Белла внимательно посмотрела на него. Кок семья. Он коснулся ее щеки тыльной стороной ладони.
— Так что, мне называть их по имени?
— Папу зовут Джеральд. Он бы тебя не понял, если бы ты стал обращаться к нему «мистер Крейцер» или Джерри. У него есть такие серповидные очки для кроссвордов, и когда он смотрит на тебя поверх них, такое впечатление, что он не совсем понимает, что он делает на этой совершенно не знакомой ему планете и как он сюда попал. А Джерри — это такое имя, которое больше подходит человеку динамичному, который носится туда-сюда в полосатой рубашке с чашечкой эспрессо в руке и знает, что означает слово «маркетинг».
Уилл взглянул на нее:
— Я еще не встречал никого, кто мог бы столько увидеть в крохотной детали. Это просто потрясающе. А что ты скажешь насчет Уилла? Если сравнивать с Уильямом, например?
— Ну, Уильям — это скорее финансовый советник… или мальчик из начальной школы, который носит домашние джемперы навырост. Уильям — это что-то надежное, стабильное. Такое немножко влажное. Мальчик с таким именем все время шмыгает носом. Что не сексуально. А Билл — это слишком короткое имя. И оно какое-то подозрительно гениальное, вроде дядюшки, который все время улыбается, но к которому не хочется садиться на коленки.
— Но Уилл тоже короткое имя. Имей совесть!
Белла склонила голову набок и посмотрела на него оценивающим взглядом.
— Да, но оно не звучит, как сокращение. Оно более уверенное, расслабленное. С Уиллом чувствуешь себя в безопасности. Он надежный, но не скучный. И достаточно озорной, чтобы быть сексуальным.
— Да, я такой. Ну ладно, вернемся к нашим стариканам. Значит, не Джерри. Как насчет Капитан или Отец-командир?
Она шлепнула его по бедру.
— А вот маму тебе придется называть миссис Крейцер. Я знаю, что это звучит нелепо, но так ты доставишь ей несказанное удовольствие, пока она, как леди Баунтифул, не соизволит разрешить обращаться к ней по имени. Но смотри, ни в коем случае не используй уменьшительное Сандра, это имя кажется ей ужасно пошлым и вульгарным. Ты и оглянуться не успеешь, как она скормит твои кости Хунду.
— А кто это — Хунд? Огнедышащий дракон или, может, сумасшедшая тетка, запертая на чердаке?
— Это золотистый ретривер, папина охотничья собака, — хотя я сомневаюсь, что он хоть раз в жизни поймал что-нибудь, кроме шоколадного бисквита. Хунд — по-немецки означает собака, как тебе конечно же известно. Такое уж у папы чувство юмора.
Они проехали через ворота, сбитые из пяти окрашенных в белый цвет досок, и свернули на подъездную дорожку. Оповещая об их прибытии, по гравию зашуршали шины. Из-за угла дома навстречу им выскочил Хунд, и вышедшая из машины Белла наклонилась обнять пса.
— Привет, Хунд, — почесала она его за ухом. — Хорошая, хорошая собака. Ну, как такого не полюбить?!
Уилл взглянул на нее и тут же заскулил по-собачьи, тоже требуя внимания.
— О господи, — закатила она глаза.
Он высунулся посмотреться в боковое зеркало и пригладил волосы ладонью, которые тут же распрямились обратно.
— Ну, Пружинкин, добро пожаловать в логово льва.
Алессандра улыбнулась и приветственно протянула руку.
— Вы, должно быть, и есть Уильям. Входите же. Мы так мало о вас слышали.
Она засмеялась своей шутке, и Уилл засмеялся вместе с ней.
Белла выступила вперед и обменялась с матерью двумя поцелуями в щеку.
— Его зовут Уилл, — сказала она. — Уилл, а не Уильям.
— Да это все равно, — отмахнулся он.
— Не хотите ли шерри? — Алессандра взяла его под локоть и препроводила в гостиную. — Последний Беллин парень очень, очень его любил.
С моей дочерью любой станет алкоголиком.
Она так это сказала, как будто Патрик пил беспробудно. А кто, интересно, отказался бы от стаканчика? Или бутылки, если уж на то пошло? Запри добропорядочного квакера на выходные один на один с Алессандрой, и тот накапал бы себе в какао денатурата.
— Ну, немножко… — начал было Уилл.
— Конечно, сами мы так рано почти никогда не пьем. Да что с нас взять, живем в глуши, столичной моды не знаем. Так, может быть, вам кофе?
— Да, конечно, с удовольствием выпью то же, что и вы.
Вошел только что вернувшийся из сада Джеральд, пожал Уиллу руку и похлопал того по плечу.
— Ты, значит, Уилл. Хорошо, хорошо. Очень рады тебя видеть.
Он полез в шкафчик, откуда послышалось ободрительное звяканье.
— Выпьешь со мной скотча? Или, может, джина с тоником?
— Спасибо, скотча — чуть-чуть.
— Какая красивая комната, миссис Крейцер. — Уилл прошел в угловой кабинет. — Восемнадцатый век?
— Да. Но, Уильям, я надеюсь, Белла не запугала вас нашими порядками?
— Уилл, мама.
— Мы с Джеральдом — люди простые, верно, милый?
— Хм? — ответил тот.
— Пожалуйста, называйте меня просто, — она собралась с духом, словно исполняя арию, — Алессандра.
К удивлению Беллы, им постелили в комнате для гостей — вместе.
— Надеюсь, ты не против спать не одна? — со смешком сказала Алессандра, отчего ее фраза прозвучала как двусмысленность.
— В тридцать лет это нормально, мама.
— И я так думаю, и я так думаю, Белла, дорогая. — Алессандра задернула шторы и слегка передвинула вазу с колючим остролистом. — Хотя я, конечно, безнадежно отстала от жизни. — Она расправила полотенца для гостей, висящие на краю умывальника. — Здесь полотенца, мыло. Да… Вот подожди, когда твои дети начнут тебе выговаривать за каждое слово, тогда посмотрим.
Белла начала разбирать свой портплед.
— Я тебе не выговариваю, — сказала она косметичке. — Я просто говорю, что если бы я в моем возрасте спала в отдельной комнате, это было бы просто ненормально.
— О чем же спорить? — Алессандра остановилась в дверях. — Ты ведь не в отдельной комнате?
Она улыбнулась Уиллу:
— Если будут нужны еще полотенца, скажите.
Дверь за ней захлопнулась.
— Бога ради! И я так думаю, Белла, дорогая! И эти полотенца! — Белла пнула гору сложенных на кресле полотенец. — Зачем нам столько? Чем, она думает, мы будем здесь заниматься? Роды принимать? Обливаться кленовым сиропом?
— Ну-ну, успокойся. — Руки Уилла обвились вокруг ее талии. — Да, так что там насчет кленового сиропа?
— Теперь я понимаю, откуда у Беллы такое кулинарное изящество, — заметил за ужином Уилл, сияя так, как будто на него посыпалась манна небесная. — Это просто великолепно.
— Подлиза! — одними губами прошептала Белла.
