– Вам лучше не приближаться… Она грозится прыгать и материт вас. Самое приятное, что она о вас сказала…
– Спасибо, не надо мне сообщать, как меня обозвала моя любимая жена. Ты только ради этого позвонил?
– Нет, вы бы громкоговоритель взяли. Там у экскаватора громкоговоритель висит, им строители пользуются, чтобы шум техники переорать.
Чёрт знает что творится! Эта Танька меня с ума сведёт! Уже свела, если я прыгаю в дорогущем костюме по экскаваторам в поисках громкоговорителя. И зачем? Затем, чтобы попросить прощения за крошечную оплошность? Да неужели это старое барахло из лавки покойной бабули ей так дорого? Знал бы, отдал бы распоряжение, чтобы каждую мелочь оттуда упаковали в отдельную коробку и обложили пенопластом! А сейчас что? Поздно уже трусами махать…
Кое-как найдя громкоговоритель, я приблизился к пустующему зданию. Опять зазвонил телефон. Владимир, чтобы тебя!
– Что ещё? Ты дашь мне поговорить с женой или нет, неугомонное создание?
– Она говорит, чтобы вы ближе не подходили. Физиономию вашу видеть…
– Я понял, что ещё?
По всей видимости Владимир двинулся к Тане, потому что послышался её возмущённый голос.
– А вам должно быть стыдно! Приспешник дьявола! Продажный…
– Я не продажный! – возмутился Владимир. – Я исполнительный работник!
– Да вы даже волосы свои продали! Отойдите немедленно! – бушевала Таня.
– Вы слышали? – обречённо произнёс Владимир.
– Слышал.
Я сбросил звонок. И не успел донести телефон до кармана, как он вновь затрезвонил. Как же задолбали! Я зашвырнул телефон куда-то в сторону, выругавшись, и шагнул к пустующей пятиэтажке с громкоговорителем в руках. Владимира, высунувшегося из окна, я видел хорошо, а в соседнем оконном проёме смутно угадывался силуэт Тани.
Владимир высунулся и замахал руками. Я расценил это как одобряющий знак, остановился и нажал на кнопку громкоговорителя.
– Таня, хватит заниматься ерундой и бегать от меня. Тебе не место на стройке. Тем более, в пустующем здании, которое вот-вот снесут. Выходи, пожалуйста… И мы всё обсудим.
Тишина и никаких звуков. Даже Владимир куда-то пропал из оконного проёма. Зато в мою сторону полетел камушек. Ага, это, наверное, Таня подаёт знак. Пошёл бы ты, Родя, на фиг! Никуда не пойду, не дождёшься.
– Прости меня, пожалуйста! Я и понятия не имел, что сегодня должны будут сносить здания. Чёрт… Владимир вчера мне позвонил, спрашивая. Но я был занят тобой. С тобой. И махнул рукой, подумав, что дело незначительное. Я же понятия не имел, что эти вещи так дороги тебе! Я не хотел тебя обижать. Но даже если невольно обидел, прости меня, пожалуйста… Таня!
Тишина.
– Таня! Если ты думаешь, что я бегаю за тобой для получения наследства, ты ошибаешься. Бабуля нас раскусила почти сразу же и сказала об этом мне накануне отъезда. Мне по большему счёту плевать на получение наследства. Я и без него не бедствую! И честно говоря, я рад, потому что теперь могу не корчить из себя внука года, а быть самим собой. И в отношениях с тобой – прежде всего.
Таня решила не показывать носа из полуразрушенного здания, осыпающегося от времени. Меня вдруг проняло злостью. В последнее время я только и делаю, что прыгаю перед ней на задних лапках, а она от меня всё время нос воротит. С таким видом, будто я гожусь только для того, чтобы вкусно потрахаться и больше ни на что другое. Таня заставила меня изворачиваться с этим детским и бессмысленным списком из восьми причин. Как будто для любви нужны причины!
– Таня. Честно говоря, бегать за тобой – то ещё удовольствие. Ты то вертишь своим хвостом у меня перед лицом, дразнишься, то посылаешь далеко и надолго. Думаешь, мне это нравится? Я не мальчик на побегушках и не идиот, в которого можно швыряться пренебрежением. Я взрослый мужчина, знающий, чего ему хочется. Мне хочется быть с тобой. И у меня скоро на языке мозоль натрётся от того, как часто я тебе это говорю. А ты не хочешь меня слышать. Не потому, что не веришь. Ты просто не хочешь даже попытаться мне поверить! Ты, как страус, прячешь голову в песок. Отгораживаешься всем, чем только можешь. Придумала какие-то отговорки, причины…
Я сунул руку во внутренний карман пиджака и достал злополучный список их восьми причин. Из семи. Одну не дописал. Не успел. У Таньки приключился очередной приступ атомной реакции в ответ на мои неосторожные действия.
Глава 48. Родион
– А вот это! Вообще смешно! Восемь причин! Почему не сто восемь? Почему бы не заставить меня рыть носом землю или прокладывать новый пеший тур из Москвы до Шамбалы в качестве доказательства моих чувств к тебе? Это всё ерунда! Все восемь или сто восемь причин – ерунда, бессмыслица! Потому что всегда найдётся кто-нибудь ещё, который подойдёт под те же самые критерии! Тебе нравится, как я выгляжу? Нравится! По улицам ходят сотни таких же, как я! Или намного лучше меня. А рядом с ними вышагивают десятки красоток с фигурами фито-няшек, как у тебя… Это всё не имеет значения. Любят не потому что! Любят вопреки. И если ты спрашиваешь себя, почему я тебе нравлюсь, и ищешь какие-то причины для этого, значит, можно поставить крест и забыть. Все твои восемь призрачных причин – это просто отговорки и желание потянуть время. Я одного понять не могу, для чего? У моего желания быть с тобой есть всего одна конкретная причина – я тебя люблю! А всё остальное – вот…
Я отложил громкоговоритель в сторону и сложил лист бумаги вчетверо. Разорвал его и выкинул обрывки.
– Вот твои восемь причин! Я и без них тебя добьюсь и вытащу твою голову из песка!
Я решительно двинулся в сторону пустующего здания. Прыгать Таня не станет. Во-первых, она высоты боится. Во-вторых, как бы она не взрывалась от обиды на меня, она всё-таки взрослый разумный человек. Наверное…
Но едва я шагнул в дверной проём подъезда, как столкнулся носом к носу с управляющим.
– А Тани там нет, – сказал мне Владимир.
– Как нет?
– Так…
