— Бетани заглянула сегодня утром в кухню и все слышала. Вашу племянницу и вашу экономку. Вы обещали вашей племяннице прослушивание. Как так? Ха! Это что, шутка? Значит, решили заменить мою Бетани этой… неумехой! Только потому, что она ваша племянница. Вот почему вы отменили репетиции. Вот почему хотели, чтобы Бетани уехала.
Доминик бросил биты на землю и сказал задумчиво:
— Знаете что, Билли? А ведь у вас не все дома.
— Моя Бетани рыдает в своей комнате. Как ей пережить такое! Я подозревала — вы что-то замышляете. Я была уверена в этом. Только думала на эту Эпплгейт. Я вас почти раскусила. Зарубите себе на носу, мистер Лонгстрит: Бетани невозможно выгнать. У нас контракт.
— Проблемы, Ник? — спросил Тейлор, бросив сумку с битами на землю. — Здорово, Билли. Батюшки, с чего ты такая красная? На солнце обгорела или сейчас яйцо снесешь?
Доминик почесал кончик носа.
— Тейлор, здесь ты не поможешь.
— Нечего изображать из себя глухого, Тейлор, — рявкнула мама Билли. — Ты все знаешь. Он пытается убрать мою Бетани.
— Неужели? — Тейлор взглянул на Доминика. — Понимаю. Надо сказать Карлу, он ее закопает где-нибудь в саду. Она ведь маленькая, раз-два — и готово.
— Тейлор, перестань, — быстро сказал Доминик, пытаясь не засмеяться. Он же продюсер, великий и ужасный. Он очень зол. Не выходит. Он хмыкнул. — Знаешь что, Билли? Сходите за Бетани и приведите ее ко мне в кабинет. Я сам скажу ей, что никто у нее роль не отнимает.
— Лучше я вызову нашего агента.
— Нет, Билли, лучше идите к Бетани и успокойте ее. Ведь вы за нее беспокоитесь? За Бетани?
Билли вздернула подбородок и зашагала обратно к дому для гостей.
— Ты что, правда хочешь вытурить Бетани? — спросил Тейлор, как только мама Билли удалилась на безопасное расстояние.
— Нет. Но ты меня вдохновил: хорошо бы закопать маму Билли в землю. И надпись написать, — ответил Доминик. — Пойдем, надо здесь убраться. Бутч! Доедай яблоко и помоги нам.
— Дядя Ник, это был настоящий «хоум ран», правда? — спросил Бутч, пока они паковали биты и мячи в сумку. — Лиззи говорит, это не считается, но я ведь все обежал. Все базы.
— Верно, парень, — согласился Доминик, махнув рукой Кевину, чтобы тот забирал сумки. — Ты обежал все базы. А теперь мы пойдем купаться. Только сначала сбегай в дом, прими душ. И когда ты успел так изваляться?
Бутч потер испачканные мелом ноги.
— Купаться? А еще миссис Джонни обещала нам сегодня ужин на улице. Гамбургеры, сосиски и все такое. Как будто у нас настоящие каникулы.
— Точно. Тейлор, ты ужинаешь с нами?
— Сосиски с гамбургерами? Еще бы. — Он положил мальчику руку на плечо. — Пошли, парень, поможем Кевину. Ник, ты в норме?
— А что? Я хожу враскоряку?
— Есть немного. Но я спрашивал про Билли. Стресс и все такое?
— Не переживай, — ответил Доминик.
По дороге к офису он вдруг понял, что у него все хорошо. А когда боль немного утихнет — станет отлично.
— Пиф-паф! — Молли выскочила из-за дерева. — У тебя все нормально?
Доминик посмотрел на нее и покачал головой.
— Если еще кто-нибудь меня об этом спросит, я могу и заболеть. Что ты тут делаешь?
— Тебя жду, чего еще. — Она оглянулась и быстро затащила его за дерево. Ощупала. — Где болит?
Он остановил ее руку.
— Молли, прости, женщине этого не понять. Я очень рад тебя… видеть, но сейчас немного не в форме, понимаешь? Знаешь старую поговорку? «Так приятно, что даже больно»? Чертовски верно.
— О… — Она покраснела как рак. — Я не подумала.
— Только не рассчитывай провести вечер в постели с книгой в руках. Мне с каждой минутой становится лучше.
— Это намек, мистер Лонгстрит?
— Я бы приказал, но тогда ты не придешь. Можешь расценивать это как настойчивую просьбу.
Ее палец скользнул по его груди и замер на поясе брюк.
— У тебя или у меня? Наверное, у тебя. А почему ты не возвращаешься в дом?
— Мама Билли. Стоит мне решить одну проблему, как она тут же находит новую. Теперь она решила, что я хочу взять Лиззи на место Бетани.
Молли нахмурилась.
— С чего она взяла?
— Бетани сегодня подслушала разговор Лиззи и миссис Джонни. Она знает, что Лиззи упросила меня устроить ей, как она это называет, «прослушивание ».
— Да, плохо дело. Представляю, что будет, когда она узнает про меня. Мы с Лиззи танцуем вместе. А ведь я только сегодня поклялась ей, что не собираюсь заменять Синару. Доминик, может, ты просто отправишь Билли Уайт домой на две недели? Всем сразу станет легче.
Она подняла руки.
— Нет, забудь. Во-первых, это не мое дело, во-вторых, Бетани здесь ни при чем. Бедняжка. Знаешь, что? Пожалуй, я приглашу ее искупаться с нами. И на ужин тоже.
— Ты же сама сказала, что это не твое дело.
Она махнула рукой.
— Ну да. Но нельзя же все время делать вид, что ее здесь нет? Это свинство.
Молли сидела на кровати в комнате Лиззи и смотрела, как девочка вертится перед большим зеркалом.
В глазах у Лиззи стояли слезы. Если бы могла, Молли зарыдала бы вместе с ней. Тело Лиззи застряло на полпути к округлым девичьим формам и никак не хотело расставаться с детской бёсполостью. Молли отлично помнила, как унизительно быть до такой степени плоской.
— Ты только посмотри, Молли, — доска доской. Какая-то сосиска в купальнике! Позор. У меня фигура как у пятилетки. Все, я никуда не пойду. Только не с Бетани. Конечно, у нее все уже выросло. Молли, ты не могла так меня подставить. Неужели нельзя обойтись без нее?
Бедняжка. Она и правда похожа на сосиску: плоская от плеч до бедер; пока единственная округлая линия в фигуре — по-девичьи мягкий изгиб поясницы. И попка симпатичная, если не бросит танцы, все с ней будет отлично.
— У тебя ноги красивые, — попыталась подбодрить ее Молли.
Лиззи презрительно фыркнула:
— Подумаешь. Длинные, и все.
Молли решила зайти с другой стороны:
— Спорим, когда твоей маме было одиннадцать, она выглядела точно так же.
— Мне через два месяца уже двенадцать. — Она шлепнула себя по груди. — И до сих пор ни намека.
Ладно, попробуем еще раз:
— Это оттого, что ты будешь высокая.
Лиззи закатила глаза.
— Брось, это просто чушь.
Потом нахмурилась:
— Ты думаешь?
Если бы Молли знала!
— Очень может быть. Твой организм слишком занят… занят тем, что растет вверх, поэтому ему некогда… отвлекаться на округлости. Твоя мама высокая?
— Она же танцевала. Конечно, высокая. Но не плоская. Ты тоже высокая и тоже не плоская.
— Зато до девятого класса я была как ты. Особенно тяжело приходилось на физкультуре. Все уже давно помогали друг другу застегивать лифчики, а я по-прежнему стаскивала майку через голову. Зато у меня были красивые ноги, как у тебя. И поэтому я стала носить шорты.
