class="p1">Я вышла на ступеньки суда и увидела как Шумский обнимает за талию эту мерзкую девицу, ответчицу по нашему делу, и уходит с ней к машине.
Если попаду в ад, мне будет двадцать лет, я буду учиться на третьем курсе и смотреть, как раз за разом он уходит с другой. Так я думала тогда, так я думаю спустя семь лет. Когда смотрю, как его рука лежит на талии длинноногой стройной высокой блондинки, она шепчет ему что-то на ухо и смеется. И они идут к его машине. И я точно знаю, каким движением он откроет ей дверцу машины, и как его как рука соскользнет с талии ниже и ниже. Интересно Шумский вообще может пройти мимо бабы и не облапать её?
И вот какая мне разница? Прошло пять лет с нашего развода. Почему же я сейчас вдохнуть не могу, когда представляю, что они сядут в машину и поедут к ней или к нему, что он своими длинными пальцами будет расстегивать молнию на ее платье…
Так, стоп! Хватит мучить саму себя. Ревновать бывшего глупо, страдать из-за этого еще глупее. После нашего развода она будет не первая его женщина. А может сто первая. Или тысяча первая. Но как-будто вся вселенная против меня. Рядом раздается голос моего клиента: — Наверняка, он её любовник.
Что ж, не только я медленно сгораю на костре ревности. Бывший муж блондинки полыхает вместе со мной. Добро пожаловать в клуб. Зато, кажется, я нашла решение.
Я снова смотрю на эту парочку. Они остановились друг напротив друга, девица положила руки ему на плечи и прильнула всем телом. Ой, да чего посторонних стесняться. Ты ему сразу в штаны залезь.
Неожиданно Дмитрий поворачивает голову и смотрит мне в глаза. Между нами, как до суда, протягивается невидимая ниточка, которую мы оба не в силах разорвать сами. Надеюсь в моем взгляде он сейчас читает: «Фу, Шумский. Где же профессиональная этика?», а не «Прекрати, немедленно прекрати, мне больно». Но чтобы он не прочитал, он на шаг отступает от своей клиентки и убирает ее руки.
Затем он провожает ее к подъехавшей машине такси, а сам уходит в другую сторону. С этого момента я снова могу дышать.
— Нет. Пока нет, — я поворачиваюсь к клиенту, — Но если заседания будут продолжаться, то оба такой шанс не упустят. Она будет стараться найти нового богатенького покровителя, а он нарисовать новую звездочку на фюзеляже. Да и вы сами всё видели. Но я знаю, что нужно делать, чтобы испортить их планы. Подъезжайте через час ко мне в консультацию.
Михаил Алексеевич опять нецензурно проходится по моральному облику бывшей супруги и идет к своей машине. А я иду во двор соседнего дома к своей. Еще когда проходили практику после четвертого курса, мы с Шумским разведали это местечко. Стоянка суда днем обычно забита до отказа, в отличии от дворов, где все автолюбители разъехались на работу. Но когда я уже почти подошла к машине, дорогу мне перегораживает мой самый преданный поклонник:
— Лена! Я так тебя ждал!
— Я знал, что ты сегодня будешь, я уже готов, — он дерзко смотрит на меня.
— Привет. Слушай, я тоже рада тебя видеть. Но давай не сегодня? Я, правда, очень спешу, — я пытаюсь договорится, но вижу в его глазах бездну отчаяния.
— Ну, пожа-а-алуйста. Ну, один ра-а-а-а-аз. Ну, ты обеща-а-а-ала, — он, конечно, никогда не покажет, что плачет, но по голосу я все слышу.
Тимофею десять лет, все его друзья разъехались на лето, и он безумно скучает, слоняясь по двору. Пару месяцев назад он слегка задел мячом мою машину, подошел и честно признался. С тех пор, я немного болтаю или играю с ним, когда бываю в этом суде.
— Ладно, — вздыхаю я, — но имей в виду, я сегодня буду плохо играть. На каблуках особо не побегаешь.
Этот будущий мужчина умеет меня и развеселить, и завести. Спустя 5 минут я уже беззаботно хохочу, в очередной раз промазывая по воротам. В какой-то момент, я начинаю отходить назад, чтобы разбежаться, и в кого-то врезаюсь.
Да что ж такое, Вселенная? Почему ты раз за разом сталкиваешься сегодня нас? От неожиданности меня повело, но Шумский подхватывает меня и притягивает к себе, а я цепляюсь за его плечи.
— Я произвожу такой сногсшибательный эффект? — он еще и хохмит.
Мы так близко друг к другу. Мы целую вечность не были настолько близко. Пароль — отклик. И как будто сложился пазл. Нашим телам ничего не надо вспоминать, они прекрасно помнят как встать рядом, как положить руку, куда ее положить, чтобы было максимально легко, удобно, уютно.
Я рассматриваю его, пока есть такая возможность. Его блондинистые волосы стали темнее, скорее уж русые теперь. Около губ стала глубже складка. Не понятно почему в суде черты лица казались резче. Может это просто было выражение глаз и надменно сжатые губы. Сейчас, не в полумраке, а на ярком солнце, он выглядит может не юным мальчишкой, но и не суровой глыбой.
Он смотрит на меня так растерянно, как будто что-то ищет. Почему, почему ты на меня так смотришь? А я на секунду растворяюсь в его глазах. Таких прозрачных, то ли серых, то ли голубых, с темной каймой по радужке, которая придает им необыкновенную глубину. Я влюбилась в него, потому что влюбилась в его глаза.
Все девчонки считали его красавчиком. На физре никто не задерживался в раздевалке, гораздо интереснее было посидеть на лавочке и полюбоваться как перекатываются мышцы, когда он играет во что-нибудь (да какая разница во что они там играют), как облегает его намокшая футболка, как он будет кокетничать со всеми девицами сразу.
Обсуждала ли я его с остальными? Да, конечно. Я всегда любовалась им как красивым пейзажем или картиной. Но мы же не влюбляемся в картину. Это так не работает.
Но на втором курсе нас стали частенько разбивать на группы для выполнения практических заданий. Из-за своих фамилий мы часто оказывались в паре. И однажды, во время какого-то бурного обсуждения, когда мы так яростно спорили, когда так важно было переубедить другого, доказать, что ты прав, я смотрела в его глаза не отрываясь. И свет его глаз, его внутренний огонь, они затянули меня. Я просто утонула в них. Потерялась в их глубине. И когда я сейчас смотрю в его глаза,
