И то, что девочку в десять лет собственная мать привела в детский дом, потому что она мешала той строить личную жизнь. А потом та же мамаша еще троих родила. И тоже сдала. К слову, Вера общалась с дальними родственниками и вместе с Андреем помогала своей старенькой бабушке.
Досталось девчонке, конечно, хотя и это не повод был хамить Регине. Поэтому и приструнил, видел, что меня боялась, колючка мелкая.
Регина плакала на плече Андрюши, а я словно окаменел от собственного бессилия. Как ее от этого оградить, как?! Что нужно сделать, чтобы она улыбалась так, как утром…
Столько стеба и подколок, как сегодня ночью от Клима и Дэна, я за всю жизнь не получал. Когда мы ночью, очень тихо, обставляли комнату подсолнухами, которые я больше недели ждал. Клим с трудом нашел поставщиков такого количества цветов, а Дэн не мог не приехать и не постебать меня от души.
Но Регина счастливо улыбалась, и наши мучения того стоили. И завтрак был особенный, и близость наша особенная. А теперь снова слезы. И меня наизнанку выворачивало от них, вытаскивая дикое желание крушить и убивать. Убивать того, кто уже знал вкус крови невинного, нерожденного ребенка и того, кого сам же нанял. И неизвестно, сколько еще душ им было загублено, но о которых мы ничего не знали.
Сжал кулаки, снова отвернулся к окну, чтобы не пугать Регину своим выражением лица, достал мобильный и написал Сане очень короткое сообщение: «Муж!» Я знал, что он поймет. Спустя тридцать секунд пришел ответ. Я спрятал мобильный в карман, выдохнул, пытаясь погасить ярость в груди, и снова повернулся к Регине.
Моя девочка вытирала слезы и прятала глаза. От меня! Классно, еще чувства вины нам не хватало!
– Регина, малышка, – я подошел к ней, поднял ее на ноги и повел в ванную, бросив ее братцу, чтобы не уходил.
По его взгляду видел, что собирается наломать дров, а у нас их уже столько, что до конца жизни топить можно…
Завел ее в ванную, посадил на край ванны и сгреб ее ладони в свои. Моя девочка вздрогнула и снова отвела взгляд.
– Рискни сейчас извиниться, и наказание будешь до следующего месяца отбывать. Строго в нашей постели с перерывами на сон и еду, – серьезно пообещал я.
– Вань, – заговорила она, а слезы снова наполнили ее глаза.
– Хватит, – попросил я. – Регина, меня на части выворачивает от твоих слез. Маленькая, ты не виновата, я не виноват, Андрей виноват, но не критично, – попытался пошутить я. – В конце концов, мы все живы и здоровы. Не совсем молоды, конечно, особенно я, но клянусь принимать таблетки, призванные остановить возрастные изменения мозга. Честно.
– Ой, дурак! Скорее мне такие таблетки понадобятся, – всхлипнула Регина, но смогла улыбнуться.
– Вот так, – немного расслабился я, – у нас все будет хорошо. Я больше никому не позволю тебя обидеть или у меня забрать, поняла?
– Мне хочется помыться, – призналась Регина, – смыть с себя все это, только боюсь, что вода не поможет. Я… Как я могла не понять? Мне так стыдно перед тобой, горько и тошно.
– Малышка, послушай меня. Мне плевать, понимаешь? Я как последний кретин радуюсь, что ты со мной. Я бы тебя любую принял: плачущую, сломанную, веселую, грустную. Любую. Потому что я повернутый на тебе опасный псих и неандерталец, – вспомнив ее слова там, в коридоре отделения, криво усмехнулся я, вытирая ее слезы ладонями.
– Кажется, у нас это взаимно. Я тоже повернутая на тебе, опасная одержимая наркоманка. Только вместо наркотиков – ты. Иногда мне страшно, что я люблю так сильно, – вдруг призналась Регина, а я просто осел у ее ног, улыбаясь как блаженный.
Уткнулся носом в ее колени и понимал, что дурею от признания. От того, что не один я повернут на ней, но и она так же зависима от меня, как и я от нее. Поднял голову, глядя в ее такие же невменяемые, как и у меня, глаза, и плыл без вёсел.
Поднялся, обнял ее лицо ладонями и притянул к себе. Регина тяжело дышала, ее повело, и моя девочка обхватила мои плечи руками, чтобы не упасть.
Я медленно наклонился и поцеловал ее, забирая с ее дыханием всю боль и гадливость, которая сковывала ее тело. Я это видел. Я чувствовал ее и то, что чувствовала она. Странное, почти забытое ощущение. Как будто я сам раздвоился и моя душа теперь в двух телах. Это сложно было объяснить кому-то, чтобы тебя не посчитали идиотом, но я наконец был целым. Нашел вторую, недостающую часть своей души.
В висках застучало, все тело покалывало, пока я медленно и степенно пил ее дыхание, смаковал вкус ее губ, наслаждался чуть слышным стоном.
Регина гладила мою шею, плечи, прикусывала нижнюю губу и расслаблялась в моих руках. Она почти обмякла, когда я провел носом по ее щеке, вдыхая ее запах. Зарылся пятерней в ее волосы, мягко поглаживая затылок, успокаивая, мысленно умоляя отдать мне ее боль и постараться забыть прошлое.
– Я люблю тебя, – прошептал ей.
– Сильно? – ее дыхание замерло.
– Хотелось бы меньше, – улыбнулся я. – Пойдем, у нас гости.
Регина нехотя поднялась, забавно сморщив нос, и взглянула на меня с надеждой:
– Что будет с Владом? – наконец выдавила она.
– Не знаю, малышка. Но я тут стал немного верить в бога и точно знаю, что карма – не просто слово.
– Ваня, – снова напряглась она.
– Что? – поднял я брови.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом Регина опустила ресницы, принимая мое решение. Впрочем, озвучивать ей его я не собирался. Это было мое дело, о котором моей женщине лучше было ничего не знать. Но жить по соседству с ублюдком, который не гнушался ничем, и каждый день ждать удара в спину я не мог себе позволить.
В кармане зазвонил мой мобильный. Достал телефон, и мы с Региной дружно посмотрели на экран. Звонил Дэн.
– Нальешь нам всем чаю? – мягко попросил я.
– Да.
Регина поцеловала меня в щеку и вышла из
