Внезапно меня осенило!
— На передачу данные о том, что Василиса якобы смошенничала, тоже ты отправила? Отвечай! — зарычал.
— Да, это была я. Я не хотела, чтобы вы с ней сближались.
— Даже рискнула, что правда выйдет наружу!
— Риск стоил того. Я вас люблю… Я хочу стать вашей женой!
— Мне плевать. Отправишься за решетку! Забирайте ее!
Я отступил в сторону и дал шанс полицейским делать свою работу. Нужно решать, как жить с правдой дальше. О Василисе пока не думал, больно слишком. Как бы то ни было, она все знала и врала, а этого я ей простить никак не мог! Одно я точно знал: Бусю никому не отдам.
Подумав немного, набрал номер сестры Василисы. Почему-то мне было несложно с ней общаться. Ничто не болело и не тянуло в груди. Даже извиниться за пустые наговоры было легко. Я словно вернулся в себя прежнего, тогда ради шанса затащить девушку в постель я мог кому угодно сказать расстроенным голосом: “Прости, малыш, я был неправ!” и забыть об этом уже через секунду.
На кону стояла жизнь моей дочери, я твердо был намерен оставить ее себе, а ради такого был готов пойти на небольшие уступки. Я хорошо знал, как держать в узде таких, как Адель. Что еще важнее, рядом с ней меня не бросало из крайности в крайность, и сердце билось ровно…
* * *
Василиса
Крестовский не отвечал на мои звонки, и я не знала, как извиниться… Душа кровоточила. Подруга поддерживала меня, как могла. Хотя по большей части, Яся делала это дистанционно, словно боялась попадаться мне на глаза. Ведь именно с ее легкой руки я отправилась на передачу “Завидный холостяк”, где и заварилась вся эта каша…
Сестра пропадала где-то целыми днями. Мне было легче, когда Адель не было рядом. Потому что когда мы пересекались, я чувствовала, как она на меня смотрит: с осуждением. Я знала, что не должна была влюбляться в мужчину, по которому сохла моя сестра. Не должна была спать с отцом ее дочери.
Не знаю, как я планировала держать наши отношения в секрете?! Адель узнала слухи о нас сразу же, как только вышла из рехаба. Ей хватило всего одного взгляда в мою сторону, чтобы понять: слухи были правдивы, между нами была близость.
Хлопнула дверь. Быстро-быстро застучали каблучки. Я оторвала голову от подушки. Адель вбежала в комнату, не разувшись и начала тормошить меня за плечо.
— Хватит рыдать! Улыбнись!
Я едва не наорала на сестру. Улыбнись?! Как?! Как, черт побери, улыбаться, когда совсем недавно умерла наша бабушка, а любимый мужчина отобрал малышку, которая была моей племянницей, но стала, словно родная дочь, пока я ее растила до полутора лет!
— Если у тебя нет хороших новостей, Адель, уходи, — сказала я сдержанно.
— Я все исправила, Васенька.
Я подняла на сестру зареванные глаза и поправила волосы.
— Что ты сделала?
— Я тебе все расскажу! — просияла Адель.
Она по правде, выглядела, как картинка с обложки! Рехаб пошел ей на пользу, сестра начала меньше гримасничать и красилась не так ярко.
— Говори!
— Сначала приведи себя в порядок, Вась! Ты непричесанная, в мятой пижаме, лицо опухшее! — перечислила сестра. — Кошмар, ужас просто! Иди в ванную, смотреть на тебя не могу.
Подгоняемая тычками, я заставила себя подняться и умыться. Привела себя в порядок, вышла.
— Хоть на человека стала похожа! — заметила Адель.
— Что ты хотела мне сказать?
— Сядь! — глаза сестры загорелись. — Сядь, а то упадешь! — запорхала по комнате.
Я села послушно, сложила ладони на коленях, посмотрела на сестру.
— Итак. Первая новость. Крестовский отказался с нами судиться и сделать процесс открытым…
— Что?
— Он хотел нас в суд тащить и ославить, как мошенниц! Но я рассказала ему, как было дело, и он поверил. Более того, провел расследование, выяснил, что за всеми кознями стояла помощница, а он даже не знал, что я приходила. Не знал про Агнесс! А еще помнишь Светочку? Мою подругу, с которой я зависала все время, пока вы меня не запихнули в рехаб?
Я отрицательно замотала головой. Не помнила я всех подруг Адель, хоть убей.
— Ой, ну и не важно, что не помнишь! Суть в том, что именно она первый раз помогла мне справиться с горем, начала подсовывать легкие вещества, дошла до тяжелых. Именно она виновата. Я совершенно ни при чем. Меня подсадили! Светочка действовала не просто так. Но по указке своей подруги. Знаешь, какой?!
Сестра сделала трагическую паузу.
— Говори.
Адель изобразила пальцами барабанную дробь.
— Ты щас офигеешь! Подруга Светы — та самая помощница Крестовского. Представляешь, какая гадина?! Она же меня к нему не пускала и дала денег на аборт…
— Что?! Но ты мне ничего такого не говорила. Ты говорила, что Крестовский тебя выгнал!
— Да, говорила. Не суть, помощница же командовала от его имени! Выяснилось, что Крестовский вообще не знал, что я приходила! Паулина все утаила, сама дала мне денег, сама выставила за порог! Она мне жизнь сломала, стерва! Если бы не она, моей карьере модели не пришел бы конец! И дочку тоже не пришлось отдавать, само собой… Паулину задержали, — выдохнула Адель.
Не зря Паулина мне не понравилась! Я так и знала, что она сама хочет попасть в постель Кириллу!
— Боже! Адель! Значит, Кирилл вернет нам Буську?! — вскочила.
— Не совсем.
Я снова рухнула на стул.
— Как это?
— Не все так просто. Понимаешь, Крестовский — отец и хочет Агнесс самого лучшего. Просто так дочку он не отдаст. Не-а… Ни за что. Но я — ее мать, а он — отец. Понимаешь?
— Нет, — ответила чужим голосом.
— Васька, ну же… Когда у малыша есть папа и мама, они, что делают? Правильно, создают семью! — объяснила как для малолетки.
— Не поняла.
Адель улыбалась, как перед камерой. Слепила счастьем улыбки. До меня дошло ужасное.
— Крестовский сделал тебе предложение?!
— Он сказал, что ребенок должен жить с ним! Но я — мать Агни и настояла, что тоже имею право видеться с дочерью. Мы пришли к соглашению, что будем воспитывать Агни вместе, а там и до брака недалеко, я же Кирилла до сих пор по-настоящему люблю!
— Кажется, говорила, что ненавидишь… — хрипло отозвалась я.
— От любви до ненависти один шаг! К тому же, пройдя программу реабилитации, я научилась главному — признавать свои ошибки и прощать! Дочка нас помирит… Все-таки нас связывает нечто большее, чем один случайный перепих, — посмотрела на меня с сожалением. — А тебе, сестричка, придется забыть о том, что ты побывала в постели моего жениха.
Адель поправила струящиеся локоны и просияла:
— Я все исправила, Васенька. У Агни теперь есть папа и мама. Теперь все идет так, как и должно было случиться с самого начала.
* * *
Адель ушла. Перед этим она много что говорила, объясняла, но я почувствовала себя тупой, как валенок, потому что не поняла ничего из сказанного. Мне было плохо. Сестра же, вылив на меня целый океан информации, просто ушла.
Оставила меня одну в квартире…
Эти стены стали для меня невыносимы. Еще после ухода бабушки мне стало невмоготу жить здесь, но Крестовский был рядом, отвлекал, помогал. Только благодаря ему я пережила это непростое время.
Он стал для меня таким родным, даже не претендовал на большее.
Бабушка оказалась права, мне стоило не таить правду. Теперь тайны вышли мне боком. Адель снова счастлива, после выхода из клиники она не только вернет себе дочь, но и получит мужчину мечты, которого всегда хотела. Может быть, справедливо, что она после всех испытаний обрела шанс на счастье, но куда девать мои собственные чувства?!
Как забыть, что я была для Буси мамой, как не вспоминать о том, что она меня так называла… Как запретить себе думать о мужчине, в которого я влюбилась?!
Адель ушла, и квартира стала для меня совсем как ловушка.
Я осталась одна, хранила чужие тайны и потеряла в них себя.
