чтобы не дать мне шанса отказаться и сбежать.
— Завтра, — киваю в ответ.
Мне дарят такую сияющую улыбку, что я на мгновение забываю, как дышать.
— Спасибо! — мужчина смотрит так, что становится неловко.
— Всегда пожалуйста, — отвечаю рассеянно, прохожу к двери и открываю замок.
— Ань, — окликает меня Никита, пока я ещё не вышла из процедурной, — можно спросить? Ты ведь сразу не поверила, когда майор сказал про Веру и про меня.
— Это не вопрос, — не знаю, что ещё ответить.
Да, мне даже в голову не пришло, что он мог что-то сделать Вере, и про отношения тоже… Пока размышляю о своём, меня вдруг ловят в объятия, крепко целуют в губы.
— Спасибо, — горячий шёпот в ухо, и хирург, широко улыбаясь, тут же быстро отскакивает на несколько шагов.
— Ты… ты… — смотрю на него круглыми глазами.
— Не хочу ещё одну пощёчину, — он касается щеки, по которой ему прилетело в прошлый раз. — Я и так своё сегодня уже получил.
Фыркаю и выхожу из кабинета, правда, на секунду меня ведёт. Колени почему-то слабые, и в животе дрожит. Делаю глубокий вдох и, встряхнувшись, пытаюсь сосредоточиться на работе.
На следующий день вечером открываю на звонок в дверь. Никита явно нервничает, стоит, засунув руки в карманы.
— Я не стал приносить цветы, — говорит торопливо, — ну, из-за кота.
— Хорошо, — улыбаюсь ему, меня это совершенно не напрягает. Букетов и так полно, ещё не все завяли. — Зайди, подожди меня минуту.
Мужчина нерешительно перешагивает через порог, но тут же присаживается на корточки, потому что к нему подходит потереться Дарси. Чешет ему обеими руками за ушами, кот в ответ мурлыкает.
— Я соскучился по тебе, толстяк, — говорит тихо, поднимает на меня взгляд. — Чем ты его кормишь? Это он на паштетах так отъелся?
— Не знаю, чем он питался, пока меня не было, — фыркаю, обуваясь, — но еды ему явно хватало.
— Надо выяснить, — Никита поднимается, смотрит на кота задумчиво, — а то Беню нужно откармливать, мелкий как блоха.
— Беню?
— Бингли.
— Ты серьёзно его так назвал? — улыбаюсь. — Какой он? И откуда взялся?
— Рыжее полубританское недоразумение, которое спряталось на колесе моей машины, — хмыкает мужчина и протягивает мне руку. — Пойдём?
— Как ты себя чувствуешь? — кошусь вниз, на пострадавшее в столкновении с кактусом бедро.
— Как идиот, — бурчит смущённо.
— Это понятно, — не могу удержаться от смеха. — Но ты ведь не за рулём?
— Нет, такси вызвал.
Мы довольно быстро доезжаем до ресторана. Атмосфера в помещении расслабленная, играет тихая музыка, людей немного, а нас ещё и отводят к столику за перегородкой. Практически полное уединение.
Усаживаюсь и просматриваю меню. Хочется есть, так что заказываю и салат, и даже мясо с гарниром. Никита поглядывает на меня немного удивлённо. Когда официант, приняв заказ, уходит, говорю, словно извиняясь:
— За последние пару недель немного изменились привычки в еде. В отпуске питалась по-другому.
Он на секунду меняется в лице, но тут же слегка улыбается.
— Ты… расскажешь, где ты была?
— Может быть, чуть позже, — наклоняю голову, внимательно глядя на него. — Ты сказал, что тебе нужно поговорить со мной.
— Да, — мужчина кивает и опускает глаза.
Я не пытаюсь его поторопить. Нам приносят напитки, наливают вино. Подношу бокал к носу, вдыхаю аромат, но тут же отставляю. Пить не хочется. Наконец, официант уходит.
— Аня, сначала я хочу рассказать тебе кое-что, — начинает Никита. — Ты, наверное, в курсе, что я был женат?
— Я слышала, — киваю, решив не упоминать, что говорила мне об этом Маргарита.
— Мы с Элиной учились вместе ещё в школе, а поженились, когда я закончил интернатуру, — вздыхает мужчина и откидывается на спинку дивана. — Не буду утомлять тебя подробностями, знаешь, эта тема вообще не способствует откровениям. Я долгое время пытался выбросить из памяти всё, что было связано с… моей семьёй. У меня были способности, плюс везло с учителями, и в профессии я достиг многого значительно быстрее, чем большинство моих коллег. Элина лингвист, она вместе со мной уехала за границу, когда меня пригласили работать в одной клинике… неважно.
Нас прерывает официант, принёсший заказанные блюда.
— Поешь, ты голодная, — он кивает на мою тарелку.
— Я хочу послушать тебя, — качаю головой.
— Спустя почти год после нашего переезда Элина забеременела, — говорит Никита резко, и я вздрагиваю. — Я… был счастлив. До этого у нас долгое время ничего не получалось. Всё было в порядке, родился мальчик.
— У тебя есть сын? — не выдерживаю, потому что мужчина опять останавливается.
Он вздыхает и продолжает:
— Косте исполнилось четыре, когда Элина призналась мне, что он не мой.
— О, господи, — меня начинает подташнивать. — И… что ты сделал?
— Аня, — он поднимает на меня взгляд, — я с самого начала знал, что Костя — не мой сын.
— Что?! — смотрю на него расширенными глазами.
Так вообще бывает?
— Для этого даже медицинское образование не нужно, — Никита печально усмехается. — Хотя врачу, конечно, заметить проще. Не все задумываются. У меня первая группа крови, у неё четвёртая.
— В такой комбинации у мальчика должна была быть вторая либо третья, — вздыхаю, действительно, тут ничего непонятного. — А у Кости какая?
— Четвёртая, как у матери.
— И для Элины, если она была не в курсе деталей, это было нормально, она даже не подумала…
Он кивает.
— То есть, тебе всё стало известно ещё в роддоме, — смотрю на него непонимающе. — Почему ты…
— Молчал? — он опускает глаза. — Тогда мне казалось, что я люблю жену. И я любил сына. Сразу полюбил, как только мне положили его на руки в первый раз. Я решил, что это неважно. Неважно, от кого она родила. Он был для меня моим родным ребёнком. Тем более, что Элина тоже молчала. Мне хотелось думать, что она не знает сама, что это была случайность, ошибка, о которой она жалеет.
Я всхлипываю, не удержавшись.
— Не надо, только не плачь! — Никита нервно подсаживается чуть ближе, протягивает руку, стирает каплю с моей щеки.
Беру салфетку и вытираю влагу под глазами.
— Если всё было в порядке, зачем она сказала? — говорю после паузы.
— Ничего не было в порядке, — он нахмуривается. — Элине не пришлись по вкусу ограничения, которыми она была связана из-за младенца. Кормление, бессонные ночи, потом детские болезни, да и вообще её не очень интересовал ребёнок. Наши отношения постепенно ухудшались. Спустя эти четыре года сын стал единственным, что нас связывало. А потом она встретила другого мужчину. Которому мальчик в принципе не был нужен.
— Это был не его отец?
— Нет, — Никита качает головой, губы кривятся в болезненной гримасе, —
