Я вспыхнула:
– Да? А какая я?
– Искренняя, настоящая, добрая, – он говорил еле слышно, даже мне, стоявшей рядом, приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова Кирилла, – хорошая…
И я вдруг пришла в ярость.
Хорошая, значит. А раз хорошая, можно ноги об нее вытирать – она простит. Раз хорошая, можно фотографии ее полуобнаженные в интернет выложить и ржать над ней – она вытерпит. Раз хорошая, можно поспорить на нее – так же гораздо интереснее, чем спорить на плохую девочку! Ведь скучно ломать уже поломанную игрушку.
Знаете что?
Идите. Вы. Нахрен.
Я не хочу больше быть хорошей. Это больно, потому что каждый норовит тебя пнуть в беззащитно открытый живот. Это больно, потому что ты с людьми искренне, а они обсуждают тебя за спиной. Это больно, потому что хорошее всем почему-то хочется испортить. А плохое никто не тронет.
Проще быть плохой. Проще и безопаснее.
Я отвернулась к стене, Кир молча стоял рядом. Судя по удаляющимся звукам голосов, народ начал расходиться, решив, что самое интересное они уже видели. В конце концов надо еще пообедать успеть – большая перемена не резиновая.
Мне очень хотелось, чтобы и Царев ушел, но он торчал тут: я слышала его тяжелое дыхание.
Что ж. Я повернулась к нему.
– Хорошей девочки Кристины больше нет, – отчетливо проговорила я. – А кто остался вместо нее, я и сама не знаю.
– Не верю, – упрямо мотнул головой Кирилл. – Люди не меняются так быстро.
Не веришь?! Чудовище внутри меня заскребло когтями и утробно зарычало, и я на глазах теряла способность контролировать себя. Быстро оглядела коридор и неожиданно наткнулась взглядом на черноволосого одногруппника Кирилла. Того самого, который подкатывал ко мне на вписке.
– Стас, – крикнула я ему, не сразу вспомнив имя, – иди сюда!
– Крис, – выдохнул Царев и стиснул мой локоть, – ты что, мать твою, делаешь?
– Руки убери, – прошипела я, а потом фальшиво улыбнулась подошедшему к нам Стасу. – Привет, ты сегодня свободен после пар?
Он явно не ожидал такого предложения, но быстро сориентировался и расплылся в широкой улыбке:
– Для тебя всегда свободен!
– Отлично!
И я стремительно, не давая себе времени передумать, бросилась к нему на шею и прижалась губами к его губам. Вот только не ожидала, что Стас не станет теряться и засосет меня так, что мне перестанет хватать воздуха. Легкий поцелуй, призванный позлить Царева и доказать ему, что я очень даже плохая, перерос в мерзкое обслюнявливание и запихивание языка мне в глотку. Фу. Я еле вырвалась, с трудом подавив желание брезгливо вытереть рот об рукав.
Впрочем, даже если бы я так сделала, никто бы скорее всего не заметил, потому что Стас и Кирилл смотрели друг на друга. Кирилл прожигал одногруппника темным тяжелым взглядом, который на его помертвевшем лице смотрелся жутко. Стас же глядел с вызовом и довольной ухмылкой.
– Сколько у тебя пар сегодня? – приобнял он меня за плечи. Я еле сдержалась, чтобы не дернуться.
– Еще две будет, – промямлила я.
– Отлично! Тогда зайду за тобой, – подмигнул он мне и, насмешливо отсалютовав Кириллу, пошел по коридору к лестнице.
Царев молча развернулся и, не глядя на меня, направился в другую сторону.
Я длинно выдохнула и бессильно оперлась на стену, потому что ноги внезапно перестали меня держать.
Теперь Кирилл точно оставит меня в покое. Ему гордость не позволит лезть ко мне после того, как я настолько откровенно навязалась Стасу. Вот только почему вместо ожидаемой радости я чувствовала какое—то странное опустошение?
И стыд.
Глава 21. Одно сомнительное решение
– Ты ушла, я тебя потеряла, – с упреком сказала я Уле, которая сидела одна в аудитории. Почему-то она не стала дожидаться меня после разговора с Кириллом.
– Да, надо было повторить слова перед диктантом.
– Уль!
– М?
– Что-то не так?
– Ну, – Уля замялась, – все так, просто я, ну, не ожидала от тебя что ли. Получается, ты сразу знала, что не согласишься? Но все равно заставила Царева встать на колени?
– Именно.
– Это не очень красиво, – тихо отозвалась она.
– Мне пофиг, – жестко ответила я, еще больше раздражаясь от того, что Уля была в чем-то права.
– А мне нет, – вздохнула она. – Я ужасно не люблю, когда людей унижают. Вот просто не могу на это смотреть. Даже в фильмах. И в книжках. Кристин, зачем ты себя так ведешь? Ну…как они.
Меня царапнуло раздражением. Еще одна! Да вы сговорились с Царевым что ли?
– А что лучше быть такими, как мы с тобой? Хлопать глазами и позволять им над нами издеваться? – не выдержала я.
– Я не знаю, – занервничала Уля, – но так ведь тоже нельзя…
– Можно! Еще как можно!!!
– Кристин, – она схватила меня за руку и испуганно заглянула в лицо, – тише, ты чего? Не кричи. У тебя стресс просто, я понимаю. Все, закрыли тему! Давай лучше завтра об этом поговорим, да?
– Как хочешь, – сухо ответила я, с горечью думая о том, что завтра мое мнение вряд ли изменится. Уля начала меня раздражать своей неконфликтностью. Неудивительно, что над ней постоянно издеваются!
Я так не хочу. Больше мне никто не сделает больно.
Оставшиеся две пары мы с Улей общались скованно, будто нам обеим было неловко друг за друга.
– Ты домой? – спросила она, складывая тетради в сумку.
– Нет, – соврала я, – еще надо в библиотеку зайти.
– Я тогда ждать тебя не буду, – будто бы с облегчением отозвалась она. – Мне надо ужин еще приготовить, сегодня моя очередь.
– Да, конечно! – беспечно улыбнулась я.
Уля махнула мне рукой и выкатилась колобком из аудитории, остальные ушли еще раньше, едва преподаватель нас отпустил, так что в аудитории осталась я одна. Утрамбовала вещи в рюкзак и села обратно на стул. Странно, что сюда не заходит следующая группа, наверное,
