очнулся, я его выгнал. Просто, блядь, выгнал! Хотя следовало убить. Такое не прощают. И я поступлю так обязательно! Голыми руками ему сломаю хребет, если еще раз увижу Касыма рядом с тобой! Потом не обижайтесь!
Попискиваю и радостно цепляюсь пальцами в рукав пиджака Громова.
— Ты не монстр, Артёмочка! Я знала, верила в это!
— Монстр. И я тебя предупредил. Приехали.
Громов галантно распахивает дверцу и подает мне руку. Я вижу рядом подоспевшее авто с мамой и Ариной. Дочка сегодня наряжена, она счастлива за нас безгранично. Громов не может пока записать ее в документы на себя. Сделает это попозже, когда Арина немного подрастет. Мы определили дочь в частный лицей, она делает большие успехи, но появляется в здании только в сопровождении двух наемников.
А мне про работу пришлось забыть. Во-первых, опасно, во-вторых, как говорит Артём, ему западло, когда его женщина трудится. Он же предводитель, а мое дело заниматься домом. Зато теперь у меня есть интернет. И пока Громов расправляется с врагами, я втихаря занимаюсь репетиторством. Бесплатно. Обучаю деток, у родителей которых нет возможности оплачивать услуги учителя. Ну не могу я без ребятни. Аж душу сковывает.
Раз в неделю сопровождаю Артёма на собрания главарей с супругами. Как тогда в клубе. Но водку больше не пью, хотя мятежная Угонщица из меня до сих пор не выветрилась.
Мы поднимаемся в полном составе по ступеням внутрь здания. Нас с Громовым даже не видно из-за широких спин наемников. В сопровождении доходим до главного кабинета и, наконец, остаемся вдвоем.
— Присаживайтесь, дорогие новобрачные!
Женщина с бордовыми кудрями указывает нам на два кресла, как из царских покоев. Ох, у меня снова дух захватывает. А Громов с каменным лицом. Не потому что не рад, просто в любой непонятной ситуации он предпочитает быть сдержанным.
На ходу кладу ладошку на его грудь, а там буря. У Артёма настолько сильно бьется сердце, будто вот-вот разорвется.
Мы садимся за стол, а женщина протягивает нам бумагу и ручку, украшенную пером.
— Артём Александрович, согласны ли вы взять в жены Веронику Сергеевну?
— А ты как думаешь?
Он смотрит на сотрудницу, как на ненормальную. На ее пухлом лице ментально вспыхивает румянец.
— Это обязательное вступление…
— М… нет. Она, — указывает на меня пальцем, — силой заставила. Вызывай ментов, женщина. Спасай, ёпта.
Невыносимо! Несмешные шуточки Громова льются сегодня как из рога изобилия! Я-то привыкла, а посторонних звериный рык огромного татуированного Артёма вводит в ступор.
Раздраженно хлопаю его ладошкой по плечу, стыжусь, ругаюсь:
— Давай уже ставь свою каракулю!
— Вот видите! — пером тычет в меня.
Самодовольно лыбится и подписывает. Выхватываю у него ручку и делаю то же самое. Я улыбаюсь намного шире, зловеще, дьявольски, когда беру кольцо и надеваю его на палец Артёма.
— Ну все, Громов. Теперь тебе даже менты не помогут!
Мой Громов надевает на мой палец украшение с большим бриллиантом, которое я хранила семь лет.
Громов снова оборачивается к побледневшей сотруднице. Я бы тоже побледнела, не зная Артёма.
— Уважаемая, горько-то скажешь? — хмыкает он.
— Горько…
Артём дотрагивается до моей щеки, поглаживая, подтягивает к себе ближе. Сначала робко касается губами, нежно лаская поочередно. Ему плевать, что мы не одни. Он проталкивается глубже языком и страстно целует. Заполняет своим дыханием. Теплым, приятным, родным. Очерчивает острую кромку зубов, тяжко сопит, распаляя меня все сильнее. Громов обожает меня целовать. Прикусывать, оставляя свои метки…
Приходится оттолкнуть мужа, чтобы, наконец, покинуть кабинет. Сегодня Ариша останется в доме с настоящей бабушкой. Сегодня наемники Громова нас больше не потревожат. Сегодня мы поедем в самый роскошный отель и посвятим вечер и ночь друг другу.
Мы выходим из здания и принимаем поздравления. Громову ничего не остается, как начинать выполнять выдвинутые мной условия ранее. Он приказывает наемникам выстроиться в ряд. Здоровенные мужланы повинуются, а я отворачиваюсь спиной и замахиваюсь.
— Раз, два, три!
Кричу не на радость брутальным наемникам. Все недовольны моей выходкой, кроме Арины. Кидаю букет. Но когда оборачиваюсь, наблюдаю явление, которое сложно объяснить.
На улице было тихо, но в этот момент возникает порыв ветра, он подхватывает мой букет вихрем и поднимает его над головами наемников. Вскружив, опускает букет на траву. И в этот момент я понимаю, что из присутствующих нет человека, кто скоро обзаведется семьей. Им станет кто-то другой.
Мой маленький праздник продолжается. Бесконечно благодарю Артёма за организацию. Я потом отплачу ему домашней вкусной едой, поддержкой и верностью. Всю жизнь любить его буду. Мы усаживаемся в черный внедорожник и двигаемся к центру города без посторонних. Уже издали я вижу большое современное здание с зеркальными панорамными окнами и сияющей вывеской.
Уф… У нас уже дочка, но я будто сгораю, когда Громов останавливается у входа. Обходит авто и открывает мне дверцу. Берет за руку, ведет в отель. Ноги подкашиваются, ладошки потеют, и Артём замечает мое волнение.
— Не бойся.
На ресепшене он берет ключи от номера и говорит портье, что без него разберется, куда идти, продолжая тащить меня к лифтам. На самом последнем этаже мой Громов забронировал номер. Президентский люкс с видом на весь город. Взгляд тут же падает на огромную кровать, устеленную шелком. Справа столик с шампанским и изысканными блюдами.
Артём медленно снимает пиджак и небрежно откидывает его на кресло. Бесшумно останавливается за моей спиной, развязывает горячими пальцами шнуровку корсета, снимает фату, стягивает кружевное платье, оставляя меня лишь в белье и туфлях.
— Фортуна моя. Желанная…
Он шепчет мне на ухо и нежно проводит кончиками пальцев от запястий к плечам. Замирает, обхватывает ручищей меня за талию, словно тисками, и ведет к постели. Он не может больше сдерживаться. Страсть Громова подобна тайфуну.
Он осторожно разувает меня, расстегивает лиф. Трусики уже срывает и отбрасывает в сторону. Судорожно расстегивает свою рубашку, запускает в компанию к трусам. Расстегивает ремень и снимает остальную одежду.
Он осматривает меня, и я млею от его бездонных глаз. Прекрасного мощного тела. Сильного, натренированного. Громов облизывается и пальцами скользит по моему животу, вызывая мурашки по коже, наслаждается, наблюдая за моей реакцией. Склоняется, целуя в шею. Спускается все ниже, лаская пальцами грудь и языком обводя соски.
— Самой любимой будешь. Отвечаю.
Он хрипит до искр и огненных раскатов перед глазами. Я зажмуриваюсь, содрогаясь от его беспорядочных поцелуев. Поглаживаю его по волосам и выгибаюсь навстречу губам и языку, ласкающим мой живот и бедра. Громов приподнимается и нависает надо мной, сталкивает наши лбы, смотря в глаза, и тугой головкой, влажной от смазки, упирается
