сперло от возмущения. Выкинуть что-то дикое и неправильное мне просто не позволили слова ведущей о том, что теперь-то уже можно целоваться!
Сгреб Милану в охапку, не обращая внимания ни на что, впился в губы, забыв о том, что она говорила о макияже…
Целовал долго. Упорно и настойчиво. Доказывал, что она неправа… За спиной нам кричали «Горько», кто-то начал считать, как на какой-то деревенской свадьбе… Мне было на все плевать! Я хотел целовать жену, и не только целовать!
– И что ты хотела сказать этой своей фразой? – Слегка отдышался, но из рук ее выпустить не спешил. Милана зарозовела вся, запыхалась, но улыбаться мне в ответ не спешила.
– Я еще одного до конца не выносила и не родила. О каком другом ребенке можно говорить? Ты сумасшедший?
Окружающим она улыбалась, а мне продолжала еле слышно шипеть.
– Ну, вот… Захотелось вот. Внезапно.
– У нас уже Кир есть. Ты забыл?
– Мне его мало. Хочу еще детей!
– А я уже боюсь, глядя на тебя с братом…
– Мы, на самом деле, вполне нормальные, Мил. Честно.
– Слабо верится.
Мы шли сквозь аллею, построенную из нежных цветов и белоснежной ткани, держась за руки.
Марш Мендельсона, который раньше не вызывал никаких эмоций, вдруг показался мне самой прекрасной музыкой на свете… Любимая женщина теперь уже не только в отделе ЗАГСА, но и перед всей родней призналась, что хочет связать наши жизни…
Что еще нужно для счастья, казалось бы?
Наверное, чтобы она улыбнулась?
– Мил, ты уже жалеешь, что ли?
– Мне вот Юлю жалко… Себя – нет.
Любимая женщина, все-таки, ухмыльнулась. Обдала изумрудным жаром…
– Юлю? Какую Юлю? Мы же хотели дочку Катей назвать?
– А причем тут наша дочка, Вань? – Милана, похоже, окончательно потеряла терпение. И уже смотрела на меня, как на полного дурака.
– Ну, мы же только о ней говорили…
– Там твой брат пытается украсть нашу новую знакомую. А она, мне кажется, не очень-то и рада такому повороту…
Этого никто не замечал. Все взгляды были прикованы к нам, к музыкантам, к столам… И только Мила заметила странную возню у выхода.
Вадим. Это какая-то дикая обезьяна с гранатой. Черт знает еще, что он может выкинуть на нашей свадьбе!
– Не лезь. – Милана удержала меня за руку. Не позволила рвануть на выручку несчастной девчонке.
– Как это «не лезь»?!
– Так. Они – взрослые. И Юля сопротивляется, но громко не орет. Вообще не орет, по-моему. Значит, сама разберется.
– А если Вадим натворит чего-нибудь? – Брат, хоть и с придурью, но родной же! Близнец! Как его можно оставить в беде?
– Вань, зато не на нашей свадьбе натворит. Я больше не хочу здесь никаких выходок.
Я печально и немного с завистью наблюдал, как братишка выносит девушку из зала на руках. Причем – спокойно. Она не брыкалась, не дергалась, не пыталась выпрыгнуть… А могла бы, наверное…
– А давай, я тоже тебя украду?
– Что, прямо сейчас?
– Ага. Надоели мне все эти люди. Хочу побыть с тобой наедине…
– Нам все равно ничего нельзя уже. Так что, можешь слюну подобрать и не мечтать слишком много. – Она заставила меня отвернуться, вот прямо руками взяла за голову и крутнула ее в другом направлении.
– Ай, Мил! Ты чего творишь?
– Ставлю тебе мозги на место. Раз уж сам не можешь с ними совладать…
– Сейчас все вокруг решат, что я – подкаблучник! И что ты мною управляешь!
– Сейчас я решу, что тебе почему-то понравилась Юля, и поэтому ты никак не можешь свести с нее глаз!
– Аргумент. Принято. Больше не жалуюсь!
Ревнивая беременная невеста, которой мой близнец посмел отказать… Это слишком опасно, чтобы дальше ее раздражать и провоцировать.
– Пойдем. Там уже за стол скоро будут звать. А я голодная, с утра ничего не ела!
– Мама, мама, а торт сегодня будет? – Этот пострел успел познакомиться и поболтать со всеми гостями, от всех получил свою порцию внимания, а теперь уже был готов опять висеть на матери.
– Будет, конечно. Только сначала все люди поедят хорошенько, попьют, повеселятся… – Мила заранее готовила парня к долгому ожиданию. И готовилась сама, что придется отвечать на назойливые вопросы каждые минут пятнадцать.
– Так они уже устанут потом, будут сытые, и торта уже не захотят? – Кирюха, как самый настоящий дипломат, подводил мать к важной идее: надо все срочно поменять, и торт выносить самым первым.
– Нам больше достанется, не переживай! – Она потрепала сына по макушке.
– А из него будет тетя выскакивать?
Мы дружно поперхнулись.
– Зачем? Какая тетя?
– Мы с папой кино смотрели. Там тетя вылезала из торта…
Жесть! Вот когда меня жизнь научит, что ребенок – это вечная опасность? И что ему показывать запрещенку нельзя?
– Это что вы такое смотрели, интересно? – Сначала дернулась ее правая бровь. Потом левая. Глаза опять начали темнеть…
– Я не помню. – Кирыч быстро просек, что ляпнул что-то лишнее. Пошел на попятную. Но разве с Миланой такой номер прокатит?
– Ваня?
– Мил, я сам не знал, что там будет такой момент…
– Я тебе разве не объясняла, какие фильмы стоит показывать ребенку, а какие – нельзя?!
Наш недавно заключенный брак уже начал давать трещину. Серьезную такую, уверенную…
– Милан, прости меня. Я больше так не буду делать.
Ужас. Капец. Жесть…
Я даже материться разучился в последнее время.
– Что ты сейчас сказал? Мне не послышалось? – Трещина начала зарастать обратно. Серьезно, прямо-таки склеивалась, на глазах…
– Нет. Я серьезно: больше не буду так делать!
– Кир. Иди-ка сюда. – Сын очень быстро просек, что ляпнул нечто неправильное, и тут же навострил лыжи – то ли к тете, то ли к бабушке. В общем, спасаться пошел от разгоряченной матери…
– Я сейчас, мам!
– Нет. Иди сюда, я сказала!
Пацан, понурив голову, поплелся обратно к нам.
– Ты зачем отца научил своим отмазкам?
– Каким, мам? Каким отмазкам?
– Ну, это же твоя любимая фраза: «я больше так не буду»? Откуда она у Вани взялась?
– Не знаю. Это он сам.
Минута молчания. Кир просто смотрел по сторонам, надеясь, что в окно залетит птица, и наше внимание куда-то пропадет. А я судорожно соображал, когда успел набраться от Кирюхи его глупостей.
– Милан, Кирилл меня хорошему учит.
– Это чему же, интересно?
– Просить прощения и извиняться. Раньше вообще не умел. А теперь – вот, смотри.
– В общем, вы оба сегодня наказаны. Будете без сладкого.
– Мааааам! Я хочу торт! Сегодня же праздник!
– Мил… Я тоже хочу.
– Торт? – Блеснувшие глаза показали, что она прекрасно знает, о каких
