под шуршанием шин по асфальту.
— Ты не такой уж и бесполезный. И я не думаю, что Фэй в это верит. Она не бросит тебя, Раш. Ты будешь хорошим отцом. Мы все это знаем. И она тоже.
Это был первый раз, когда он сказал о ней что-то хорошее.
— Спасибо.
— Пожалуйста. — Он кивнул, когда мы подъехали к полевому дому. — Я не вернусь домой сегодня вечером. Собираюсь заехать к маме с папой. Переночую там. На этой неделе мама неважно себя чувствовала. Решил, что завтра побуду с ней. Полежу немного на диване и посмотрю с ней фильмы.
— Хорошо. Скажи ей, что я надеюсь, что она скоро почувствует себя лучше.
Были дни, когда мне хотелось придушить Мава. Когда я думал, что он не может быть большим придурком. Но этот парень любил свою маму так же, как я любил свою. Он также был близок со своим отцом, сестрой и племянником. Было трудно сердиться на него, потому что, несмотря на полное отсутствие у него самоконтроля, сердце у него обычно было на месте.
Мы вышли из автобуса и пошли каждый своей дорогой. Когда я вернулся домой, в доме было темно и тихо. Пахло Фэй. Хрустящими зелеными яблоками и свежим мылом.
Я скинул обувь и потащил сумку наверх, из-за усталости от игры и путешествия мои ноги отяжелели, а шаги стали вялыми. В коридоре было темно, только из-под двери Фэй пробивалась полоска желтого света. Воздух был влажным и пах ее шампунем. Она любила принимать душ, когда возвращалась домой из кафе, вероятно, чтобы смыть запах жира и еды.
Иди спать, Раш. Просто оставь ее в покое и ложись спать.
Я отнес сумку в свою комнату.
Затем пошел к комнате Фэй.
Почему я так настойчиво хотел постучать в ее дверь? Мне потребовались все мои силы, чтобы поднять руку и постучать по белой поверхности.
Пока я ждал, мое сердце бешено колотилось, четыре удара, пять, шесть, семь, восемь…
Ручка повернулась на девятом.
— Привет. — Она грустно улыбнулась мне.
— Привет.
На ней были большие темно-синие спортивные штаны. Ее волосы были мокрыми и спутались толстыми, нечесаными прядями. В руках у нее было белое полотенце. Она отошла в сторону и жестом пригласила меня войти.
— Мне жаль по поводу твоей игры.
— Ты смотрела? — Отлично. Я подавил недовольство, когда вошел в ее комнату. Она никогда раньше не упоминала об игре. Почему она решила посмотреть именно сегодняшнюю?
— Майк любит футбол. Он его сегодня и включил.
— Майк?
— Парень Дасти. Или иногда парень. У них странные отношения. Иногда он приходит готовить и дает ей передохнуть.
— А. — Я подошел к ее кровати и присел на край.
Она подошла и села рядом со мной, потянувшись за щеткой, которую оставила на матрасе.
Прежде чем она успела поднять ее, я выхватил ее у нее из рук.
— Что? — спросила она.
Я покрутил щеткой в воздухе.
— Повернись боком.
— Ты собираешься расчесать мне волосы?
— А почему нет?
Она долго изучала меня, но в конце концов повернулась, подвинувшись на матрасе.
— Если хочешь.
Я начал с кончиков, аккуратно проводя щеткой по прядям, пока они не стали гладкими и не легли ей на спину.
— Когда мне было одиннадцать, я решил, что хочу отрастить длинные волосы. До сих пор удивляюсь, что мой папа позволил этому случиться.
— Почему?
— Папа придерживается традиционных взглядов. Он стрижется, как только волосы начинают касаться ушей. Но когда я был ребенком, родители были рады предоставить мне некоторую свободу действий. Если я хотел носить шорты в разгар зимы, это был мой выбор. Свою прическу я тоже выбирал сам.
Она выдохнула, и ее плечи расслабились, когда я провел щеткой по ее голове.
— Я отращивал их, пока они не коснулись моих плеч. И носил их такими до последнего класса старшей школы.
— Я не могу представить тебя с длинными волосами.
— Я попрошу маму прислать мне фотографию.
Она дышала, склонив голову набок, пока я продолжал расчесывать ее. Снова и снова, пока ее красивые рыжевато-русые волосы не стали гладкими и расчесанными.
— Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь расчесывал мои волосы. Наверное, моя мать. Когда я была маленькой.
— А как же поход в парикмахерскую?
— Салоны дорогие. Я просто прошу Дасти подстричь кончики ножницами, когда они становятся неровными.
Моя мама жила ради своих визитов к парикмахеру. Она ходила к нему каждые три недели, чтобы скрыть седину и потому что ей нравилось, когда кто-то ухаживал за ней.
Если бы Фэй позволила, я бы расчесывала ей волосы каждый вечер.
Когда я отложил щетку в сторону, она повернулась, на этот раз сидя боком ко мне.
— Ты в порядке?
— Сегодня был полный отстой. — Это была игра, которую я буду проигрывать снова и снова, сожалея о каждом шаге и каждой ошибке в течение нескольких недель.
— Ты не любишь проигрывать, — сказала она.
— А кто-нибудь любит?
— Нет, наверное, нет.
Я наклонился вперед, упершись локтями в колени.
— Я устал бороться, Фэй.
— Я тоже.
— Я не жалею, что поцеловал тебя.
Она сцепила пальцы на коленях.
— Я тоже.
Ну, это было что-то.
— Я не знаю, что делать.
— Сплотиться, верно? Разве не это ты сказал? Нам просто нужно сплотиться.
— Да, милая. — Я повернулся к ней лицом и позволил себе утонуть в ее карамельных глазах. — Нам нужно сплотиться.
Сегодня был не самый лучший день, но прямо сейчас просто побыть с ней было лучше, чем я ожидал.
Мой взгляд скользнул вниз по линии ее милого носика к мягким персиковым губам. Эти губы притягивали, и, прежде чем я осознал, что наклонился ближе, я был на волосок от очередного поцелуя.
— Раш? — прошептала она.
Я замер.
— Фэй?
— Не целуй меня.
Черт. Вот тебе и хороший конец дня.
Я откинулся назад, собираясь уйти, когда она протянула руку. Она сжала в кулак ткань моей рубашки, прижимая меня к себе, и закрыла глаза.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Но когда ты это делаешь, все переворачивается с ног на голову, и прямо сейчас мне нужно стоять прямо. В этом есть смысл?
Чертовски разумно. Но это не значит, что я не разочарован.
— Я никогда раньше не была инициатором поцелуя, — ее голос стал таким тихим, что его было почти не слышно. Она была смущена этим? Ей не нужно было смущаться. Любой мужчина в здравом уме захотел бы поцеловать ее. Вероятно, никто и никогда не давал ей шанса проявить инициативу.
Подождите. Вот что, не так ли? Ей нужно
