Так больно.
Позвонил Крестовский. Стало лишь хуже…
Я не нашла в себе силы ответить. Пусть строит счастье с Адель.
Глава 32
Кирилл Крестовский
Я отказался устраивать суд. Понял, что в нем не было необходимости. Разве можно судить людей за то, что стали жертвой алчности?! Что касается Адель, все было просто и понятно. Я не хотел ее, как девушку, не видел рядом с собой вообще, но понимал, что нельзя лишать мать шанса на общение с дочерью.
Насчет Василисы я никак определиться не мог. Она мне понравилась по-особенному и я не мог смириться с мыслью, что все это могло оказаться ложью и лишь приманкой… Казалось, я ей поверил, проникся чувствами, но предательство Василисы всколыхнуло внутри самое дурное, самое темное.
Нажитый мной цинизм снова встал во весь рост и не давал покоя, трубил во все голоса, что предательство прощать нельзя.
Я и не простил Василису. Не думал, что смогу такое простить. Но и остаться в стороне не мог.
Она много раз пыталась мне позвонить, но я не отвечал. Несмотря на злость, я не хотел говорить ей гадости. Не отвечал, потому что знал: я втопчу ее в грязь словами, уничтожу морально…
Слишком глубоко она меня задела. После того, как выяснилась правда, злость немного отступила. Я захотел с ней поговорить. До смерти желал увидеть, хотел посмотреть в ядовито-зеленые глаза.
Позвонил.
Она не ответила…
Снова позвонил.
Молчок. Автоответчик.
Три дня тупого, немого, непробиваемого игнора! Снова позвонил. Не ответила… Скинула мой звонок!
Ах ты, стерва! Накуролесила со своей ложью, а поговорить как взрослый человек, не захотела?! Стыдно? В панцирь ушла? Ну я тебя достану… Террористка рыжая!
Есть у меня козырь! Достал телефон. Полистал галерею фото. Вот они… Вот они, родимые! Фоточки обнаженной Василисы. Сфоткал ее, когда она спала.
Отправил одно из фото Василисе. Я заставлю тебя говорить! Отметка “доставлено и прочитано” появилась в тот же миг. Василиса начала писать что-то. Я пять минут тупо висел над значком “собеседник печатает сообщение”, но так ничего и не дождался.
Сам скинул смску с текстом:
“Есть разговор. Я еду, тебе лучше выйти и не прятать голову в песок!”
* * *
Сел за руль. Лил дождь. Почти ливень, все лобовое в потеках воды. Я доехал на автопилоте, маякнул Василисе и отправил еще одно фото с припиской:
“Дальше — откровеннее! Еще прислать?”
Начал гипнотизировать взглядом дверь подъезда. Ждал, что она выйдет на приманку. Фото отправил, что надо! На нем Василиса спящая, голая, в облаке рыжеватых волос. Я Василису фоткал, признаюсь. Проснулся раньше нее и сделал несколько снимков, не удержавшись. Чистота и неприкрытый флер чувственности…
Наверное, я слишком не в себе, потому что меня занесло на высокое, куда давным-давно не заносило, всегда мысли утекали вниз. Но с ней срабатывало все иначе, система сломалась.
— Крестовский, ты самый настоящий мерзавец!
Василиса не просто вышла. О черт, она вылетела, как фурия. Или нет… Валькирия! Рыжеволосая медуза-горгона. Я окаменел и разозлился. что она меня так сильно волнует, до рези. Как ни крути, она меня обманывала, лгала… В самом важном и нужном лгала. Я ей душу свою открыл, дал пропуск туда, о чем мало кто знал, а она утаила правду.
Теперь мне понятны причины ее ненависти, но непонятно, почему же она со мной в постель легла. Просто ради шутки? Посмеяться? Или сравнить впечатления от рассказов сестры с реальностью?!
Она настолько меня бесит и волнует, что в груди тесно… У меня не хватило слов и мысли оборвались, когда Василиса подлетела ко мне вплотную, ткнув кулаком в грудь.
— Удали это фото немедленно! Подонок, как ты мог?!
— Это не все! Я выбрал самое лучшее.
— Ах ты… Мерзавец! То есть у тебя там целая фотогалерея?! Ты много меня снимал? Во всех ракурсах? Видео тоже есть?! — разрыдалась и отошла, сев на скамейку.
— Там мокро, дурочка. Задницу промочишь и… ноги! — перевел взгляд на ее ступни в мягких домашних бархатных тапках с ушками кролика.
— Плевать! Плевать, что я замочу! Что ты хочешь?! — посмотрела на меня со слезами. — Что?!
Мне так хотелось ее увидеть. Я не мог придумать другого повода, выбрал самый плохой. Смотрел на Василису, чувствуя, как сердце заколотилось о ребра с тройной силой. Домашняя, без косметики, взлохмаченная и зареванная к тому же. Не красавица же, убеждаю сам себя, но залюбовался. Дико хотел ее, все нутро в узел стянуло. Но чтобы не натворить безрассудного, я крепче стиснул пальцы в кулак.
— Что ты хочешь, Крестовский?! Как собираешься шантажировать меня этими снимками?
— Шантажировать? А ты, что, звезда какая-то? Уже почуяла запах славы после участия в телепередаче?!
— Я не такая. Мне ничего этого было не нужно! — заявила упрямо, тряхнув головой.
— Может быть, да. А может быть, нет.
Честно? Я запутался. В ее мотивах и причинах поведения. Не могу распутать этот клубок противоречий и просто боялся потянуть за ниточку. Вдруг бы она оказалась не той самой и все запуталось бы еще больше?
— Зачем ты приехал? Если не шантаж, то зачем?
— По-твоему, я только на шантаж гожусь?!
Она присмотрелась ко мне повнимательнее, снова спросила:
— Зачем ты приехал?
— Хочешь правды?
Я опасался посмотреть в глаза Василисе, чтобы не утонуть в этой ядовитой зелени.
— Сам не знаю.
Василиса вытерла слезы с лица, поежилась.
— Встань, дурная. Намокнешь и простынешь, — попросил я.
Она кивнула, выполнила просьбу автоматически и подошла, остановившись в полуметре от меня, мельком взглянула в лицо.
— Крестовский, ты не в себе, что ли?
— Немного!
— Немного?! Меня с ног сносит запахом! Ты опять сел за руль! Испытываешь судьбу? Снова?!
— Не смей вспоминать то, о чем я тебе рассказал… — прорычал.
— Не буду! Ты большой мальчик, способен справиться сам. Иди проспись! — затараторила она. — Как тебе вообще пришло в голову сесть за руль сейчас?! Подумай о дочери. Ах нет, ты только о себе печешься! Эгоист! Тьфу, меня от тебя тошнит!
— Опять тьфу?! — разозлился я, схватив за локоть. — У тебя ко мне, что ни слово, то тьфу. Ведьма проклятая! Ты не была со мной откровенна, многое о себе не рассказала! Ты мне лгала, Василиса!
— Не надо играть со мной в господина честность.
— Я был с тобой честен! — повысил голос. — Всегда!
— Честен в желании затащить меня в постель и поставить галочку? Поздравляю, сделал. Можешь еще особой звездочкой отметить, что стал у меня первым…
— Еще хочу! — вырвалось у меня и подступил к ней ближе.
— Ни за что, — процедила она сквозь зубы. — Кажется, ты собрался строить семью с Адель? Она всегда по тебе с ума сходила… — добавила с горечью. — Совет да любовь. Я в твоей постели больше не окажусь! Ни за что!
— Но ты по мне сохнешь! — притянул к себе.
Она внезапно залепила мне оплеуху! Даже не пощечину, но в ухо залепило кулаком…
— Уходи! — потребовала она. — Немедленно уходи! Ты отобрал у меня Буську, решил жениться на Адель и… И заявляешь, что хочешь меня?! Шведскую семью захотел? ПОШЕЛ К ЧЕРТУ! Ненавижу тебя! Жалею, что переспала с тобой!
Вообще-то с браком я еще ничего не решил, даже предложение руки и сердца не делал. Просто заявил, что дочку никому не отдам, Адель как прилагаемое, вцепилась в дочурку. Она же мать, как ни крути… Конечно, я подозреваю, что она нечестным образом от меня забеременела, запихала в себя использованную резинку с надеждой залететь, а когда дело выгорело, она дождалась срока, чтобы нельзя было сделать аборт. Гадко, если быть честным. Но какая чудесная дочурка из этого получилась, а Адель… Плевать мне на нее, буду откровенным. Тюнинг в ней никуда не делся, но реабилитация, кажется, пошла на пользу, кажется скромной, очень сильно хочет исправить прошлое… У меня нет для нее особого места, нет даже доверия. Если она снова пойдет по накатанной дорожке, разговор будет очень коротким!
