двадцать девять лет и близко не был готов возглавить компанию. Мне слишком многому нужно было научиться у папы. Я слишком уважал его, чтобы наступать ему на пятки.
Итак, на данный момент я руководил бригадирами и их персоналом, составляя сметы для наших самых крупных и претенциозных работ. Папа руководил менеджерами проектов, которые выступали в качестве связующих звеньев с бригадирами, чтобы убедиться, что клиенты довольны, а графики и бюджеты соблюдаются. В прошлом году мы наняли трех новых менеджеров проектов, и все равно не справлялись
Число сотрудников в «Домах Холидэев» росло. А вместе с ним и количество моих рабочих часов.
Я встал из-за стола и направился в комнату отдыха за стаканом воды. Затем вернулся в свой офис и приступил к работе. Я дочитал примерно половину своих заметок о проекте Уинтропа, когда с потолка донесся шум. Мои пальцы замерли над клавиатурой.
— Что за черт?
Другой шум заставил меня встать и поспешить к лестнице. Всем уже следовало разойтись по домам. Свет в коридоре был выключен. Во всех кабинетах было темно.
Во всех, кроме одного.
Кабинета Стеллы.
Что она все еще здесь делала? Это был ее первый рабочий день. Если кому-то и следовало сейчас быть дома, так это ей.
Ноги Стеллы были босыми, она сбросила каблуки. А рукава свитера были закатаны до локтей, пока она пыталась поднять с пола кубики льда.
— Что ты делаешь?
— Ааа! — закричала она, повернувшись лицом к двери. — Боже мой, ты меня напугал.
— Прости. — Я поднял руки, входя в офис. — Я думал, что остался один, а потом услышал шум.
— Я уронила свой стакан. Он был пуст, если не считать льда. — Она взяла еще три кубика и бросила их в стакан, прежде чем встать на ноги.
Ее волосы выбились из узла, несколько длинных светлых прядей обрамляли ее лицо.
Стелла Мартен была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.
И сестрой моего лучшего друга.
Я не считаю ее красивой. Я напоминал себе об этом годами.
Я не мог тонуть в этих карих глазах или думать о поцелуе ее мягких губ. Не мог фантазировать о ее стройных ногах, и о том, как бы они обхватывали мои бедра, или о том факте, что сегодня утром у меня в руках были ее трусики.
Под запретом. Стелла всегда была под запретом.
— Как прошел твой первый день? — спросил я, входя в комнату и занимая единственный пустой стул напротив нее за столом.
— Хорошо. — Она опустилась в кресло, раскачивая его взад-вперед. На столе было больше бумаг, чем я ожидал увидеть. — Твой папа верит в то, что нужно пить из пожарного шланга, не так ли?
— Из двух пожарных шлангов. — Я рассмеялся. — Какую работу он тебе поручил?
— Проект Дженсена.
Я съежился.
— Настолько плохо?
— Там уже превышен бюджет и бригада отстает от графика.
Я ожидал стона. Может быть, череду ругательств. Но Стелла села прямее и кивнула.
— Я исправлю это.
— Верю, что сможешь.
Стелла, как и я, не отступала перед многими трудностями. Несмотря на то, что она была на два года младше, в детстве она всегда не отставала от Гая, Тобиаса и меня. Когда мы катались на велосипедах, как бы сильно ей ни приходилось крутить педали, она не отставала. В бассейне, когда мы предложили ей попробовать прыжок с высоты, она зажала нос и прыгнула. И на лыжной горе, когда мы все встали на наши первые лыжи, она последовала за нами вниз с горы.
— Спасибо. — Ее щеки порозовели.
Этот ее румянец был таким же красивым, как и ее глаза. Я видел его бесчисленное количество раз в своей жизни, и он никогда мне не надоедал.
— Итак, что ты можешь рассказать мне о проекте Дженсена? — спросила она.
— Ну… с самого начала он был катастрофой, отчасти потому, что у нас не было времени взяться за него, и нам следовало отказаться. Но папа дружит с Джо Дженсеном и не хотел отказываться. Затем, поскольку мы не отказались от него, и ни у кого не было времени, мы все взяли на себя какую-то часть, но что нужно, так это водитель, который доведет дело до конца.
— Я могу это сделать. — Она кивнула на беспорядок бумаг на своем столе. — Как только разберусь в этом.
— Я сделал первоначальную оценку. Кажется, с тех пор у них было несколько правок, но я могу обсудить с тобой детали, если хочешь.
— В самом деле? Это было бы здорово.
— Как насчет сейчас?
— Если ты не возражаешь.
— Вовсе нет. — У меня была другая работа, но в этом году мне становилось все труднее и труднее держаться подальше от Стеллы.
Я винил в этом ту чертову вечеринку, которую Гай организовал в прошлом году в «Биг Скай». Стелла приехала покататься на лыжах, потом повеселиться в кондоминиуме. Каждый вечер она купалась в джакузи, и ее образ в том оранжевом бикини врезался мне в память.
Как будто включилась лампочка. Стелла не была Стеллой, младшей сестрой моего друга и нашим хвостиком. Стелла была Стеллой.
Красивой. Умной. Очаровательной. Сексуальной.
Мне нравилась Стелла.
Несмотря на причины, по которым не должна была.
Я поднес свой стул к ее стороне стола, когда она склонилась над папкой с файлами. Затем мы погрузились в работу, потратив следующий час на изучение чертежей, расписания и заметок о ходе выполнения.
— Завтра, давай найдем час, и я отвезу тебя на стройплощадку.
— Спасибо, Хит.
— Не за что.
Ее глаза встретились с моими, и на мгновение я почти наклонился к ней. Целый год у меня было искушение переступить черту. Попробовать губы, которые я хотел попробовать месяцами. Но голос Гая зазвенел у меня в голове.
Под запретом.
— Похоже, этот проект стоит рук и ног, не так ли? — спросила она.
— Хм? — Я моргнул. — Рук и… о. Ты имеешь в виду, что этот проект стоит немалых денег. Кажется, так говорят (прим. ред.: «It cost an arm and a leg» дословно переводится — «это стоит рук и ног», но это своего рода идиома, которая переводится — «стоит немалых денег»).
— Стоит рук и ног звучит менее экстремально, чем стоит немалых денег. — Отмахнулась она. — Ты же знаешь, как говорят в пословицах. Потэйто-томэйто. (прим. ред.: потэйто-томэйто — эта фраза означает «даже если мы говорим или делаем что-то по-разному, это все равно означает одно и то же», так говорят потому что американцы произносит слово «tomato» как «томэйто», а англичане как «томато». Они отличаются, но значат то
