этот раз не успокоили. Не хотелось покидать уютную, хоть и пустую квартиру, но работа окупала и эту квартиру, и уют в ней, поэтому выбора не оставалось. Сложив в сумку все игрушки и вещи, она повезла их обратно в студию.
Там опять администратором была Наталья. В этот раз она бегала по квартире в спортивном костюме и с кем-то ругалась по телефону, между делом открыв Карине дверь. На кухне никто не сидел. Все двери в комнаты были закрыты. Из нескольких сразу доносились ласковые стоны. Из одной, соседней с ее комнатой, вылетал ворчливый мат. «Аля и Оля», – сразу узнала девушка.
Перед приватом Карина вела обычную трансляцию для всех. В первую очередь она отчиталась о покупке браслета, на который поклонники скидывали ей подарки. Продемонстрировала всем украшение на руке и разослала воздушные поцелуйчики. Потом долго сидела, отстраненно глядя в одну точку. Сознание кружило пустые мысли и абстрактные воспоминания в предвкушении встречи с нелюбимым поклонником. Немного удалось отвлечься в групповом чате, поиграть с вибратором, чуть-чуть расслабиться.
Но затем объявился Вацлав. На экране появился костлявый мужчина с остатками седины по бокам яйцеобразной головы. Он всегда был аккуратно одет, любил ромбовидные пуловеры и обжигающе белые рубашки. За овальными очками прятались впавшие светло-карие глаза с желтоватыми белками. Морщины острыми стрелками вылетали из уголков на виски и щеки. На лбу тоже красовались глубокие и тонкие впадины от постоянного напряжения мысли. Мосластые пальцы он любил сцеплять перед лицом, ставя локти на стол.
– Здравствуй, дорогая, давно не виделись, – говорил он на литературном английском с ужасным польским акцентом. – Как отпраздновала день рождения?
– Привет, – чуть небрежно, в привычной манере, отвечала Карина, расправляя плечи и выпячивая грудь. – Попробовала молекулярную кухню.
– С молодым человеком?
Вацлав постоянно задавал этот вопрос, то ли ждал, когда она, наконец, обзаведется парнем, чтобы был лишний повод ее упрекать, то ли, наоборот, боялся этого. Девушка устала отвечать, что никого у нее нет. Даже в планах.
– С сестрой.
Вацлав закивал, пристально глядя в камеру. У нее всегда мурашки ходили от такого взгляда. Казалось, будто мысленно он снимает с нее скальп, но мышцы рта продолжали натужно улыбаться.
– И как, понравилось?
Карина пожала плечами.
– Ожидала большего.
– Я тоже все эти изыски современные терпеть не могу, – поддакнул мужчина. – Ты знаешь, малышка, мое любимое блюдо.
Он протянул руку за края обзора камеры и вернул с блюдцем, на котором теплились аккуратные колбаски темно-коричневого кала. Карине всегда казалось, что исходящий от них зловонный пар просачивался сквозь кулер ноутбука. Наверно, потому что Вацлав, как истинный гурман, перед трапезой любил раздразнить себя предвкушением деликатеса, смакуя запахи. Она боролась с приступом рвоты, сжимая зубы внутри, но лицо сохраняла ровным.
– Достань свою шоколадку. Возбуди во мне аппетит, – сказал он полуосипшим голосом, вперив в нее два похотливых глаза, в которых отражалось что-то звериное, от гиены или шакала.
Девушка вытащила из ящика приготовленный заранее шоколадный фаллос. Она такие партиями заказывала в одной кондитерской, чтобы всегда быть вооруженной на встречах с ним. За дополнительную плату модель размазывала шоколад по лицу и особенно груди, а после поедала, изображая животный голод, чтобы слюнки стекали по шее вниз. Он смотрел на это с хладнокровной похотью, поедая собственные экскременты, как мороженое, ложечкой. А потом просил ее засовывать дилдо в анальное отверстие, периодически его облизывая. Карина специально для этого держала наготове второй такой же, только чистый, специально для рта. Вацлав пока еще ни разу не словил ее на обмане.
Это все были прелюдии. После игр с собой и шоколадным членом, она должна была, вся измазанная сама, заставлять измазываться его. Мужчина любил, когда модель ругалась жестким матом (для этого она специально набралась ядреных словечек в английском языке и даже несколько особо интересных польских выучила). В конце издевательским полушепотом она давила на его комплексы, стараясь задеть как можно больнее. Он сам во всех своих травмах ей признался исключительно для этого фетиша, чтобы она трепала самые язвенные места.
Он никогда не кончал при ней. Всегда только смотрел, но вид у него при этом менялся. Она чувствовала нарастающее в нем возбуждение по тому, как худое тело цепенело и напрягалось, лицо и шея словно ссыхались, а челюсти продолжали жевать, активнее и активнее. Отвращение в ней стягивало желудок, заставляя содержимое медленно подниматься к горлу. Но жажда хорошей жизни останавливала его у самой глотки. Тошнота застревала в ней комом. Уголки рта насилу поднимались вверх. Мышцы сильно напрягались, чтобы не дать им опуститься.
Ему недавно стукнуло пятьдесят. Юбилей они отмечали онлайн шестичасовым приватом, за который Карина устала так, будто целый месяц работала без сна и отдыха. Его невнятный польский акцент она первые пару месяцев с трудом разбирала, но потом приноровилась, хотя отдельные словечки ей иногда приходилось просто пропускать мимо ушей. Он много нудил, жаловался на весь мир и особенно на женщин, которые всю жизнь его обижали. Большую часть общения ей приходилось страдать от его обид на всех и вся и лишь изредка от копрофагии. В целом, это было терпимо. Зато токены кучей сыпались на счет. Цифры ее грели. Мечта становилась все более реалистичной, приобретала форму и почти осязалась кончиками пальцев. Она словно улавливала дуновения свободы. Мелкие брызги орошали лицо и дезинфицировали загнивающую душу.
После привата с Вацлавом Карина никогда не находила в себе сил вести трансляцию дальше, но смена еще не закончилась. Модель отправилась на перерыв, чтобы отмыться. Хотелось надраить себя до блеска, а лучше вывернуть наизнанку и там каждую ворсинку промыть. Липкий шоколад въедался в кожу. Одновременно терпкий и сладкий запах успокаивал, убеждая сознание, что все это было лишь фудфетишистской забавой.
Услышав голоса девчонок, Карина из ванной отправилась на кухню. Аля и Оля пили «Мартини» в кофейных кружках и целовались носиками, будто и матерных слов никогда не слышали, не то, чтобы обзывали ими друг друга.
– Привет, – радостно воскликнула Карина.
Ей хотелось с ними поболтать, обсудить Зайкина, то, что он теперь знает. Ни с кем больше она не могла поделиться такими переживаниями.
– Привет, Рин, – в один голос ответили подружки.
– Блин, прикиньте, Зайкин меня спалил, – забыв о йогурте, она сразу села за стол и положила руки перед собой, нагибаясь к центру.
Взгляд метался от одной к другой. Обе выпучили глаза. Аля запила шок вермутом. Оля почесала лысую голову и спросила первой:
– И че, как?
– Как он тебя нашел?
– Случайно, – развела руками Карина.
– Только что? – уточнила Аля, подливая «Мартини» в свою кружку.
Лица
