разговор.
Я не преминула выразить Самойлову благодарность за столь щедрый прощальный подарок.
— Ты убил кого-то?
— Думай, что говоришь! — огрызнулся Илья.
— А откуда они, эти деньги?
Он насупился:
— Какая тебе разница?
— Вообще-то есть! — ответила я, удивляясь его равнодушию.
Самойлов продолжил пить кофе. От Снежаны он вернулся задумчивым и молчаливым. Я хотела спросить про ребёнка, съязвить. Но прикусила язык. Скоро он съедет! Осталось чуть-чуть потерпеть…
— Бери молча, — ответил Илья.
Я застыла в немом изумлении.
— Хорошо! В налоговой разберутся, — проговорила сдержанно, вставая из-за стола.
Он хмыкнул:
— Это деньги твоей тётушки из Австралии, поняла?
— Илья, что за бред? Какой тётушки?
— Двоюродной. У неё никого не было, кроме тебя.
Я прикусила губу, пытаясь не рассмеяться:
— Это твои деньги, Самойлов! А вот откуда они, нужно ещё разобраться.
Он оттопырил губу:
— Учти, Настя! Я не буду решать твои проблемы.
— А у меня есть проблемы? — я обернулась к нему.
— Будут, — спокойно ответил Самойлов, — Я имею ввиду — с налоговой. Ведь теперь эти деньги — твои!
Я не нашлась, что ответить. И вышла из комнаты. Он мне ещё угрожает? Но Илья отыскал меня в зале.
— Так что подумай дважды, прежде, чем что-либо делать, — бросил он напоследок.
И ушёл, как ни в чём не бывало. Я хотела крикнуть ему вслед, что верну… Но прикусила язык! Пал Аркадич сказал, всё в порядке. С правовой точки зрения. А с моральной… Полный абсурд!
Тут ещё Виктор измучил звонками. Написала ему: «Не звони». Так он стал писать.
«Ты замужем?», — прочитала я.
И долго думала, что ответить. Можно было промолчать! Но мне хотелось попробовать. Как теперь я буду отвечать на этот вопрос тем, кто спросит? Не обязательно же говорить всем, что я в разводе. Хотя, и так ясно! У меня двое детей…
«Уже нет», — ответила Виктору.
«Жаль», — пришло в ответ, — «Этим бы всё объяснялось».
Я задумалась. Что он имеет ввиду?
«Что, всё?», — уточнила я.
«Твоё поведение», — прочитала ответное.
И оскорбилась! Моё?
«А что с моим поведением?», — напечатала Виктору.
Какое-то время он думал, а потом дал ответ:
«Оно неадекватное».
Мне захотелось набрать его номер самой, чтобы объяснить, что означает этот термин. И почему он больше подходит ему… Но не стала! Я добавила его в чёрный список. Но потом удалила оттуда. Вдруг напишет ещё…
— Самойлова Анастасия Витальевна, — повторяет медсестра.
Кроме меня в очереди ещё две женщины. Они заняли следом за мной, теперь переглядываются, упрекая друг друга. Я встаю.
— Да, да, — отзываюсь. А в мыслях звучит: «Я уже не Самойлова!».
В кабинете просторно и очень светло. Стоит большой и колючий цветок в уголке. На плакате опять профилактика рака груди. Сколько можно?
— Здравствуйте, — произношу в адрес доктора.
Он кивает, смотрит поверх очков:
— Добрый день! Присаживайтесь.
Сажусь и даю медсестре документы.
— На что жалуетесь? — бодро отзывается доктор, изучает меня взглядом пепельных глаз.
Седина ему в бороду! Это же мой одноклассник. Узнаю его в тот же момент. Он был полненьким в школе. Теперь же…
Как возраст меняет мужчин! И, как правило, в лучшую сторону.
— А… да, в общем-то, ни на что, — пожимаю плечами, — Просто решила провериться.
Он одобряет:
— Это правильно. Как давно проверялись?
Я опять пожимаю плечами:
— Да, года три-четыре назад.
И хотя в карточке всё написано, но он уточняет:
— Сколько вам лет?
— Тридцать девять, — говорю и плотнее сжимаю колени.
— Рожали? — чиркает ручкой на бланке.
— Да, дважды.
— Ваша девичья фамилия?
Я сбиваюсь:
— Что?
Но доктор взирает с прищуром. Лицо у него осталось таким же, смешливым. Только чуток «износилось». Вероятно, как и у меня? Раз он сразу меня не узнал!
— Случайно, не Кучинская? — уточняет, стащив на нос очки.
— Кучинская, — я улыбаюсь.
— Не узнала? — он хмыкает, — Богатым буду.
— Узнала, — разочаровываю я, — Мишка Балык.
— Балыков, — поправляет он, косясь на медсестру, — Балык это кличка была.
— Ой, прости! — я смущаюсь.
— Ничего, — улыбается он, — Так что, приступим к осмотру?
И тут вспоминаю, зачем я пришла. Стеснение превращается в ступор. Показывать однокласснику грудь? Это уж слишком! В школе он о таком и мечтать не мог. Сидел на задней парте и кидался хлебным мякишем в одноклассниц.
Кто бы мог подумать, что лоботряс Мишка Балык станет врачом? Хотя… Стоит подумать, каким именно, и всё становится на свои места.
— Миш, ты извини, — начинаю я, — Ничего личного! Просто… Я, наверное, лучше к другому доктору пойду.
Он хмурится и отводит глаза. И мне вдруг кажется, что он совсем неправильно понял.
— Это не из-за того, что я сомневаюсь, просто… Мы вместе учились.
— И что? — удивляется он, — Я доктор, Кучинская!
И я вспоминаю школьные годы. Тот день, когда он уснул на биологии. И проспал весь урок.
— Ты — мой одноклассник. И это как-то неправильно, — говорю убеждённо.
Но Мишка Балык возражает:
— Неправильно посещать маммолога так редко.
— У меня и жалоб-то нет, — отвергаю я его помощь.
— Ну, и прекрасно, — отвечает Балык и встаёт, — Прошу за ширму.
Мне ничего не остаётся, кроме как встать и пройти в указанном направлении. Там, за плоскостью ширмы, я снимаю лишь блузку. Под ней на мне тонкая майка. Специально одела потоньше, как знала!
— Готова? — интересуется Мишка.
Я отвечаю:
— Да, да.
Он заходит в перчатках и мне становится не по себе. Он возмужал, несомненно! Он выше меня, и солиднее. С бейджиком на груди, и в белом халате. Но это всё тот же Мишка. А я всё та же Кучинская! Хотя, нет. Не та…
— Это что ещё? — вопрошает он, склонив голову на бок.
— Маечка, — поправляю я ткань.
— Осмотр производится на голое тело, — констатирует Мишка.
И мне даже не нужно ему говорить, что я против. За меня это делает взгляд!
— Настя, я — доктор, — повторяет он, будто сама эта фраза доставляет ему удовольствие, — А ты — пациентка.
После подходит, замирает в двух шагах от меня с ладонями кверху:
— Могу я тебя осмотреть?
«Могу я пощупать тебя?», — мелькает в голове его юный образ. Интересно, он тоже видит во мне школьницу? Или это моё воображение разыгралось?
Я выдыхаю, решив, что пора. В конце концов, именно Балыкова Михаила Дмитриевича мне рекомендовал гинеколог. А ей я всегда доверяла! Она вела меня дважды, во время родов. И оба раза — успешно.
Берусь за бретели, спускаю их к локтям. Отвернувшись, смотрю на стену. Мишка подходит. И я чувствую, как мужская ладонь сжимает левую грудь. Это малоприятно! Совсем не таких ощущений я ожидала… Он давит на что-то и мне становится больно. Я ойкаю.
