к ним. Я впервые вижу его полностью, без всех этих стен, которые он держит, без его так тщательно отточенного самоконтроля. Он позволил ему на мгновение выскользнуть, и я чувствую все, что скрывается под этим, всю похоть, страсть и потребность.
Я хочу сохранить его. Я хочу удержать его.
Эта мысль пугает меня, но не настолько, чтобы вырваться из этого момента. Мое тело все еще сотрясается от наслаждения, спазмы которого прокатываются по мне снова и снова, с каждым твердым толчком его члена, когда он вбивает меня в матрас.
— Блядь, блядь…, — дышит он, его руки все еще сжимают мои запястья, а его бедра бьются о мои. — Боже, это так приятно, Елена…
Он близок. Теперь я знаю, как это определить: по тому, как его толчки на мгновение сбиваются с ритма, по тому, как он вздрагивает и дергается каждый раз, когда погружается в меня и снова выныривает. Он трется о мой набухший клитор, когда погружается в меня. Каждый раз я чувствую свежий, горячий всплеск удовольствия, как будто я постоянно на грани оргазма, и дюжина маленьких оргазмов пульсирует в моем теле. Это похоже на то, что я никогда не испытывала раньше, а потом… Я чувствую, как его руки скользят вверх, нащупывая ремень, а он входит в меня так глубоко, как только может, покачивая бедрами, как будто не может войти достаточно глубоко. Я чувствую что-то большее, удовольствие, настолько непреодолимое, что я не уверена, что смогу его вынести.
Он твердеет внутри меня, пульсирует, и когда я чувствую, как горячая струя его спермы начинает заполнять меня, она выплескивается через край в кульминацию, настолько сильную, что мое зрение затуманивается. Мои ногти впиваются в его плечи, прочерчивая линии на его коже, борозды ниже лопаток, а он бьется об меня, стонет сквозь стиснутые зубы с почти животным звуком. Я чувствую, как напрягается каждый мускул его тела, а мое собственное напрягается и вздрагивает, когда я сжимаюсь вокруг него, удерживая его внутри себя, пока я чувствую, как он кончает волна за волной, наполняя меня сверх того, что может выдержать мое тело. Я чувствую, как он вытекает из меня, по толстой длине его члена и вниз по моим бедрам, а он все еще продолжает двигаться внутри меня, как будто может продолжать.
Я чувствую его руки на своих бедрах и задыхаюсь, когда он внезапно переворачивается на спину, увлекая меня за собой со своим все еще твердым членом, все еще находящимся внутри меня. Я кладу руки ему на грудь, балансируя, и, когда он начинает входить в меня, я понимаю, что он все еще продолжает. Что он не собирается останавливаться.
Левин тянется вверх, одной рукой запутываясь в моих волосах, а другой притягивая мой рот к своему.
— Черт, Елена…, — простонал он мне в губы. — Я не могу остановиться…
Я едва нахожу в себе силы удержаться на нем, я так изнемогаю от наслаждения, но мне и не нужно. Его рука обхватывает меня, удерживая на месте, пока он снова и снова входит в меня, удерживая меня на своем члене, пока он трахает меня. Я чувствую, как мой клитор бьется о его таз с каждым толчком, а он прижимает меня к себе, мои соски задевают мягкие волосы на его груди, а другая его рука обхватывает мой затылок, прижимая мой рот к своему. Он держит меня так, полностью беря в свою власть, и ничто и никогда не было так хорошо. Я так долго этого хотела… чтобы он потерял контроль над собой, чтобы он отдал мне это.
Я не знаю, повторится ли это еще раз. Но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме этого момента и его совершенства.
Ему требуется больше времени, чтобы кончить снова. Все сливается в бесконечное море рук, ртов и кожи на коже, пока он держит меня на себе, насаживаясь снова и снова. Когда я чувствую, как он содрогается подо мной, как он стонет мне в рот, я чувствую, что теряю сознание, поскольку удовольствие снова накатывает на меня волнами.
После этого мы молча лежим в темноте. Левин прижимает меня к себе, его полутвердый член зажат между нами, его рука лежит на моей талии. Я чувствую его теплое дыхание на своей шее и не хочу произносить ни слова. Я не хочу нарушать этот момент. И через некоторое время я чувствую, как его дыхание выравнивается, и понимаю, что он спит.
Я знаю, что у меня будет ночь, чтобы заснуть в его объятиях.
По крайней мере, еще одна.
На протяжении всего дня, предшествующего следующей игре, я вижу, что Левин нервничает. Он трогает челюсть, нервно двигает руками, но я уже достаточно хорошо его знаю, чтобы это заметить. В этом есть своя интимность, которая мне нравится, знать его таким. Это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему, что помогает смириться с тем, что, как обычно, после нашей совместной ночи Левин отстраняется от меня. Это нелегко, но мне удается собраться в маленькой, тесной ванной комнате нашего мотеля. Мне не нужно много делать с волосами, но я оставляю их длинными и распущенными, накручивая их на влажные полоски бумажного полотенца, чтобы мои естественные волны были более объемными. Для первого вечера я выбираю черное платье, а макияж делаю легким, чтобы не выглядеть слишком броско, и чтобы не закончились тестеры, которые мы купили.
По выражению лица Левина, когда я выхожу из ванной с расчесанными волосами и полностью одетая, я вижу, что он оценил мои усилия. В его взгляде мелькает тепло, когда он скользит по мне и снова поднимается, и он кивает.
— Что ж, нет сомнений, что сегодня вечером ты будешь отвлекать внимание. Будем надеяться, что это сработает в нашу пользу.
Игра проходит в полу-приличном ночном клубе города. Левин называет свое имя вышибале, и я вхожу под его руку, нас провожают на более высокий уровень за барную стойку, где есть второй бар и радужное освещение, стол уже собран, а вокруг него сидят мужчины, потягивая напитки и ожидая начала игры. Левин берет в баре водку, а я присаживаюсь, заказываю бокал вина и расправляю юбку так, чтобы разрез на ней опускался над коленом, открывая всем, кто смотрит, вид на мою голую ногу до середины бедра.
— Ты выглядишь потрясающе, — шепчет Левин мне на ухо, его дыхание согревает его оболочку. —
