Я бросаюсь через край в город безумия, даже не потрудившись снять туфли.
Я перестаю сопротивляться и отдаюсь поцелую, отвечая на его отчаяние каждым движением языка.
Его рука скользит вверх по моему бедру, его пальцы исчезают под тканью и находят мою задницу.
— Сирена, — рычит он в поцелуе, нащупывая голую, промокшую плоть между моими бедрами. — Ты сидела с ним вот так. — В его голосе звучит гнев, и это вызывает во мне неистовую дрожь потребности.
— Он сказал мне не надевать их, — дразню я, подливая масла в его и без того неконтролируемый огонь.
— И ты слушаешь все, что говорит этот ублюдок? Может, стоит затащить его сюда, пусть посмотрит, какая грязная шлюха моя сирена на самом деле.
Меня охватывает паника.
Меня и так не было дольше нормы. Если он придет и найдет меня…
— Что случилось? Беспокоишься о том, что он подумает о тебе настоящей? О продажной учительнице, которая трахается со своим учеником?
— Мне плевать, что он обо мне подумает.
— А ты не хочешь потерять его? — насмехается он. — Или это одно из тех, что я купил? — спрашивает он, глядя на мое платье.
Я не знаю, реагирую ли я на его насмешки, но, когда в его глазах вспыхивает что-то, что я боюсь признать, я понимаю, что он прочитал ответ на свой вопрос в моих.
— Так чем же ты здесь занимаешься… позволяешь ему покупать тебе дизайнерскую одежду и наряжать тебя как свою маленькую куколку, а потом ложишься и раздвигаешь ноги, чтобы расплатиться с ним?
Треск.
Я даже не осознаю, что ударила его, пока боль не расцветает на моей ладони, а тепло от пощечины не поднимается вверх по руке.
Он смотрит на меня, его стиснутая челюсть напряжена до предела, а глаза — две черные лужи, и в животе у меня поселяется ужас.
Но все это рушится секундой позже, когда он рывком подается вперед и снова впивается в мои губы.
— Чертова шлюха, — простонал он в поцелуе. Но я уже слишком далеко. Он наложил свои чары, и я пала, как последняя дура.
Приподняв мое бедро и полностью открыв меня для него, он погружает в меня два толстых пальца.
Я кричу ему в рот, когда он идеально изгибает их, попадая в нужную точку почти без усилий.
— Нико.
— Такая охренительно мокрая для меня, Сирена. Ты сидела там и истекала для меня?
— Да, — кричу я, слишком искренне, пока он трахает меня пальцами до беспамятства, продолжая крепко сжимать мое горло.
— Я знаю, что так и было. Я наблюдал за тобой. Я видел каждую твою реакцию на эти видео.
— О Боже, — хнычу я, вспоминая то, как он трахает меня сзади. — Еще. Нико. Мне нужно больше.
— Умоляй, как хорошая маленькая шлюшка, и ты, возможно, получишь это, Сирена.
Он немного отстраняется, наблюдая за тем, как я приближаюсь к оргазму, прикрыв глаза от отчаяния.
— Трахни меня, Нико. Мне нужен твой член.
— Нужен или хочешь?
— И то, и другое, неважно. Я просто…
Его пальцы сжимаются на моем горле, окончательно перекрывая мне дыхание, и он начинает трахать меня сильнее.
Я почти мгновенно погружаюсь в одну из самых интенсивных разрядок, которые когда-либо испытывала.
Удовольствие прокатывается по моему телу, спина выгибается дугой, и я откидываю голову назад, выкрикивая его имя, когда в глазах вспыхивают огни.
Клянусь, он бормочет: «Такая чертовски красивая», но я нахожусь в блаженном состоянии и не замечаю ничего, кроме умопомрачительного удовольствия, которое он мне доставляет.
Вот оно. Вот почему я так люблю секс.
Ничего другого в мире сейчас не существует, и поскольку большая часть моей жизни была полна лишь дерьма, я жажду его. Я чертовски зависима от кайфа. И никто не доставляет его так, как Нико Чирилло.
Уверена, что в какой-то момент я действительно теряю сознание, потому что, когда мир возвращается ко мне, мое платье задрано на талии, а толщина твердого члена Нико прижимается к моему входу, дразня меня обещанием большего.
— Хорошо, — говорит он, когда обнаруживает, что я снова смотрю на него. — Я не хотел, чтобы ты это пропустила.
Затем он врывается в меня одним мощным толчком, заставляя меня снова потерять представление обо всем на свете.
Он не делает паузы, чтобы дать мне шанс привыкнуть к его размерам. Вместо этого он просто вырывается и снова входит в меня, заставляя мою ногу оттолкнуться от пола, и я сползаю по стене.
— Черт, ты никогда не выглядишь лучше, чем, когда ты насажена на мой член, Сирена.
Его пальцы сжимаются вокруг моего горла, хотя его хватка уже не такая крепкая, как раньше. И я не могу отделаться от ощущения, что это больше похоже на право владения, чем на что-либо еще.
Эта мысль творит странные вещи с моими внутренностями, которые только приближают мой второй оргазм.
— Да, да, — соглашаюсь я, потому что, честно говоря, я никогда не чувствую себя лучше, чем, когда прыгаю на его члене.
Это опасно. Слишком, блядь, опасно, и именно так я оказалась в главной роли в своем собственном школьном порнофильме.
Гребаный ад.
— Нико, мы не можем… — начинаю я, пытаясь поступить правильно.
Сейчас сюда может зайти кто угодно. Брэд может войти.
— Доверься мне, Сирена. Сегодня я ни с кем тебя не поделю.
— Довериться тебе? — закричала я, когда он снова вошел в меня. — Ты должно быть чертовски…
Его хватка на моем горле сжимается, прерывая мои слова.
— Это был не вопрос, Сирена. Это было требование, — рычит он мне в лицо, прежде чем прижаться своими губами к моим и впиться в меня еще глубже.
Его пальцы впиваются в мою задницу, когда он держит меня именно там, где хочет, и я теряюсь в смеси боли и удовольствия, которая пропитывает мое тело, пока я не взрываюсь вокруг него.
— Блядь, — кричит он. — Блядь. БЛЯТЬ! — И вот его член уже дергается внутри меня, наполняя меня своей спермой, помечая свою территорию, как дикое гребаное животное.
Опустив голову на мою шею, он впивается зубами в тот самый участок кожи, на который только что давил его большой палец. От этого собственнического движения по моему телу пробегают разряды афтершока.
— Ты что, хочешь еще и помочиться на меня, чтобы доказать свою правоту? — шиплю я, когда кайф от того, что мы только что сделали, начинает выходить из меня.
Глубокий смешок срывается с его губ, когда он отстраняется и с сожалением вынимает себя из моего тела.
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Мы оба знаем правду.
— О, да? — спрашиваю я, опуская платье, чтобы прикрыть свою наготу, когда свидетельство его присутствия во мне начинает сползать вниз по моим бедрам. — И что же это?
— Ты принадлежишь мне.
Невеселый смех вырывается из моего горла.
— Да, конечно. Ты постоянно говоришь себе об этом. Ты можешь сам выбраться от сюда, — говорю я, глядя через его плечо на выход. — Ты определенно нашел сюда дорогу. Мой спутник, наверное, интересуется, где я.
Я двигаюсь к одной из кабинок, собираясь привести себя в порядок, но останавливаюсь, когда он снова заговаривает.
— Не волнуйтесь, я позаботился о том, чтобы он мог развлечься сам, в то время как ты будешь занята другими делами. Ты ведь видела ту женщину в баре, верно?
Я сглотнула.
— Похоже, наш Брэд проведет ночь с двумя шлюхами, только та, что снаружи, берет наличные.
Меня охватывает гнев, и аргумент о том, что я не шлюха Брэда, вертится на кончике языка, но я сдерживаюсь.
Оно того не стоит.
Он того не стоит.
— Прощай, Нико.
Я закрываю за собой дверь и щелкаю замком — не думаю, что это его удержит, если он захочет до меня добраться.
Снова задрав платье, я опускаюсь попой на унитаз и достаю из дозатора целую кучу туалетной бумаги. Разочарование в человеке, который устроил этот беспорядок, сжигает меня, и оно только усиливается, когда я не слышу, как он уходит.
Я привожу себя в порядок и уже собираюсь смыть воду, когда тишину прорезает жужжание моего телефона, напоминая мне о том, чем я занималась до того, как меня грубо прервали.
