раз еще после армии был на свадьбе у другана, они меня поволокли, я дружком был. Может, не испортилось заведение. В книжные магазины и по музеям обещаю не тягать насильно!
Она помолчала некоторое время. Райцентр — не самое лучшее лекарство от скуки, но вариантов было слишком мало. Или даже единственный — сестры Иваненко, а ежедневно Милана могла терпеть только одного человека — Олексу. В поместье же велика вероятность наткнуться на Стаха.
— А если я откажусь? — спросила она.
— В «Вареничную», на ратушу, в книжный или замуж? — усмехнулся Назар. — Эй, я предлагаю просто съездить погулять. Не понравится — приедешь обратно и будешь дальше сидеть в своей башне, как Рапунцель. Что ты теряешь?
— Хотелось бы что-нибудь приобрести.
— Ну… купим тебе что-нибудь в сувенирной лавке. Поехали!
— Поехали, — рассмеялась Милана.
— Фух! Тогда я бегом к себе, вернусь в человеческий облик и жду тебя у ворот. Тебе много времени надо?
Милана сильнее наклонилась через перила и, перестав смеяться, проговорила:
— Ты будешь ждать меня столько, сколько тебе будет хотеться отвезти меня гулять.
После чего резко разогнулась и скрылась в комнате.
Но что бы она ни говорила, устраивать Назару пытку ожиданием в ее намерения не входило. Всего-то и надо — выудить из шкафа джинсы, футболку, толстовку и мокасины. Завязать в хвост волосы. Кинуть в небольшой рюкзачок телефон, кошелек и помаду. И дотопать до ворот, где уже маячил готовый хоть до самого вечера тут торчать Кречет.
Увидав ее, он восторженно присвистнул и сделал вывод: это на случай, если опять убегать от ментов или драться? — за что был удостоен царственного поворота ее красивой головы и неожиданно расцветшей улыбки.
Несмотря на Миланкины опасения, поездка оказалась действительно лучшим вариантом, чем весь день проторчать дома. И кто его знает, дело ли тут в том, что Назар изо всех сил старался сделать ее интереснее, рассказывая на каждом повороте про городок то, чего не рассказывали Оля и Настя, или же все дело в ее собственном настроении. Или в том, что нет уже той изнуряющей жары, а в «Вареничной» действительно вкусно и как-то по-домашнему душевно кормили.
«Кисель тут однажды решаются попробовать даже те, кто от одного названия в обморок падают», — блаженно потягивая напиток, сообщил ей Шамрай, пока Милана ждала, когда остынет ее чай.
На ратушу они тоже поднимались, хотя и вовсе не в кофейню, а так… посмотреть на панораму городка, с одного краю обдуваемого ветрами с холмистой равнины, а с другого — закрытого горной грядой, будто бы темно-синей стеной.
И купили Милане блузку — куда уж без такой покупки, когда оказался в эпицентре всего такого… народного? Забрели в магазинчик аутентичной одежды и аксессуаров, и провели там времени больше, чем Назар торчал бы в книжном, которых они старательно избегали, чтобы и соблазна не возникло. Впрочем, свою радость он получил. Примеряя каждый следующий образ, Милана выскакивала из кабинки примерочной, чтобы продемонстрировать ему свой вид. А он кайфовал от того, каким восторгом блестят ее глаза, как она вертится перед зеркалами и едва ли не пританцовывает, демонстрируя ему дефиле, как если бы была моделью.
Полмагазина они в итоге не скупили, но вышли с сорочкой в фирменном пакете, потому что та подходит ей под глаза, с вышивкой на ней, потому что захотелось пощеголять, и с настроением гораздо выше среднего. Назар решительно накинул ей ее толстовку на плечи и повязал на груди с очень серьезным заявлением, что сегодня все-таки не тридцать градусов жары, и даже не двадцать пять. А потом им на глаза попалась афиша концерта «Стеклянного дома» на старом почти не эксплуатируемом по назначению мотобольном стадионе.
— Хочешь? — спросил Назар.
— Так фиг билеты купишь. Это ж сегодня! — уныло отозвалась Милана.
— Я же спросил, хочешь ты или нет, а не как билеты достать.
— А… как-то можно попасть? — с сомнением спросила она.
— Ну прям обнадеживает твоя вера в меня!
— Вообще-то, я атеист.
— Блин, моей маме об этом только не говори, это разобьет ей сердце, — хохотнул Назар, сунул руки в карманы джинсов и выдал: — Пошли на всякий случай в кассе спросим, вдруг каким-то чудом что-то осталось. Потом дальше думать буду.
Что они и сделали. Чуда не случилось, даже спрашивать не пришлось. На окошке кассы красовалось объявление, выведенное неровным почерком на тетрадном листке в клеточку. Билетов нет. Милана разочарованно вздохнула и глянула на Назара.
— И?
— И-и-и… пошли погуляем, до концерта еще пару часов, — Назар протянул ей руку.
— Ну пошли. Скоро я здесь буду ориентироваться лучше, чем дома, — рассмеялась Милана, оглядываясь по сторонам и не обращая внимания на его протянутую к ней руку.
— Тут просто масштабы меньше, — пожал плечами он и, забив на ее игнор, обхватил ее пальцы и повел куда-то улицей. Да, до концерта действительно оставалось еще пару часов, но площадь перед стадионом начинала запруживаться туристами, местными и людьми, приехавшими сюда попить здешней целебной водички. Почему не совместить приятное с полезным-то?
Они пробирались сквозь толпу, пили кофе с шоколадом из кафешки в сквере, Милана фотографировала на фотоаппарат цветущие гортензии, а Назар фотографировал Милану, когда она подзывала его к себе.
И присматривался к местности, а ей оставалось только гадать, что там — в его голове, потому как в той определенно что-то зрело. Минут за тридцать до концерта он вдруг подхватился с места и скомандовал:
— Так, а теперь за мной, будем выкручиваться.
Ну и что ей еще оставалось? Естественно, она поплелась за ним — в жилой квартал из четырехэтажек неподалеку от стадиона.
— Стой тут, я сгоняю посмотрю, — шепнул ей Назар, когда они подошли к одному из подъездов, и он решительно усадил ее на скамью у крыльца. Отсутствовал буквально минут пять, вернулся довольный, как слон, и широко улыбающийся. Махнул головой, пошли, мол. И ей снова ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Они нырнули в полумрак и прохладу подъезда. Подъезды чужих, незнакомых домов с их пролетами, большими старыми окнами, незнакомыми звуками, запахами, льющимися из квартир, и полущенной древней дешевой краской — всегда
