лихорадочную истерику, которая беснуется внутри.
Дан неторопливо курит, стряхивая пепел в большую пепельницу, оставляет сигарету тлеть на краю потом перемещает стул по кафелю.
Ножки скребут пол, действуя мне на нервы.
Я оспасением наблюдаю за его передвижениями.
Мужчина садится напротив.
Я даже удивлена, как его зад умещается на барном стуле.
Но через миг удивляться приходится мне.
Сев напротив, он ставит одну ногу между моих, опустив ступню на поперечную перекладину.
— Это вторжение в личное… пространство.
Он лишает меня шанса отодвинуться, резко опустив на мои колени пальцы. Сжимает коленные чашечки словно тисками.
— У тебя фальшивые документы, Сергеева Вероника Андреевна. Неплохие, но подделку видно.
Дергаюсь.
Он сжимает пальцы сильнее, впиваясь.
— Фаль-ши-вы-е. Выход у тебя только один. Оплатишь проживание в моем доме. Я сделаю вид, будто тебя не видел.
— Сколько?
— Мой отпуск.
— Не понимаю. Сколько денег я тебе должна?
— Деньги меня не интересуют. Своих хватает.
— Тогда что?
— Догадайся, — ухмыляется. — Мне нужен приятный досуг. В постели. За шлюхой ехать лень. Ты сгодишься. Рыжих я еще не ебал. У тебя там тоже рыжее? — и оттягивает резинку моих пижамных шортов вместе с трусами.
Осло
Я успеваю только оттянуть резинку пижамных шортов вместе с трусами, как вдруг стул отъезжает по полу назад. Рыжая, оттолкнувшись длинной ногой от пола, резко сдвигается назад.
У меня между пальцев остается только воздух и кипящее раздражение.
— У меня там… давным-давно полное бикини. Лазерная эпиляция. На теле ни волоска. Не на что любоваться! — чеканит строго.
Как будто отчитывает, смотря с ругливой интонацией, но придерживая на поводке.
Губы движутся отрывисто. Зрачки сердито блестят.
Большие глаза широко расставлены на бледном лице. Копна волос пушистая, от резких движений некоторые пружинки волос энергично подпрыгивают. Она даже не пытается их поправить.
В ней есть много острых углов: движения резкие, слова не соответствуют поведению любой другой девушки в момент опасности.
Если бы эта девица была просто глупышкой, которая стала жертвой мошенника, она бы от страха и слова не вымолвила, увидев в доме незнакомца. То есть меня. Еще с оружием. Но она лопочет бойко и по делу. Даже шуровать по морозу несколько километров не побоялась. Уверена, будь у нее пушка, она бы попыталась выставить из моего дома меня же самого!
Интересно.
Нет, любопытства нет. Да и как баба она… не совсем то, что надо. Но на голодном пайке и любая дырка сгодится.
Просто интересно, что за Белка такая.
— Какие тебе нравятся?
Девушка подтягивает одну ногу на стул, обняв колено. Вторая нога спокойно покоится в прежнем состоянии, но это спокойствие обманчиивое. Она настороже. Очень настороже.
И внутри все тоже встает на дыбы.
Она настороже.
Я на чеку.
Пялим друг на друга пытливыми взглядами.
Вернее, она смотрит редко и делает вид, что вообще плевать, но даже редким взглядом оценивает… угрозу.
Сняв пиджак, я вешаю его на спинку стула. Белка чиркает взглядом по торсу, зацепившись за портупею с кобурой, потом стреляет взглядом в сторону. Сглатывает. Я почти слышу, как в ее маленькой головке быстро-быстро переключаются варианты о побеге. Еще она прикидывает… Разное. Так навскидку сказать не получится. У нее лицо закрытое и щит в глазах.
— Какие тебе нравятся? — роняет.
— Что?
— Девушки.
Я застываю у холодильника, не отказался бы чего-нибудь перекусить.
— Я же сказал, ты сгодишься.
Распахиваю его и с удивлением обнаруживаю на полках какие-то контейнеры, баночки, всюду еда.
— Это что? На роту наготовлено. Ты в мой дом кого-то еще притащить хотела?! — рявкаю, захлопнув дверцу.
— Еда на неделю. Я приготовила себе сразу на всю неделю.
— Ты поселилась в моем доме. Ты ела мою еду. Ты спала на моей кровати…
— Твою еду я не ела. У тебя в морозилке только неизвестное мясо. Я готовила без мяса. Можешь легко проверить.
— Ладно, навали чего-нибудь. Разогрей. Я голоден.
Белка бросает взгляд на часы.
— Уже раннее утро.
— У меня свои биологические часы. У меня время приема пищи.
Белка и не шелохнулась.
— Ты слышала меня?
— Ага. Но на свой вопрос я так и не услышала ответ. Я спросила, какие девушки тебе нравятся.
— И я ответил: ты сгодишься.
— Этот ответ меня не устраивает! — заявляет прямо. — Спать с тобой я не намерена.
— Спать со мной тебе и не придется. Я вообще люблю спать один, когда есть такая возможность, не терплю рядом ни одной живой души. И моя кровать… Не для совместного сна или траха. Это храм моего личного индивидуального сна…
— Прости, я твой храм немного примяла, — прикусывает язычок.
— Вовремя. Слишком велик соблазн засунуть тебе в рот пару орехов для разминки перед горловым минетом.
— Без орехов останешься, — сообщает без тени улыбки.
— Будешь бесить, я скручу тебя, суну в рот распорку и буду надругаться так, как пожелаю, а ты только будешь течь слюнями, смачивая. Такая вот физиология. С открытым ртом у стоматолога сидела? Будет то же самое, но поинтереснее.
Белка застывает, едва дыша. Взгляд из настороженного становится маниакально острым, быстро-быстро очерчивает помещение в поисках выхода. Я делаю плавное движение в ее сторону.
Внимательно слежу и подмечаю малейшие изменения в ее состоянии. Она перестает дышать, ведет взглядом влево от меня, там много свободного пространства.
Припугиваю резким движением, и она срывается с места!
Наверное, она красиво бегает. Оценю позднее.
Пока же она только сталкивается с моим телом и отшатывается. Ловлю обратно, она дрожит, трепыхаясь у меня в руках.
И у меня такой азарт, сука.
Такой бешеный азарт, которого давно не испытывал, учитывая мой род занятий.
Я видел все. Я пробовал все.
Меня давно не будоражит ни адреналин, ни страх смертельной угрозы.
Азартные игры и длительные загулы пройдены.
Большие деньги, которые удалось обрести, туда же, в пекло. Это просто плюс один-два-три ноля. В итоге разница оказывается невелика, и гонка за бо’льшим оказывается гонка за пустотой.
— Я твой обманный маневр разгадал, Белка. Сбежать из этого дома получится, только отработав в постели. Добровольно. Поняла?
— Я все-таки попытаю счастья еще раз. Какие девушки тебе нравятся? И я найду подходящую шлюху, даже приведу сюда за ручку.
Упрямая.
Сделаю гибкой.
— Я уже все сказал. Теперь наложи мне поесть.
Я занимаю место за
