жестоко, но, если получится, простите Андрея. Он хороший мальчик, который немного запутался.
– Он вам что-то говорил?
– Нет, но мы стали немного общаться. И я вижу, как гнетет его прошлое. Ваше имя за последнюю неделю я слышал так часто, что порой называю им свою кошку…
Он осекается, увидев мое выражение лица.
– Простите. Снова бестактность.
– Что за кошка?
– Еще маленькая, подобрал котенком, сидела под машиной, грелась. Чуть не переехал. Рыженькая. Зовут Тыковкой.
Я смотрю на мужчину, пытаясь понять, не шутит ли он, но, кажется, Андрей рассказывает отцу далеко не все.
– Не буду вас задерживать. С наступающим.
– И вас.
Настроения на покупки не осталось, и я останавливаюсь на книгах, которые уже выбрала ранее. Упаковываю все в подарочный пакет и брожу по улицам без цели, гуляя, вдыхая морозный воздух, щурясь от яркого солнца, отраженного от белого снега.
Я не сразу понимаю, что ноги сами собой приносят меня к «Магии кофе».
Долго, настолько, что начинают замерзать ноги, я стою у витрины так, чтобы изнутри меня не было видно. На двери красуется табличка «Открыто», изредка из кофейни выходят люди. Интересно, за стойкой сейчас Игорь? Наверняка уже разделался с зачетами и старательно компенсирует траты дополнительными сменами.
Я долго уговариваю себя не входить.
Зачем? Ну почему меня так сюда тянет? Хочется попить чего-нибудь горячего, посидеть, полистать новые книги и насладиться предпраздничной суетой? Есть «Скай Кофе», есть островок в ТЦ, есть пиццерия, в конце-то концов!
Уговоры не помогают. Потоптавшись на пороге еще немного, я толкаю дверь и вхожу.
Просто поболтаю с Игорем, узнаю, как дела. Сохранили ли мое меню, есть ли прибыль. Возьму себе чашечку кофе и буду старательно излучать позитив, уверенность в себе и своих решениях. Эта глава жизни закончена, но я буду вспоминать «Магию кофе» с благодарностью и нежностью.
Взгляд невольно падает на тот самый столик у входа, и поначалу я не верю собственным глазам.
На нем стоит стаканчик. С шапкой взбитых сливок, посыпанных корицей, с оранжевой трубочкой. Нет никаких сомнений, это тыквенно-пряный капучино. С моим именем на стакане.
Словно во сне, там, где тело слушается с трудом, я беру стаканчик.
– Я надеялся, что ты придешь. Каждый час меняю кофе, чтобы был не остывший.
Теперь я не верю глазам второй раз. За стойкой в нашем фирменном фартуке стоит вовсе не Игорь. Лукин лично делает сегодня кофе, и это настолько шокирующая картинка, что на пару мгновений я даже забываю обо всех своих обидах!
– Ты что, умеешь варить кофе?
– Это не такая уж сложная наука. Ты же оставила все технологические карты. Повторить нетрудно. Хочешь десерт?
Я качаю головой.
Я должна уйти. Поставить кофе, произнести дежурное «спасибо, не хочется» и уйти, поздравив Андрея с наступающим Новым годом.
Но вместо этого я почему-то смотрю на него, не в силах пошевелиться.
– Аль… давай поговорим? Я вспомнил, о чем ты говорила. О тех словах.
К горлу снова подкатывает предательский комок, и я поспешно делаю глоток кофе. Теперь у меня нос испачкан в сливках. Андрей делает странное движение, словно хочет сам убрать, но в последний момент передумывает и протягивает салфетку.
– Не буду себя оправдывать. Я был тем еще говнюком по отношению к тебе. Даже не знаю, что сказать. Тогда я испытывал удовольствие от того, как бешу всех. Такой, знаешь, классический способ привлечь к себе внимание.
– Потому что твои родители тогда разводились? Мне рассказал твой отец.
– Ты с ним говорила? Когда только успел.
– Случайно встретились. Он сказал, у вас налаживаются отношения.
– Тетя просит. Говорит, я могу жить у нее столько, сколько захочу, хоть до пенсии. Но если он изменился, надо дать шанс. Люди вообще заслуживают вторых шансов.
– Да, Мария Январовна всегда их дает.
– Но хочешь знать настоящую причину, по которой я согласился?
– М-м-м?
– Подумал: если дам второй шанс ему, то и мне дадут. Ты дашь.
– Ерунда какая.
– Аль.
Он стаскивает фартук, берет меня за руку и утягивает за стойку.
– Прости меня. Я не знал, что так сильно тебя обидел. Надо было, конечно, догадаться. Но интуиция – не моя сильная сторона. Что бы я ни сказал тогда, я так точно не думал.
– Зачем тогда сказал?
– Не знаю. Злился, что тебе не нравлюсь. Что ты в упор меня не замечаешь. Хорошенькая девочка с веснушками делает вид, будто я – пустое место. Бесит.
Я недоверчиво смеюсь.
– Хочешь сказать, я тебе нравилась? Тогда, в пятом классе?
– Боже, Тимошина, а зачем еще мальчишки, по-твоему, пихаются, крадут пеналы и обзываются? Конечно, ты мне нравилась. И страшнее, чем то, что ты бы об этом узнала, то, что об этом узнали бы другие. Тогда мне казалось, я круто маскирую чувства.
– Ладно, а потом? Ты вырос, научился маскировать чувства иначе, потом-то ты на меня зачем наехал?
Андрей задумчиво чешет затылок, глядя куда-то поверх моей головы.
– Да понимаешь… я же тебя видел еще раньше. Когда только приехал. В ТЦ. Ты меня не заметила, гуляла с Ритой, а я за тобой наблюдал. Сразу узнал и понял, что с пятого класса, в общем-то, ничего не изменилось. Ты все еще хорошенькая девочка с веснушками, которая мне нравится. И я твердо решил: приглашу тебя на свидание. Вот прямо в школе подойду и приглашу. Не решил, правда, сделаю вид, что не узнал, или все же скажу что-то вроде: «Слушай, сорян, что издевался над тобой в детстве, давай заглажу вину мороженым?» Но непременно подойду и приглашу.
Звенит дверной колокольчик, но мы совсем не замечаем вошедшего.
– Я же не знал, что ты здесь работаешь. Когда увидел, растерялся. А потом ты меня узнала, и у тебя было такое выражение лица… на меня еще никогда так не смотрели. С отвращением, что ли. Или со страхом, не знаю. Я сразу понял: ты ничего не забыла. И вместо того, чтобы выдать ту
