с его коленами, которые он развел в сторону, чтобы она была ближе.
Аля положила руки ему на плечи.
Теплый. Такой родной. С неизменным запахом цитруса и кардамона.
– Я не знаю, что было у бабушки в городе, Никит, – торопясь выдать свою версию, начала она. – Я не соврала, когда решила, что не уеду из города, не лишившись девственности. Увидела тебя и… Что-то екнуло, честно. И да, я полностью с тобой согласна: нашу первую фееричную сцену, когда мы оба голые уставились друг на друга, забыть сложно. Это была судьба. Ты, сердитый, злой, придумавший себе много интересного. И я, преисполненная решимости довести дело до конца. Никит, честно, я… не думала, что будет продолжение. И сбежала от бабушки, потому что поняла, что встряла. Что влюбляюсь в тебя все сильнее, а между нами…
Она не договорила, не в состоянии подобрать нужных слов.
Сама же снова метнула взгляд на стол, где в на белом бархане красовалась драгоценность.
– Недосказанности. Но это, пожалуй, сыграло нам на пользу. Аль, ты боишься? Чего? Говори. Или я тороплю события? Ты чего-то обо мне еще не знаешь? У тебя есть сомнения?
Она покачала головой.
– Наверное, немного глупо с моей стороны. Я всегда считала и буду считать, что между людьми или есть химия, или нет. Я не верю, что людям сначала надо узнать друг друга и прочее. Может, это и неправильно, конечно. И мы торопимся, да. И слушай, у нас с тобой что, не будет даже ложки дегтя? Ничего-ничего? – Она говорила, а голос предал ее.
– А тебе она нужна? Эта ложка дегтя?
Аля даже не стала делать вид, что задумалась.
– Нет, пожалуй. Все привыкли, что между влюбленными нужны ссоры. Непонимания. Выяснения отношений. Даже войны. Обязательно размолвки и прочая атрибутика «встреч-расставаний». Но может быть и иначе. Когда люди чувствуют друг друга. Смотрят в одну сторону. Им нечего делить. Они готовы давать и дарить. И это, черт побери, прекрасно.
Она замолчала, зажевав нижнюю губу.
Никита положил руку ей на бедро. Не то успокаивая, не то подбадривая.
Его прикосновение возымело действие.
То самое тепло, по которому она скучала каждый день.
- С ума схожу, когда вижу тебя рядом со столом. Ты в курсе, что у меня появилась навязчивая идея взять тебя на столе?
Аля мотнула головой.
- Только не в кафе.
- Согласен. Кабинет?
Сердце скатилось куда-то под ребра.
Аля протянула правую руку.
Пальчики дрогнули.
Она смутно запомнила, как на лице Никиты отразилась радость. Как его уставшие глаза наполнились довольным блеском.
Он достал кольцо и зажал ее пальчики своими.
– Люблю тебя.
– И я… люблю… Сильно-сильно.
– Вместе на долгие годы?
– Подожди. – Аля потянула пальчики на себя, но он их не отпустил. – У меня условие.
– Какое?
Никита даже не нахмурился.
Понял, что дело-то пустяковое…
– С тебя рецепт той пиццы.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
– Ну наконец-то! Проходите скорее, ужин стынет!
– Антонина Васильевна, что, сразу за стол? – засмеялся Никита, разуваясь.
– Конечно! – Бабушка подмигнула Алевтине.
Та подмигнула в ответ.
Они не были у бабушки месяца два, и та едва ли не в ультимативной форме потребовала, чтобы молодые к ней приехали.
Пришлось ехать.
Пока Аля мыла руки и поправляла волосы после дороги, Никита расположился в зале.
Она, убедившись, что выглядит вполне ничего, вышла к ним.
И что увидела?
На коленях Никиты растянулся… Буся. Расположился очень так себе уютненько и удобненько, свесив серый пушистый хвост.
Аля застыла в дверном проеме, прокашлялась и скрестила руки на груди.
– И ты, Брут! – нарочито пафосно заметила она, закатывая глаза.
КОНЕЦ
