Вздох, который она издала, был неровным, словно вырвался откуда-то из глубины. Его прикосновение было настолько интимным, что выходило за рамки цензуры. Он раздвинул ее половые губы и сказал:
– Твоя мягкая мокренькая щелка. Ох, Хлоя! – Большим пальцем он потер ее клитор – именно так, как ей хотелось, так, что у нее появилось ощущение, что сейчас она рассыплется на кусочки, превратится в сноп искр, мимолетный всплеск опасной силы. – Ты такая напряженная и влажная, и я… – Он осекся, закрыл глаза с мучением на лице и прикусил кулак. – Нет, – пробормотал он. – Не сегодня.
– Да, сегодня, – приказала Хлоя, пошире раздвигая ноги и выгибая спину, демонстрируя все, что ему, по его словам, так нравилось.
Рэд встретился с ней взглядом, по-прежнему лаская ее клитор:
– Я не хочу спешить. К тому же у тебя вряд ли есть презервативы.
О. Да. Это был весьма весомый аргумент.
– У тебя разве нет запасного в бумажнике или где-нибудь?
Рэд фыркнул:
– У тебя странное представление о моей личной жизни. Нет, у меня в бумажнике нет презерватива. А даже если бы и был, я не дал бы тебе того, что ты хочешь. Мне понадобилось бы время. И мне нравится слушать, как ты умоляешь.
– Ты злой.
– Тебе это нравится.
Он коснулся ладонью ее челюсти и нежно поцеловал. Он всегда трогал ее осторожно, но Хлое не казалось, что он боится ее разбить. Скорее, что боготворит – даже в тот момент, когда совращает. Будто она принадлежит ему и она безумно ценная, но он все равно планирует на нее кончить.
Ммм. Пожалуйста.
Он просунул язык ей в рот и ввел в нее два пальца – неглубоко, несильно, просто дразня. Лаская. Исследуя. Когда он добрался до эрогенной зоны, Хлоя на мгновение забыла как дышать. Потом задышала снова, и следующий ее выдох означал судорожное: «Ох, вот так, останься там, останься там!»
– Да? – прошептал Рэд ей в губы. – Уверена, что не хочешь, чтобы я?..
Он вытащил пальцы, и она всхлипнула. Потом стал ласкать ее клитор влажными от ее соков пальцами, круговыми движениями, так уверенно, что она закричала.
А потом вернулся к эрогенной зоне.
Хлоя стиснула его за плечи: у нее появилось чувство, что она может отключиться:
– Рэд, пожалуйста, пожалуйста…
– Хорошо, любимая, – пробормотал он, ускоряя движения и отстраняясь, лишая ее своего тепла. Следующие слова жаром отдались возле ее бедра: – Ты такая красивая! Такая красивая, что, чем дольше я смотрю, тем красивее ты становишься!
Как он мог так говорить, стоя перед ней на коленях без футболки,мучаяее, Хлоя понятия не имела. Потом он опустил голову и коснулся языком ее напрягшейся плоти, и все стало неважно – все, кроме того, что она чувствовала. Чувствовала это. Чувствовала его. Его рот был раскаленным и влажным, а движения медленными, ужасно медленными. Он начал полизывать и посасывать ее клитор. Его язык касался каждого ее дюйма бессовестно интенсивно, гладко, тщательно и головокружительно приятно. Она застонала, выдавливая его имя, и потянула его за волосы, но это не помогло высвободить божественное, невероятное давление, нарастающее под кожей. Это сделал он. Он любил ее уверенно, старательно, проникая пальцами все глубже и одновременно посасывая и целуя ее половые губы так, как делал со ртом. Она таяла, и он слизывал ее влагу, словно нектар.
Ее накрыло оргазмом – таким мощным, что Хлоя подумала, что вот-вот отключится. Хватая ртом воздух, она испустила высокий, отчаянный звук – возможно, его имя, возможно, бред, возможно «О-боже-мой-это-просто-невероятно-спасибо-тебе». Кто знает? Точно не Хлоя, потому что чистое удовольствие захватило все ее тело, не оставив места для сознания. Она кончала, пока не превратилась в растрепанную, вымотанную женщину с обмякшим телом и горячими слезами на щеках.
Рэд прижал ее к себе и крепко поцеловал, и она ощутила на его языке собственный вкус. Потом он коснулся губами ее слез и пробормотал:
– Я так и знал, что ты заплачешь.
Она не была уверена, что не лишилась голоса, но все-таки смогла спросить:
– Откуда?
– Ты много всего чувствуешь, – просто ответил он.
Ох, знал бы он только! Знал бы только, сколько всего она чувствует к нему!
Глава восемнадцатая
Хлоя не считала необоснованным заявление, что оргазм, любезно предоставленный коварным ртом Рэда, – отныне новый ее любимый способ начать день. И, раз уж на то пошло, оргазм, любезно предоставленный коварными руками Рэда, – ее любимый способ отойти ко сну. Это она могла сказать с уверенностью, потому что вечером в четверг он вернулся после работы, приготовил ей ужин и одобрил то, что она уже успела сделать для сайта. А потом отвел в постель и ласкал до тех пор, пока она не разлетелась вдребезги.
В пятницу утром, когда она проснулась, Рэда уже не оказалось рядом, но он оставил кое-что на столе, прямо рядом с компьютером: записку, нацарапанную знакомым почерком на одном из ее розовых стикеров.
Позвони, если понадоблюсь. Встретимся завтра.
(НАСЧЕТ ПОХОДА)
Внизу он изобразил миленькое деревце. Что именно делало этот рисуночек милым? Хлоя не могла сказать, кроме разве того факта, что его нарисовал Рэд.
Значит, до завтра он будет занят, не так ли? Она поймала себя на том, что улыбается при мысли обо всем, к чему ему, возможно, приходится привыкать. Для того, кто раньше казался ее полной противоположностью, Рэд питал тайную нежность к планам, от чего ей хотелось расцеловать его в очаровательно краснеющие щеки. Хлоя провела пальцем по мультяшному деревцу и вздохнула. Поход. Фу. Не совсем ее конек, но у нее появилось страннейшее чувство, что ей все равно понравится. В животе поселился теплый нервный трепет – как крик вперемешку с улыбкой, когда катаешься на американских горках.
Именно так, решила Хлоя, и должно ощущаться приключение. Не как мучение, которым казался поход в бар, но как приятный риск. Когда они с Рэдом покинули тот жуткий ночной клуб, внутри Хлои начало прорастать зернышко надежды, дерзкой и волнующей: может, список – это не просто упражнение на вычеркивание. Может, он должензначитьнечто большее. Может, если она изменит его, мир не схлопнется.
Теперь это зернышко превратилось в росток, и Хлоя была готова к переменам. С некоторой опаской, но все же готова.
Она нашла синий блокнот с блестками и села за стол рядом с запиской от Рэда, ощущая важность момента. Секунду помешкав, она резким движением ручки вычеркнула пункт два: «Напиться и повеселиться в клубе». Рядом с вычеркнутым она просто и нелепо написала, поморщившись, будто сама не понимала, что делает: «Позвонить Энни. Быть с ней милой. Подружиться».
Дани часто говорила, что записывать свои желания, даже самые мелкие, – это важнейший шаг к манифестации идеального будущего. Хлоя часто отвечала, что это чушь, но на самом деле верила в это. Она уставилась на измененный список с нарастающим удовлетворением, разгорающимся, как уличный фонарь на закате. Потом с наслаждением вычеркнула пункт пять: «Ни к чему не обязывающий секс».
А после этого она написала кое-что еще, совершенно новый пункт, потому что он заставлял ее испытывать совершенно новые переживания. Новое желание, новая манифестация, первый шаг к идеальному будущему, на которое она едва осмеливалась взглянуть только сквозь пальцы. То, до чего она намеревалась дотянуться и схватить.
8. Не отпускать Рэда.
i_030.png
Связаться с Энни оказалось самым легким пунктом из всех, что Хлоя вообще выполняла в жизни. Заставляя себя найти загадочную ярко-розовую визитку и вбить номер в телефон, она все еще была пьяна от редактирования списка и чувствовала полнейшее бесстрашие. Возможно, поэтому, когда Энни предложила выпить кофе тем же днем, Хлоя согласилась, даже не заглянув в ежедневник.
В конце концов, она женщина спонтанная. Гибкая. Она привержена своему новому улучшенному списку.
А несколько часов спустя она стала еще и нервной. Хлоя сидела за столом в оживленной, чрезмерно шумной и наверняка негигиеничной кофейне в Хейрбелл, который можно было описать не иначе как хипстерским кварталом города. Конечно же, Энни, с ее странными нарядами и великолепными визитками, захотела встретиться именно тут. И все же ее здесьне было, и Хлое пришлось сидеть у холодного окна, как жалкой одиночке.
