но она уже всё для себя про меня решила.
Сглатываю тяжёлый ком, пытаясь выровнять дыхание. Кто она такая, чтобы судить меня?! Хочется просто вызвать охрану и дать пинка под этот упругий зад. Но …. Лика! Чёрт!
— Так что вы, господин Яровой, решаете? Берёте на работу или нет? — складывает руки на груди, снова привлекая мое внимание.
На правой руке, чуть выше запястья мелькает татуировка. Мне не нравится, когда женщины пачкают себя как стены граффити, но тут другое. Подсознательное. Мне кажется, я уже видел это изображение. Не помню, что там, и сейчас не могу рассмотреть из-за мешающего рукава блузки, но чувство, что точно знаю.
Дурость! Вот точно пора отдыхать!
— Вы не няня, — лишаю её иллюзий на сей счёт. — Уверен, что в этой папке всё, кроме ксерокопий вашего паспорта, липовое. Но, наверное, сегодня ваш день, так как я вас беру на ближайшую неделю. По вам моя служба безопасности начнёт проверку, если всплывёт что-то дерьмовое, вы вылетите из моего дома в ту же минуту и без расчёта за отработанные часы. Мне через два часа нужно быть в аэропорту. Мои рекомендации и распорядок дня Лики я вам оставлю для ознакомления и точного соблюдения. Проживаете в моём доме. Экономка Варвара Петровна расскажет, что и где у нас тут. С вами будет постоянно находиться охрана. Никакого произвола с вашей стороны.
— Кто бы сомневался, — шепчет себе под нос, но у меня волчий слух.
— Вопросы, Вероника Андреевна?
— Да. Забыла ваше отчество.
— Можно без отчества.
— Ну, что вы! Как можно! Будьте любезны.
— Пантелеймонович. Захар Пантелеймонович.
— Ммм… — выразительно поднимает брови, пытаясь сжать губы, но я всё равно вижу прорывающуюся улыбку. — А вам идёт.
— Ещё вопросы, Вероника Андреевна?
— Нет. Что вы. Думаю, в любезно оставленных вами рекомендациях будут все ответы на мои любые вопросы.
— Тогда свободны. Вас проводят к моей экономке. Можно приступать к работе.
Отталкиваюсь от стола, решая закрыть этот гештальт хотя бы на сегодня.
— Ой, нет. Меня ждёт подруга у ворот и ещё мне надо будет съездить домой за вещами. Думаю, через час, максимум полтора, я вернусь.
Девица точно издевается.
— Мне надо в аэропорт. Пусть ваша подруга сама привезет ваши вещи, раз вы оказались не подготовлены к рабочему процессу.
— А я и не могла к нему подготовиться. Не думаю, что вы на каждое собеседование в своей жизни носите с собой сумку с вещами.
Я молчу, сцепив зубы. Уволю к херам! Вот как вернусь, так сразу на хрен выкину эту суку из моего дома.
— Что, носите?! — удивлённо расширяет глаза. — Ну простите тогда мою неподготовленность. В следующий раз постараюсь соответствовать.
— Вряд ли у вас будет этот следующий раз, — цежу сквозь зубы, шагая к ней.
— Угрожаете, Захар Панталонович? Ой, Пантелеймонович.
— Прогнозирую, — и впихиваю в её руки, всё ещё сложенные на груди, папку с моими требованиями.
Вероника перехватывает, вновь сверкая тату, что едва гашу в себе порыв вывернуть руку и, задрав рукав, посмотреть на изображение.
— Как мило. А погоду тоже умеете?
— Не зарывайся, девочка! — нависаю над ней, чувствуя, как напрягается её маленькое тельце.
Вижу, как быстро бьётся вена на шее, как от волнения пересыхают губы, но она их не облизывает, а лишь слегка покусывает изнутри. Её эмоции как открытая книга, но я не могу понять, что внутри этой темноволосой головы. Где проходит грань её настоящей от играющей роль, а что играет понятно. Всё женщины чего-то там из себя изображают.
— Постараюсь, — наконец-то справившись с собой, уже спокойно отвечает Земляникина.
— Замечательно. Свободны.
Изобразив лёгкий поклон, девица отворачивается, предоставляя обзор себя сзади.
Длинные ноги, округлые бёдра, подтянутая задница и идеальная спина — прямая, правильно поставленная, с тонкой талией и гордым разворотом плеч. Такие бывают у танцоров.
