родном. В общем, настроение моё подкошено основательно. Вся надежда на дочку.
– Мааааааама!
Шею вмиг оплели маленькие любимые ручки. Кэти забралась ко мне на колени и поцеловала в щеку. Дочка была в тонкой майке и трусиках. Нахмурилась.
– А где твои носки с босоножками? Почему босиком?
Дочка сразу начала тараторить на моём родном языке. Да, собственно и на своём. Она ведь француженка. Рассказала, что воспитательница сказала, что я пришла. Катя не поверила и, спрыгнув с кровати, сразу же побежала смотреть. Усмехнулась.
– Ты умылась? Сходила в туалет? Катя покачала головой.
– Тогда давай быстро делай дела и поедем кататься на каруселях. Сегодня будем развлекаться.
– Правда-правда? – на меня уставились синие глаза дочери.
– А то! Катюша меня стала расцеловывать.
– Спасибо, мамочка! Спасибо, спасибо! Я спустила её на пол.
– Бегом за башмаками и носками! И чтобы в следующий раз сразу одевала! Говорила это я уже в спину убегающей дочки. Усмехнулась. Какая же она… Моя.
Два часа спустя
Москва бросала слёзы на мокрый асфальт. На каруселях покататься не удалось из-за дождя, и Катя расстроилась. Зато мы посетили московский метрополитен и Кате очень понравились электрички. Девочка была в первый раз в подземке. Так мы и добрались до центра столицы, сходили в кинотеатр на мультфильм, поели сладкую вату и попкорн.
Купили Кате игрушку «Лунтик» и, вызвав такси, поехали ко мне в ресторан.
В целом, дочь была довольна, я измотана. Но мне понравился этот день. Редко я провожу его так: только мы вдвоём. Здорово, вот так провести время, отвлечься, расслабиться, обдумать… Конечно, у меня болела голова, от нескончаемых потоков вопросов Кэти, и я была голодной, как медведь. И мне очень не хотелось ехать домой. Сегодня я не желала вести разговор. Слушать оправдания, пытаться понять…
Но я не могла повернуться спиной и сбежать. Не потому, что я так не могу сделать. А потому, что всем обязана Арти, потому что он родной для меня человек.
Мы зашли в ресторан и прошли в мой кабинет. Там разделись.
– А папа приедет? – спросила меня малышка.
– Нет, солнышко. У него много работы и увидимся только дома. Вот сейчас покушаем и поедем к нему.
– На метро?
– Нет, на машине.
Катя задумалась.
– Хорошо. Но ты меня ещё покатаешь на эле… поездах?
Рассмеялась.
– Как-нибудь! Побудь здесь, я схожу за тётей Алисой.
Катя кивнула и сев на диванчик, стала играть на моём телефоне в миньонов.
Технический прогресс… У меня даже в двадцать лет подобной техники не было… Современный мир, та ещё чёрная дыра. С каждым поколением дети становятся всё прогрессивнее. И ладно, если бы это касалось только техники… Сейчас ребёнок узнает о сексе очень рано. СМИ ему в этом помогают, как и родители. Но ведь не денешься никуда, когда показывают различные рекламы, когда на каждом шагу пестрят баннерами.
В общем, я хотела бы, чтобы Катю это обошло. Но наивной я перестала быть уже давно…
Я нашла Алису на кухне при параде. В поварском колпаке, в белом фартуке и с мукой на щеках. Она гневно что-то кричала Вадиму про сахар и его короткий ум. А тот на тебе и поцеловал её. Вот так прям, притянул и приклеился к её рту губами. Персонал загоготал. Подруга отшатнулась от Вадика и стремительно залепила, нахалу, пощёчину. Зло посмотрела на всех.
– Ну, держитесь у меня, – процедила она сквозь зубы. Я не выдержала и рассмеялась. Теперь всё внимание было приковано ко мне. Алиса покраснела и подошла ко мне.
– Ммм, – замялась она,– Извини. Он придурок, я же говорила.
Вздёрнула бровь.
– Так это у вас в порядке вещей? Étonnamment(фран.поразительно)…
Алиса вспыхнула.
– Не выдумывай. В первый раз он свои губы распустил, осьминог хренов. Бесит уже. Можно мне другого су-шефа, а? Шеллс, он меня до ручки доводит.
– А раньше не доводил?
Девушка покачала головой.
– Не до такой степени. В последнее время, будто с цепи сорвался. И сегодня, говорю, что нужно положить сахара меньше, потому что будет конфитюр. Вадим начал, мол я тут кондитер, я сам знаю сколько и чего… А я блин, чурбан простонародный, так тут, баклуши бью!
Ясно… Опять территорию не поделили.
– Я поговорю позже с вами обоими. Нечего мне тут народ веселить своими любовными стычками.
Алиса открыла даже рот.
– Я…
– Ага, ты организуй мне и Кате ужин в кабинете. Голодные ужас.
Глаза у Алисы заблестели.
– Малышка здесь? Здорово! Сейчас я вас накормлю…Мне стало страшно от её голоса.
– Лис, только без фанатизма, а то отсюда уйдём шариками на ножках, – с притворным ужасом проговорила я. Казанова рассмеялась.
– Зато, какая реклама ресторану!
С этим не поспоришь. Я видела, что подругу сгрызает любопытство, но она упорно молчала, не спрашивала. А я… Не готова ещё обсуждать это с кем-то. Сначала нужно разобраться самой, попытаться наладить то, что уже кануло в бездну. Одернула себя.
Сколько раз говорила себе, что не стоит рубить с плеча, столько раз…Я подошла к кабинету и услышала Катин голосок. С кем она говорила? К горлу подобрался противный комок, который не давал от страха сглотнуть слюну.
Дочка говорила по-французски. Похолодела от осознания того, кем был её собеседник. Ударила кулаком в дверь. Пришлось войти.
– С кем ты разговариваешь? – с ходу спросила я.
Девочка улыбнулась.
– С твоим другом Роже, – ответила Катя.
Роже? Хлопнула мысленно себя по лбу. Ксавье Роже Делакруа… Сукин сын!
– Мам, – Катя посмотрела на меня, – Он хочет поговорить с тобой.
Мне просто пришлось взять трубку и приложить телефон к уху. Сейчас я хотела бы, чтобы Кэтрин не знала моего языка. У меня просто язык чесался высказать всё её биологическому отцу. Но приходилось натянуто улыбаться и фильтровать слова… А жаль…
– Роже? Я Вас внимательно слушаю…
И правда, далее я просто слушала. То, что я родила от него дочь, что не сообщила ему, и т.д. и т.п…
Да, вскочила и полетела из России в Париж, чтобы сообщить этому… что он станет папочкой. Во мне рокотал гнев. Я бросила трубку.
– Больше не отвечай на мои звонки, если не высвечивается имя отца или Алисы, хорошо? Глаза дочери налились слезами. Она шмыгнула носом.
– Я думала, ты будешь рада. Он… Вежливый и много про тебя рассказывал.
Вежливый? В иной жизни… Но не могла же я наговорить Кате о нём гадостей. Это неправильно, даже если и она не знает об истинном положении дел. Я присела рядом с дочкой.
– Не все люди вежливые и хорошие. И он не мой друг. Давний
