с несколькими своими друзьями, с которыми он хочет меня познакомить. Он считает, что они хорошо подошли бы для моей фирмы, и я рад оказать ему услугу после всего, что он и его семья сделали для меня за эти годы. Однако наш короткий разговор затягивается. Его друзьям не терпится покопаться в моих мозгах, и когда я поворачиваюсь, чтобы окинуть взглядом вечеринку, я нигде не вижу Лорен. Престон тоже ушел.
Прибывают новые гости. Я вижу, как моя мама весело болтает с группой женщин. Она быстро освоилась здесь.
Наконец-то у меня появляется шанс оторваться от мистера ЛеБлана, используя в качестве предлога очередь в буфет, и именно тогда я вижу ее. Она стоит под тентом, где разрисовывают лица, вместе со своей мамой. Там очередь длиной в милю. Маленькие дети, слишком взволнованные, чтобы стоять на месте, восклицают, что они собираются выбрать: «Собаку!», «Кошку!», «Дракона!» Они могли бы нанять команду, но мама Лорен — художница, так что, я полагаю, она хотела сделать это сама.
Я подхожу к краю палатки и остаюсь незамеченным. Лорен изо всех сил концентрируется на лице, которое рисует. Кончик ее языка высовывается между губами. Ее лоб нахмурен. Вокруг ее левого глаза вьется зелено-розовая цветущая виноградная лоза. По ней рассыпаны блестки. Она похожа на лесную нимфу.
— Я вижу, что ты наблюдаешь за мной, и это заставляет меня нервничать, — я улыбаюсь, когда она наконец-то бросает быстрый взгляд в мою сторону. — Я пытаюсь превратить этого маленького мальчика в динозавра.
Ребенок, сидящий на стуле перед ней, поворачивается ко мне с гордой улыбкой.
— Видишь?!
Лорен нарисовала мультяшного велоцираптора на щеке и подбородке мальчика. Он висит вверх ногами, поэтому, когда мальчик открывает рот, кажется, что существо скалит зубы.
— Круто!
— СПАСИБО! — мальчик улыбается и убегает. — Папа! Неужели я внушаю ужас?!
Я захожу под тент, и Лорен похлопывает по пустому стулу рядом с собой.
— Мама уговорила меня помочь с раскрашиванием лиц. Здесь слишком много детей, чтобы она могла справиться одна.
— Нужна еще одна пара рук?
— Ты что, шутишь?
— Я раньше рисовал.
— Здесь нужен тонкий подход.
Я выгибаю бровь, и она смеется, протягивая мне кисть и свежую палитру. Я никогда не рисовал такой маленькой кисточкой, но не совсем неумеха. В итоге получается неплохо. Если ребенок просит о чем-то сложном, я отправляю его к Лорен или миссис ЛеБлан. Если им нужно что-то простое, например, кошачьи усы или сердечко, они приходят ко мне. Мои картинки немного неровные, и первые несколько лиц, которые я разрисовал, на самом деле ни на что не похожи (Ребенок: «Что это?» Я: «Сердечко». Ребенок: «Это похоже на задницу». Лорен: «Добавь блеска. Это либо будет меньше похоже на попку, либо, по крайней мере, это будет блестящая попка»). К середине дня мои сердечки начинают выглядеть более симметрично, и Лорен говорит, что я неплохо справляюсь.
Я расправляюсь с еще одной бабочкой, миссис ЛеБлан называет меня Пикассо, а затем поворачиваюсь и вижу высокую брюнетку, ожидающую своей очереди. Она улыбается, когда я встречаюсь с ней взглядом, и протягивает свое денежное пожертвование.
— Я видела твою работу, — флиртует она, указывая на маленькую девочку, с которой танцевала несколько минут назад. — Вы занимаетесь взрослыми или только детьми?
Я чувствую, что Лорен наблюдает за нами краем глаза, и отвечаю дипломатично.
— Только дети и дети в душе. Что бы ты хотела?
— Вы художник, что бы вы порекомендовали? — она выкладывает все начистоту, и Лорен перехватывает прежде, чем я успеваю ответить.
— Вот варианты, — грубо объявляет она, щелкая кистью по плакату.
Брюнетка не сводит с меня пристального взгляда и говорит, что я могу делать все, что захочу.
Лорен кричит: «СЛЕДУЮЩИЙ!», чтобы привлечь следующего человека из очереди.
Я рисую золотую звезду со скоростью, о которой даже не подозревал.
— Эй, ты все испортила! — хнычет ребенок Лорен, поднося зеркало к своему лицу. Видимо, она тоже торопится.
Брюнетка спрашивает меня, что я делаю после вечеринки, а Лорен бормочет ругательство под нос. Когда маленький ребенок громко повторяет его, я не могу удержаться от смеха.
— Вообще-то, я встречаюсь кое с кем.
Улыбка брюнетки ослабевает.
— О. У тебя есть салфетка для лица?
Когда она уходит, я встречаюсь взглядом с Лорен, и мы не произносим ни слова. Я выгибаю бровь. Она качает головой. Я улыбаюсь. Она сжимает губы, но, в конце концов, именно она срывается первой.
— Ты можешь делать все, что хочешь, — резко стонет она. — Просто намажь мне все лицо.
Я смеюсь.
— Думаю, она хотела, чтобы я нарисовал свой номер у нее на щеке.
— О, хорошо. — Лорен закатывает глаза. — Она узнает его раньше, чем я.
Я тянусь за фломастером на столе перед нами и хватаю Лорен за руку. Когда я отпускаю ее, мой номер написан на внутренней стороне ее ладони.
— Теперь тебе не нужно оставлять миллион сообщений в моем офисе, — поддразниваю я.
Ее щеки краснеют.
— О боже, ты слышал?
— Мы их получили. Их слушала половина офиса.
— Ты шутишь! Почему?!
— Мишель слушала их, когда я вошел.
— А ты не мог их выключить?
— К тому времени, когда я добрался туда, они прослушивали их по второму разу. Не волнуйся, они всем понравились, особенно то, где ты затянула песню.
— Нет!
— Джек и Диана — настоящая классика.
Она закрывает лицо руками.
— Я думала, что эта часть мне приснилась.
— Ларри из IT-отдела превращает тебя в рингтон.
— Я ненавижу тебя.
В ее голосе нет раздражения.
— Я не думал, что ты фанат Мелленкампа.
— Я больше никогда не смогу там показаться.
— Мы подумываем арендовать караоке-аппарат на Рождество в этом году, чтобы ты снова могла спеть нам. Я бы хотел попросить «Маленький городок».
— Заткнись. СЛЕДУЮЩИЙ!
В конце концов очередь редеет настолько, что я просто сижу, наблюдая за работой Лорен. Ее мама ушла за обедом, так что сейчас в палатке только мы. Я мог бы встать и пообщаться, но мне хорошо прямо здесь, где колено Лорен касается моего каждый раз, когда она тянется за новой порцией краски.
Наш последний клиент на сегодня — маленькая девочка в больших очках и с пышными каштановыми волосами. Она подходит к началу очереди со своей 20-долларовой купюрой в руке, кладет наличные в банку для пожертвований, а затем гордо заявляет, что хочет единорога на левой щеке. Ее уверенность улетучивается в тот момент, когда ее зад касается стула.
Она поднимает руки, как будто Лорен размахивает раскаленной кочергой.
— Подожди! Будет больно?
Лорен изо всех сил старается не рассмеяться.
— Нет, конечно, нет.
