Кристина улыбалась, но от ее лица веяло холодом. Габи заторопилась:
— И все-таки лучше поздно, чем никогда. От всей души поздравляю тебя.
В ответ Кристина лишь неохотно кивнула.
— Не сердись! — умоляла Габи. — Мы с тобой… не всегда ладили, но все равно мы — сестры.
— Я же сказала, что принимаю твои поздравления, — Кристина немного смягчилась. — Пойдем, пора.
Через неделю парижские газеты сообщили, что адвокаты князя Генриха и Жан-Люка Фюрнуара за закрытыми дверями вырабатывают подробности предстоящей процедуры развода. Разумеется, принцесса Шарлен-Лиссе должна была остаться с матерью — этот вопрос не подлежал обсуждению.
Князю Генриху позвонила королева Великобритании; их много лет соединяли узы дружбы.
— Могу только посочувствовать, — сказала Елизавета II.
Она связалась с Вандомским замком по линии, защищенной от подслушивания, из своего кабинета в Букингемском дворце. Обоих монархов беспокоили семейные дела детей.
— Ох уж, это молодое поколение, — вздохнул Генрих. — Никакого уважения к монархии… Мы были совсем другими.
— Мы — последний оплот традиций, Генрих, — подтвердила Елизавета. — Теперь все стало иначе. Молодые хотят жить по-своему.
Кристина приказала одному из камердинеров упаковать одежду и личные вещи Жан-Люка. Ей оставалось только проститься с бывшим мужем.
— Давай расстанемся тихо и достойно, — сказала она.
Жан-Люк удрученно кивнул.
— Мне хотелось бы время от времени видеться с дочерью, Кристина, — попросил он. — Я имею на это право.
— Согласно условиям договора, ты увидишься с ней через десять лет, — сухо ответила Кристина. — К тебе и так проявлено излишнее великодушие, если учесть все обстоятельства.
Жан-Люк побагровел:
— Вы, Беллини, возомнили себя чуть ли не богами. Захотелось тебе развода — пожалуйста, готово, никаких проблем! И к черту последствия. Но ты-то сама — пустое место.
— Что?
— Нечего на меня таращиться. Скажите на милость, она берет уроки у педагога! — Жан-Люк подступил к ней вплотную. — Думаешь, тебе это поможет? Ты же полная бездарь. Посмешище!
В мае Порт-Луи стал столицей традиционного кинофестиваля. В страну прибыло более десяти тысяч участников, гостей, прокатчиков и зрителей. Это событие вызвало даже больший интерес, чем кинофорум в Каннах, также проводимый в мае. Однако многие успели побывать и во Франции, и в Коста-дель-Мар.
Кристина всю себя отдавала дочурке, но когда начался кинофестиваль, она потеряла покой.
Ей удалось побывать на нескольких приемах. Один из них устраивал Майк Айзнер, представитель студии Уолта Диснея, в гранд-отеле «Коста». В залах яблоку негде было упасть. Собеседникам приходилось кричать, перекрывая многоголосый шум, но это никого не смущало. Приглашенные живо обсуждали достоинства показанных на фестивале картин. Кристина увидела Майкла Дугласа, который представлял свой последний фильм, а потом неожиданно для себя столкнулась с Бретом Томпсоном, актером и режиссером, которого помнила по Голливуду.
Со времени их встречи Брет стал еще эффектнее. Он отрастил волосы, которые были теперь стянуты сзади в короткий пучок, и вставил в одно ухо серьгу с бриллиантом. Такая броская, интригующая внешность пришлась Кристине по вкусу.
— Вот мы и встретились, — улыбаясь, сказал он.
Его внимательный взгляд сразу отметил костюм Кристины, который как нельзя лучше подчеркивал ее изящную фигуру и оттенял нежную кожу и белокурые волосы: на ней был черный трикотажный комбинезон с пиджаком, расшитым золотыми и серебряными нитями. В нем она выглядела тоненькой, как тростинка. Строгая диета и регулярные занятия гимнастикой сделали свое дело.
— Просто поразительно — сколько народу! — прокричала она Брету.
— Вы сейчас где-нибудь снимаетесь? — поинтересовался он.
— Пока нет, но надеюсь начать.
В лице Брета Томпсона произошла мгновенная перемена: вместо оценивающего мужского внимания появился неподдельный профессиональный интерес.
— Вот так удача! Я как раз готовлюсь к постановке новой картины. Буду сам и режиссером, и продюсером. Сценарий — бесподобный! Называется «Прихожане». Сюжет крутится вокруг замкнутой группы этаких кичливых аристократов из Филадельфии, которую раздирают религиозные распри и леденящие кровь тайны. Там есть роль, словно специально написанная для вас. Вам это интересно?
Кристина залилась румянцем:
— Да, конечно!
— Отлично. Вернусь в Лос-Анджелес — первым делом просмотрю ваши пробы. Впрочем, я привык доверять Майку Овитцу: он мне говорил, что вы чудо как хороши! Как я сразу не подумал! — Брет хлопнул себя по лбу. — Это же находка — настоящая принцесса… Я правильно понимаю: вашим агентом по-прежнему остается Майк Овитц?
Кристина кивнула, но упоминание имени Овитца вернуло ее к действительности. Она уже знала, что не сможет оставить малютку дочь более чем на неделю — даже ради съемок в Голливуде. К тому же отец занял совершенно непримиримую позицию.
— От этого шума голова трещит. Давайте отправимся куда-нибудь в другое место, чтобы можно было уточнить наши планы в спокойной обстановке, — предложил Томпсон, снова остановив взгляд на фигуре Кристины.
У нее пересохли губы. Она поняла, что он не ограничится предложением роли.
— Вообще-то мне пора возвращаться в замок. Надо поцеловать малышку на сон грядущий.
Томпсон уловил эту перемену настроения.
— Принцесса Кристина, неужели вы стремитесь ускользнуть, не дав мне ответа?
— Нет-нет! Я мечтаю сниматься в вашем фильме, но мне нужно многое обдумать. Понимаете, для меня это будет нелегким шагом. Меня связывают определенные обязательства. Придется изменить весь мой уклад жизни. Прошу вас, свяжитесь с Майком Овитцем дней через десять.
* * *
Кристина и Жак долго катались на мотоцикле, а потом решили пройтись по эспланаде. Бирюзовые волны прилива искрились под майским солнцем.
— Крис, ты все взвесила? — спросил Жак, когда они присели за столик в маленьком кафе. — Как ты собираешься воспитывать Шарлен в Голливуде?.. Как выдержишь этот сумасшедший ритм?.. Непонятно, как быть с требованиями безопасности. Может статься, ты вообще не задержишься в Калифорнии — разве это жизнь?
Кристина с горечью рассмеялась:
— А здесь разве жизнь? Возьму с собой телохранителей — это неизбежное зло. К Шарлен тоже будет приставлена охрана. Сниму дом, чтобы вокруг был забор с колючей проволокой под напряжением. — Она даже подалась вперед. — Барбра Стрейзанд, Элизабет Тейлор, Шер — они всю жизнь так живут, Жак, — и ничего, как-то приспосабливаются.
