с грустью отмечаю для самой себя.
К горлу подступает ком, и говорить становится слишком сложно.
— Не молчи! Объясни мне, — взволновано продолжает мама.
— Я поняла, что совершила ошибку. Не должна была выходить замуж за него без любви, — я перевожу взгляд на неё и беру за руки. — Мам, он чужой для меня человек. Каждый его взгляд и прикосновения для меня смерти подобно. Я не могу так.
— Доченька, ты живёшь эмоциями, а они непостоянны. Альберт прекрасный парень, он бережет тебя, заботится. А это ведь так важно, когда рядом с тобой надёжный мужчина.
— Важнее, чем любимый мужчина?
— Родная, откуда тебе знать, возможно уже завтра твои чувства к нему изменятся. Думаю, тебе нужно дать время вашей семье.
— А если я люблю другого? — срывается с уст.
— Ч-что? — с ужасом в глазах мама смотрит на меня.
— Я думала, что смогу вырвать эти чувства из сердца, — на миг сжимаю губы, стараясь совладать с эмоциями. — Но, клянусь, чем больше дней я проживаю, тем глубже все становится.
— Амели, — теряется и запинается. — Господи, родная, ты сведёшь меня в могилу с таким заявлениями. Что происходит?
— Мам, умоляю тебя, — глаза наполняются слезами. — Умоляю, пообещай, что сумеешь понять меня и простить за ошибки.
Она слегка отстраняется и некоторое время старается понять суть мною сказанного.
— При условии, что сейчас ты объяснишь мне все и не станешь ничего скрывать, — произносит с трудом.
Сглотнув ком, я киваю в ответ и, совладав с эмоциями, приступаю к рассказу.
Мама не перебивает меня, слушает внимательно, и лишь в её глазах я читаю настоящую боль от каждого моего слова. Но я рассказываю ей всё, потому что понимаю, что однажды причиню ей намного больше боли своим несчастьем.
— Ты должна была нам тогда всё рассказать, Амели.
— Я испугалась, подумала, что причиню слишком много боли вам своим поступком. Не хотела терять вашего доверия, не хотела поступать с вами так же, как сестра. Тогда я была уверена, что смогу усмирить свои чувства. Но я ошиблась. Не смогла.
— Ты, и в правду, хочешь развестись с Альбертом, с достойным парнем, ради человека, который сидит в тюрьме? Амели, слышала бы ты, что люди говорят о Давиде.
— Я хочу развестись с Альбертом, потому что мне тяжело быть и жить рядом с ним, — исправляю её. — А что касаемо Давида… то я не верю в то, что говорят люди. Я не знаю, почему он в тюрьме, но точно не потому, за что его обвиняют. Но это все вторично. Я не могу с нелюбимым. Не могу.
Мама тяжело вздыхает и тянется меня обнять. От её жеста, я не могу сдерживать слез и кидаюсь к ней в объятия. Даже и думать не могла, что разговор окажется настолько благоприятным, без лишних вопросов, упреков и осуждений.
— Подождём папу с командировки, хорошо?
— Конечно, — прижимаю её сильнее.
— А ты пока ещё раз хорошо подумай. Альберт замечательный мужчина, боюсь, чтобы потом ты не жалела о том, что все потеряла.
— Я буду жалеть, если останусь с ним, испортив этим себе и ему жизнь.
— Наверное, я плохая мать, раз не заставляю тебя сделать все так, как вижу правильным. Но я не могу идти против твоих чувств, и за это, заранее, прошу у тебя прощение.
— Ты лучшая на этом свете. И мне жизни не хватит отблагодарить вас с папой за все, что вы делаете для меня!
* * *
Закрывая глаза, вижу Давида, — его улыбку и глаза. Слышу бархатный голос и ощущаю на себе прикосновение родных рук. Его образ всегда преследует меня, но только сейчас я принимаю свои чувства к нему со спокойной душой.
Мне везёт, Альберт уезжает на несколько дней по рабочим делам, и я спокойно собираю вещи для ночевки у мамы. Говорить с мужем о разводе оказывается бесполезно. Как только я начинаю разговор, где есть хоть малейший намёк на наше расставание, он заставляет меня замолчать, а после уходит. И вот из-за таких попыток поговорить с ним, наши с ним отношения изрядно ухудшаются, и теперь не проходит и дня без подозрений и контроля с его стороны.
Собирая вещи в сумку, я вдруг замечаю висящее чёрное платье с открытой спиной. То самое платье, которое подарил мне Давид в Каннах. Я расплываюсь в улыбке и тянусь снять его с вешалки. Подхожу к зеркалу, приставляю его к телу и мыслями возвращаюсь в тот день.
Как же здорово помнить. Помнить взгляды, слова и чувства, что так греют душу. И так хочется вернуться туда, к нему, в те беззаботные дни, когда мы оба так отчаянно влюбились друг в друга.
Услышав вибрацию звонящего телефона, я возвращаюсь в реальность и иду за телефоном. Звонит Марта.
— Алло, — принимаю вызов.
— Привет, принцесса.
«Принцесса» — теперь Марта усмешливо величает меня только так. Мол, недотрога и больно ранимая. Но говорится это с добрым посылом, ведь после моих искренних извинений, наши с ней отношения сдвинулись с мертвой точки.
— Привет, Марта, — улыбаюсь, игнорируя её издевательства.
— Слышала у тебя скоро день рождение?
— Да, — отвечаю бесцветно, так как не жду этого праздника совсем.
— Ну мой подарок готов, — произносит с интригой.
— Подарок? Мне? — удивляюсь я.
— Да-а. Я сумела договориться о вашей встрече с Давидом.
— Ты сейчас шутишь?
Не верю своим ушам, ведь уже столько дней я пытаюсь пройти к Давиду, но все безуспешно — мне закрыт доступ к нему.
— Я бы с радостью поиздевалась над тобой, но, думаю, твоё хрупкое сердце не выдержит такой шутки, — девушка улыбается. — Я серьёзно. Сегодня вечером сможешь поехать к нему и остаться с ним, а утром я тебя заберу.
— Остаться? — дыхание начинает спирать от подобной новости. — Наедине?
— Наедине, — отвечает мягко.
Я прикрываю рот рукой, чтобы уменьшить громкость своей радости, что вырывается из моих губ.
— Марта, спасибо тебе огромное! — радостно благодарю девушку.
— Не за что. Давид не знает ни о чем, решила сделать и ему сюрприз.
Я улыбаюсь, ещё раз благодарю девушку за её неравнодушие к сложившейся ситуации и спешу собираться. Долго думала, что надеть на встречу, и в итоге прихожу к решению, что подаренное им платье будет лучшим вариантом из всех. Именно оно без слов сумеет сказать ему о возвращении моей памяти.
Марта вызывается отвезти меня к нему, и я не сопротивляюсь. Оставляю сумку с одеждой у неё в машине, а Маме, в очередной раз, приходиться соврать и сказать, что остаюсь у подруги. Просто не могу сказать так, как есть. Она
