кричать : «да, да, да!». Но, все равно, волнуюсь. Как будто мои слова могут на что-то повлиять…
– Согласна. – Совладав с голосом, что-то выдавила из себя. Еле слышно, но ведущая разобралась, еле заметно улыбнулась для поддержки, повернулась к Ивану.
– Согласны ли вы стать мужем Скворцовой Миланы Артуровны и дать ей свою фамилию, Иван Иванович?
И – снова замершее дыхание. И снова волнение холодит кожу, мурашки бегают, не стесняясь. Еще немного – и упаду в обморок.
А он, почему-то, тянет.
Молчит и улыбается хитро.
Он что, передумал? Да фигушки! Мы уже и так женаты, и моя фамилия – уже несколько дней, как Иванова! И ребенок наш будет носить ту же самую фамилию, как и Кирюха уже носит!
– Жених, вы слышали вопрос?
– Нет.
Кто-то ахнул. Не поняла только, кто: я или гости. Или ведущая праздника.
Но офигели тут, однозначно, все. Просто кто-то сумел сдержаться, а кто-то выразил свои эмоции.
– Вы не согласны быть мужем Миланы Артуровны?
Ведущая почесала переносицу, словно поправила очки… Ее откровенно шальной видок просто орал: она такого еще не видела. И что теперь делать, не понимает.
– Нет. Вы меня не поняли, я не расслышал вопрос.
– А… Вот как…
– А по смыслу ты не мог догадаться, Вань? – Вся церемония и так уже пошла коту под хвост. Можно уже было не стесняться, не выдерживать правила, а разговаривать так, как хочется.
– Нет. Не мог… – Он продолжал улыбаться хитро и немного дурашливо.
– Ты ее уже слышал, между прочим. И даже на нее отвечал. Положительно, заметь!
Жаль, что под руками не было паспорта. Я бы им потрясла и потыкала в эту наглую, бессовестную рожу!
Представила, что сейчас чувствуют родители Вани… А главное – как там Кирюшка! Он же, наверное, волнуется, как ненормальный, переживает! И малыш внутри, вон, вдруг стал активнее шевелиться…
– Я не мог отвечать на этот вопрос, и слышать его не мог тоже!
– В каком смысле? У тебя все хорошо с головой? Может, это старая травма так дает о себе знать?
Стало страшно. И горько: это ведь я виновата! Не заставила его сходить к нормальному врачу, обследоваться, проверить, нет ли последствий удара по голове!
– У меня нет никаких травм. И голова моя работает идеально!
– Так, девушка, все. Расходимся. Ваня явно не в себе. Деньги за работу мы вам заплатим, конечно же…
– Черт! Зря старался, выходит…
Жених отчего-то сильно расстроился. И выглядел до неприличного печальным…
– Старался? Это в какой момент, Ванюш? – Беспокойство о его здоровье пересилило все остальные эмоции…
– Да не Ванюша я! Этот идиот застрял в пробке! Попросил его подменить…
Начало темнеть. Как будто солнце резко пошло на закат… И это в полдень-то!
– Милан, да погоди ты! Не падай в обморок! – Он только-только успел поймать меня.
Все вокруг задвигалось, зашумело, зашевелилось… Мне было плевать – не свалиться бы на пол, и не навредить себе и ребенку.
– Руки от моей жены убрал, придурок! Какого черта ты делаешь там, где должен стоять я?!
Голос Вани донесся откуда-то со стороны. Стало легче дышать. И светлеть вокруг тоже начало…
– Ну, так я ж ее на пол уроню, братиш? Сам держи тогда. И какие ко мне претензии?
– Твою ж… Налево… – Не видела, но слышала, как Ваня шипит сквозь зубы. – Мил, ты как?
– Уже хорошо. А где ты шлялся? И почему здесь Вадик, а не ты?
Я переводила взгляд между мужчинами, стоящими в одинаковых черных костюмах с одинаковыми галстуками, и даже в ботинках, начищенных одинаково!
– Я в пробку встрял. Там несколько аварий в одну кучу собрались…
– А мне не мог позвонить?
– Не хотел тебя нервировать.
– Что ж… У тебя получилось. Ровно так, как хотел.
– Я попросил Вадима, чтобы он всех вас предупредил. И чтобы не начинали без меня…
– Знаешь, милый, на что я надеюсь? – я уже могла держаться на ногах. Но от злости немного тряслась. И руки чесались. И хотелось очень громко орать… Но не при гостях же!
– На что?
– Что мой ребенок получит мозги в наследство от меня, а не от придурочного папаши!
– Милан. А вот я тебе говорила – не надо тебе с ним связываться! – Теперь еще и Стефа опомнилась, перестала быть простым наблюдателем. Вскочила с кресла в первых рядах, подскочила.
– Ты когда за Тихона замуж выходила, слушала кого-нибудь? – Я с ней спорила, но без особого азарта. Не хотела с ней соглашаться в том, что надо было выбирать как-то тщательнее! – Ты даже тест на беременность делать отказывалась!
– Слушай, Мил, ну, можно еще все вернуть назад? Может, отменим свадьбу? Просто гости поедят, попьют, подарят вам подарки… И уйдут.
– Стефания, ты сбрендила? Или опять за тестом отправить?
Я, кажется, так сильно не глупела во время беременности, как сестра, когда она носила Алиску. И теперь вот ее разговор очень сильно что-то напоминал…
– Стефа, уйди, пожалуйста. Я тебя уважаю, но не позволю вмешиваться в наши с Миланой дела.
Иван опомнился от ее наглости. Успел сгонять, проверить маму, которая почти ушла в астрал от выходок своих близняшек, но, вроде бы, уже пришла в себя.
– Я сейчас выйду и принесу извинения гостям за этот конфуз. Правда, я не хотел, чтобы так получилось. До последнего верил, что Ванька успеет подскочить и все сам сделает.
– Ну, так и сказал бы, что согласен, а не устраивал этот концерт! – Моя душа не вынесла. Этого дурня хотелось прирезать. Как минимум – депортировать куда-то на Луну, чтобы больше не мешался под ногами, где не нужно.
– Подскажите, пожалуйста, что у вас тут приключилось? – В нашем полку возмущенных, взбудораженных, ошалевших людей прибавилось. Это была какая-то незнакомая девица. Но такая уверенная в себе, как будто это ей тут свадьбу запороли.
– Невеста не заметила подмену жениха. А двойник отказался жениться… – Ведущая отчитывалась перед девицей, растерянная и смущенная.
– Двойник? – У девицы глаза готовились выпасть. – Такого в моей жизни еще не случалось.
Ваня и Вадим опять куда-то слились. А жаль. Я бы ей показала «такое», чтобы она запомнила навсегда.
– Ага. Вот сейчас они друг другу личики почистят, костюмы порвут, и тогда их можно будет различать. Хотя бы по фингалам…
Двое из ларца уже спешили к выходу из зала. О чем-то спорили, размахивали руками… Сто процентов, Ване не понравилась идея, что Вадим мог дать согласие вместо него. И теперь вот он пошел доносить до брата самую важную правду…
Гости, кажется, ничуть не расстроились: не каждый
