«Не успела…», раздался болезненный шепот в моем опустевшем сознании.
* * *
Словно во сне я приблизилась к горящему автомобилю, все так же продолжая зажимать рот руками ‒ часть меня все еще отказывалась верить в происходящее.
Мне не хватило нескольких секунд на то, чтобы остановить его, спасти жизнь любимого человека. Я сумела выбраться из ловушки, я бежала так быстро, как только могла, но эти несколько секунд…
Давид… не может быть. Как такое может быть?!
Мой взгляд по-прежнему не отрывался от остатков «мерседеса». Частично я понимала, что вокруг меня что-то происходит, что к месту взрыва подходят какие-то люди… но разум не мог пробиться сквозь парализующую ледяную пелену, в которую погрузилось мое тело.
И я не знала, сколько времени так провела. Секунду или целый час.
― Ника? ― в этот момент мои плечи обхватили чьи-то руки.
Повернув голову, я увидела родные серо-зеленые глаза… и в первый момент решила, что это действительно сон.
У меня приоткрылся рот.
― Ника, ты в порядке? ― парень вгляделся в мое лицо, словно раздумывая, в своем ли я уме.
Сжав его плечи, я прикрыла глаза на какое-то время… покачала головой. Мне все еще казалось, что тело и сознание во мне существуют отдельно друг от друга.
― В порядке ли я? ― хрипло прошептала. ― В порядке ли я?.. Я думала, что ты умер!
― Со мной-то все хорошо, чего не скажешь о моем мерсе…
Открыв глаза, я снова посмотрела на Давида.
― Я бежала, чтобы предупредить тебя про Сашку… Я видела, как ты подходил к машине! Я думала, что ты умер!!! ― встряхнула его за плечи.
Вокруг нас уже собралась небольшая толпа народу; вдали завизжали сирены автомобилей экстренных служб.
Обняв Давида, крепко прижала его к себе, наконец, начиная приходить в себя. Мое тело постепенно начинало меня слушаться, рассудок возвращался ко мне, а вместе с ним возможность логически мыслить.
Поднявшись на цыпочки, сжала его еще крепче, и тут за его плечом вдруг увидела, как в толпе промелькнуло и тут же исчезло знакомое лицо. Лицо человека, которому еще совсем недавно я доверяла на все сто процентов… Ему так и не удалось навредить ни одному из нас.
― Все закончилось. Наконец, все действительно закончилось, ― вздохнув с глубочайшим облегчением, я снова закрыла глаза.
* * *
― Почему же ты так и не сел в свою машину?
― Что-то меня остановило.
Давид рассказал мне, что Саша Перов позвонил ему и попросил подкинуть до центра.
― …просил очень настойчиво, мол, срочно нужно успеть на одну встречу. Но я видел, что буквально минут за пять-десять до этого вы с ним вместе зашли в подъезд его дома. Так зачем он повел тебя к себе домой, если так торопился на какую-то встречу? Видимо, это меня и насторожило. У меня появились… не знаю, какие-то смутные сомнения. Подошел к мерсу, хотел, было, сесть в него, но передумал и закрыл дверь. Решил сначала тебе позвонить. И тут этот взрыв…
― Так выходит, ты видел, как мы с ним зашли в его подъезд? ― задумчиво переспросила я.
― Ну, да. Видел, ― хмыкнул парень.
Снова проследил за нами от школы, приревновал к тому, кого считал своим другом… и наверное, это и спасло его жизнь?
Я показала ему наручники, все еще свисавшие с моих запястий, рассказала, что со мной произошло в Сашкиной квартире.
― Чертов психопат! ― его глаза расширились, лицо исказилось от шока и отвращения.
― Психопат… психопат, иначе не скажешь! ― вздрогнула, вспомнив все, через что прошла за этот день. ― Я с таким трудом выбралась из его дома ‒ мне даже пришлось вылезти в окно и пройтись по карнизу. Я понимала, что он решил что-то сделать с тобой… Помчалась изо всех сил… Увидела тебя, то, как ты подходишь к машине ‒ и тут этот взрыв!
― Наверное, не хотела, чтобы последними словами, которые ты мне сказала, было «Просто катись»? ― усмехнулся мажор.
Я только покачала головой ‒ мне все еще было не до смеха.
― Да уж, не хотела.
Остаток того дня мы с Третьяковым провели в полиции, давая свидетельские показания, отвечая на многочисленные вопросы следователей ‒ против Перова было возбуждено уголовное дело. Правда, сам подозреваемый в участок так и не явился (кто бы мог подумать), и к тому времени, как вышло судебное решение об обыске его квартиры, парень скрылся в неизвестном направлении, прихватив все сбережения и ценные вещи своих родителей.
Тем не менее, в том доме нашлось немало улик, доказывающих его причастность к серии терактов, произошедших в нашей школе. В том числе ящик, в котором он хранил детали для своих самопальных бомб, бутыли с химическими реактивами и тетрадь с рецептами взрывчатых смесей (весьма сложными рецептами). Но Перов был отличником, его мама по образованию была учительницей химии, и поэтому особо удивляться его познаниям не приходилось.
Пока Вандала не арестовали, я так и продолжила бояться его, того, что еще он может сделать ‒ всякий раз, как мне случалось выйти из дома или сесть в какую-нибудь машину, мое сердце замирало, превращалось в камень. Я знала, что социопаты, как правило, предпочитают действовать по определенному шаблону, и потому со страхом ждала новых взрывов.
Но после того как были обнаружены все компрометирующие улики, это дело получило широкий общественный резонанс, и за него самым серьезным образом взялись Федеральная служба безопасности, Росгвардия и другие правоохранительные органы. В итоге Перова удалось на удивление быстро задержать при попытке пересечь границу (в первую очередь благодаря моим свидетельским показаниям ‒ именно они легли в основу обвинения), и я окончательно успокоилась.
Подставленного им Колю Рахметова, в свою очередь, тоже ждал судебный процесс. Я успела посмотреть в интернете, что могло бы грозить сводному за попытку изнасилования, если бы я подала на него заявление. Могла бы подать, хоть мне вряд ли удалось бы что-то доказать… но в итоге решила просто оставить все как есть ‒ в конце концов, Колян уже и так получил по заслугам.
Что же касается наших с Давидом отношений… Все, через что нам пришлось пройти, мало что изменило между нами. Трудно сказать, что должно было изменить.
* * *
Мы с ним лежали на кровати в его спальне (вместо подготовки к экзаменам мы чем только не занимались, как обычно), и тут речь между нами зашла о той последней ссоре ‒ мне на эмейл как раз пришли результаты анализов на венерические. Конечно, они оказались отрицательными, о чем я не преминула рассказать мажору.
― Да я уже и сам давным-давно позвонил в клинику, которая якобы проводила исследование, проверил ту липовую справку ‒ ее, и правда, подделала Румянцева. Думаешь, я продолжал бы спать с тобой, если бы считал тебя ВИЧ-инфицированной?
― Ну, замечательно, ― удивленно фыркнула я. ― А мне почему об этом не сказал? Зачем я тогда делала эти анализы?
― Да просто не захотел поднимать этот вопрос ‒ ты в тот раз так странно отреагировала.
― А как я должна была отреагировать? После всего, что ты тогда наговорил? ― нахмурилась я.
― И снова этот взгляд, ― усмехнувшись, парень провел кончиком пальца между моими бровями, пытаясь разгладить образовавшуюся складку. ― Может, скажешь, наконец, что тебя тогда так взбесило?
― Хорошо, скажу, раз уж ты сам не понимаешь, ― недобро улыбнулась. ― Меня взбесили твои намеки на то, что я девица легкого поведения. Конечно, ты у меня был не первым и даже не вторым, но это не дает тебе права относиться ко мне без уважения. Да и никому не дает! ― задрала нос кверху. ― И вообще я считаю, что девушки, если хотят, могут хоть с каждым встречным спать, а могут хранить девственность до тридцати лет. Имеют право, это их дело. И если кто-то считает, что может осуждать их за это, относиться с пренебрежением… Это проблемы и тараканы тех, кто их осуждает, а никак не этих девушек.
Давид задумался на какое-то время.
― Ни на что такое я не намекал.
― Ну, да! ― не поверила я.
― Серьезно, не намекал. И уж точно я не думал, что ты спишь с каждым встречным. Да и с чего мне было так думать, учитывая, сколько времени я сам потратил на взятие этой крепости? ― хмыкнул парень.
