И мы играли в бильярд.
И в дартс.
И если бы в баре был кто-то еще, мы могли бы ввязаться с ними в драку.
Было идеально.
Джейк Суэггер идеален.
Сегодняшний вечер?
Идеален.
А ночь еще только начинается.
Мы приезжаем в наш отель, Джейк на полную включает режим Того Самого Парня. Он немного высокомерен. Идет с высоко поднятым подбородком. Спина прямая. Окидывает взором все, что его окружает. Учтиво игнорирует взгляды. Вежливо кивает в нужное время. Становится немного выше, когда к нему обращаются «мистер Суэггер».
Добро пожаловать, мистер Суэггер.
Мы рады, что вы здесь, мистер Суэггер.
Лестница в той стороне, мистер Суэггер.
Восемнадцать лестничных пролетов спустя — я даже не просила его нести меня наверх, потому что, клянусь, все время парила — мы в нашем номере, который выглядит как пентхаус в «Дворце Цезаря» в Лас-Вегасе. Не то чтобы я когда-либо там бывала, но я смотрела «Мальчишник в Вегасе». Единственное, чего не хватает в этом гостиничном номере, — это Майк Тайсон за пианино и тигр в ванной.
Я даже не знала, что в Топике, штат Канзас, есть такие роскошные номера. Хотя не удивилась бы, позвони Джейк заранее и попроси их оборудовать его специально для него.
Когда дверь в наш номер закрывается за назойливым парнем, который ходил за нами по миниособняку, чтобы удостовериться, все ли соответствует нашим потребностям, я поворачиваюсь к Джейку и хлопаю ресницами.
— Мы теперь одни, мистер Суэггер?
Его взгляд ласкает меня с головы до ног.
Я делаю шаг к нему и кладу руку ему на грудь. Легким толчком заставляю его отступить. Когда его колени касаются кровати, он садится.
— Не хотите ли трахнуть меня, мистер Суэггер?
Разглядывая мою грудь, которая теперь находится на уровне его глаз, он облизывает нижнюю губу, а затем стискивает ее зубами.
Я опускаюсь на колени и смело щупаю его через штаны, прежде чем расстегнуть молнию. Освобождаю его член и вдыхаю чистый, мужской аромат, присущий только ему, с ноткой одеколона. Его член твердеет с каждой секундой. Становится все толще. Длиннее. Больше, пока этот обтянутый плотью школьный автобус не оказывается всего в миллиметре от моих губ.
— Можно мне отсосать ваш член, мистер Суэггер?
Он стонет.
— Не говори «член», Пенелопа.
Я целую головку. Он дергается всем телом, и я смотрю на него из-под ресниц, чувствуя себя чертовски самодовольной.
— Вы бы предпочли, чтобы я использовала соответствующий медицинский термин, мистер Суэггер?
— Даже, бл*ть, не смей.
— Пе…
Скажите, пенис.
Сделай это.
Прямо сейчас.
Обратили внимание, как ваши губы раздвигаются, а рот открывается на пе-е-е?
Что ж, именно в этот момент член Джейка оказался у меня между губ.
У меня не остается другого выбора, кроме как открыть рот. Либо так, либо рискнуть, что он выбьет мне передние зубы своим громадным членом.
Я стону вокруг него.
Вбираю его немного глубже.
Помня, что у меня ужасный рвотный рефлекс.
Отстраняюсь, чтобы обработать языком головку. Губами. Рукой. И, судя по его ворчанию и стонам, я, должно быть, делаю что-то правильно.
Некоторые девушки могут сосать член весь день. Им это просто нравится. Все эти героини из любовных романов? Ох, они говорят так, будто сосать член — это величайшая вещь в мире.
Я не одна из тех девушек.
Как бы ни было опьяняюще чувствовать его во рту, я предпочитаю быть эгоисткой и чувствовать его рот на себе. Поэтому так грациозно, как только могу, забираюсь к нему на колени и оседлаю его бедра. Сцепляю руки у него за шеей и трусь о его ствол. Это так приятно, я уверена, что смогу кончить просто так. На мгновение я настолько сосредоточена на удовольствии, что забываю, где нахожусь. О звуках, которые издаю. Что он наблюдает.
— Проклятая девчонка… — бормочет он, просовывая руки мне под свитер и лаская груди. Его слова — в них что-то есть. То, как он называет меня девчонкой. От этого я чувствую себя… порочной. И мне нравится.
Я поднимаю голову и вижу, что он смотрит на меня. Обезумевшим от огня и страсти взглядом.
— Поговори со мной, Джейк.
— Тебе нравится, когда я с тобой разговариваю?
— Да. — Я чуть сильнее прижимаюсь к нему бедрами. — Да, черт возьми. Говори мне непристойности. Заставь чувствовать себя грязной. Пожалуйста. Только… я имею в виду… не обзывай меня, не бей по лицу или что-то в этом роде. Но можешь шлепнуть меня по заднице. Если хочешь. Не знаю. Скажи, что мне делать. Я такая глупая. Мне надо заткнуться.
— Тихо, Пенелопа, если не хочешь, чтобы я снова заткнул тебе рот.
Я хнычу. Киваю. Делаю все, что в моих силах, чтобы, молча, показать ему, что это тот тон, слова и непристойности, которые я хочу, чтобы он использовал. Потому что он приказал мне молчать. И я хочу быть для него хорошей послушной, фальшивой сабой.
— Встань.
Мне требуется секунда, чтобы подчиниться, но, в конце концов, мне удается слезть с его колен и встать перед ним. Он не прикасается ко мне, но вид его рук так близко — неподвижно лежащих на его бедрах — заставляет мои бедра двигаться к нему самим по себе.
— Разденься для меня.
Я моргаю.
— Эм. Что сделать?
— Разденься для меня, Пенелопа. Хочу видеть тебя обнаженной.
Это я могу.
Безусловно.
Отступаю от него на шаг и стягиваю свитер через голову. Его взгляд остается на мне, вместо того чтобы опуститься на черный кружевной бюстгальтер — один из тех, чей вырез так низко, что видны верхушки ареол. Я смотрю вниз, чтобы проверить, не случилось ли чего. Есть ли причина, по которой он не смотрит. Не нахожу ни одной.
Пожимаю плечами и засовываю большие пальцы за пояс леггинсов. Только когда они достигают колен, я понимаю, что забыла снять сапоги. Поэтому пытаюсь носком одного сапога наступить на пятку другого, чтобы снять его. Когда это не помогает, прыгаю на одной ноге. Семнадцать часов спустя мне удается стащить с себя ублюдков.
Затем я встаю перед ним.
В бюстгальтере.
И трусиках.
Мурашки по коже… повсюду.
— Вы прекрасны, мисс Харт. — Джейк еще несколько секунд впивается в меня взглядом, затем встает.
Возвышается надо мной.
Я смотрю на него снизу вверх.
Мы не прикасаемся друг к другу.
И отсутствие контакта делает обещание того, что должно произойти, еще более захватывающим.
— Я не хочу торопиться.
Его пальцы касаются моего виска, и на секунду я думаю, что он говорит о чем-то другом — что, возможно, он не хочет торопиться с нами. Этим чувством между нами, чем бы оно ни было, которое нарастало с тех пор, как он впервые обнаружил меня в своей квартире. Но затем он уточняет, что имеет в виду, и хотя мое тело распаляется от этой мысли, сердце немного падает.
— Хочу провести с тобой время этой ночью. Касаться тебя везде. Целовать там, где прикасаюсь. Часами заниматься с тобой любовью, пока ты не перестанешь думать…
Не смогу ходить…
— …не сможешь вспомнить ничего, кроме того, что чувствуешь, когда я внутри тебя.
Уверена, что никогда не забуду, если он будет трахать меня часами…
Джейк отступает назад, чтобы иметь полный обзор на меня.
— Сними трусики.
Ох, помилуйте, он сказал «трусики».
Я делаю, как он говорит. Мне даже удается сделать это с изяществом. Возможно, даже выглядеть сексуально.
Его глаза прикованы к моей промежности.
— Твоя киска промокла для меня, Пенелопа?
— Ее можно сделать еще более мокрой, — говорю я, надеясь, что он понимает, что я на самом деле предлагаю ему прикоснуться ко мне ртом.
Он ухмыляется, говоря мне, что понимает.
— Теперь лифчик.
Я хмурюсь.
— Я серьезно полный отстой в этом. И супернесексуальна. Мне приходится стягивать его через голову, потому что у меня плечи сводит, чтобы…
Я замолкаю, когда он, не сводя с меня глаз, заводит свою руку мне за спину и одними пальцами расстегивает застежку. Даже не коснувшись моей кожи.
