Мы с Итаном – просто на высоте. Несмотря на волнение, мы оба выступаем невероятно хорошо.
Последняя сцена вечера – «Портрет», в которой принимаем участие мы с Коннором. Я уверена в себе и живу моментом. Мы с Коннором словно в огне. Энергетика на сцене искрится реализмом и только, когда я отвешиваю поклон, я вижу Итана, стоящего за кулисами с каменным лицом. Моя улыбка меркнет. До этого он не видел эту сценку. Я позаботилась об этом.
После нашей ссоры несколько дней назад, я умоляла его не смотреть наше выступление сегодня.
Очевидно, он больше не хочет слушать меня.
Я едва ли смотрю на него, покидая сцену.
Наши Дни
Нью-Йорк
Театр Граумана
Премьера
Премьера – это всегда смесь предвкушения и страха, но именно сегодняшний премьерный вечер… ну, он вызывает еще более худшие ощущения. Мне приходится три раза подвести глаза – так сильно трясется моя рука, и когда производственный стажер, Коди, стучится в мою дверь узнать, нужно ли мне что-нибудь, я подпрыгиваю чуть ли не до потолка.
— Все в порядке, мисс Тейлор? — спрашивает он.
— Да, все нормально.
— Рановато вы собрались.
— Да. Ну, мне требуется много времени, чтобы попаниковать. Необходимо выделить достаточно времени, чтобы войти в образ.
— Вам нет нужды паниковать. Вы великолепны! Это фантастическое шоу!
— Да, но каждый бродвейский критик, который чего-то да стоит, будет присутствовать здесь этим вечером. Да ради всего святого, даже тот придурок из «Нью-Йорк Таймс» сейчас там, и он взял себе за правило выражать свою нелюбовь просто, чтобы позлить людей.
— Ну, это просто неправильно.
— И не говори. Он уже написал заметку о том, как скептически он настроен относительно этой пьесы. Ему не нравится сценарий, и я уверена, ему не нравится ни Итан, ни я.
— Он знаком с вами? Видел ваши выступления?
— Нет, Коди. Он – критик. Ему не надо видеть что-то, чтобы понять, что ему не нравится это.
Я прохожусь расческой по своим волосам.
— Как дела у Итана?
— Ну, его стошнило.
— Как много раз?
— Три. Сейчас он прилег. Вам что-нибудь принести?
— Валиум, бутылку бурбона, и примерно несколько десятков килограмм самоуверенности.
— Я предсказываю, что, если принесу вам бурбон, самоуверенность появится сама собой.
Я поворачиваюсь к нему.
— Холт опять рассказывал тебе истории о том, как я напивалась, да?
— Всего пару историй. Я впечатлен.
— Дайка угадаю: тот случай в Мартас Винъярд? Там все были полуголые. Не только я.
— Он пояснил это. Ладно, мне лучше сгонять в винный магазин. Скоро вернусь с вашим бурбоном.
— Стой, тебе нельзя покупать алкоголь. Тебе сколько? Двенадцать?
— Мне двадцать два, мисс Тейлор.
— Серьезно? Ты совершеннолетний? Хммм. Тогда мне нужно заново подумать о сексуальном домогательстве к тебе.
— Пожалуйста, не стоит. Мистер Холт – еще тот здоровяк. Он прихлопнет меня, как жука.
— Он больше не ревнует. — Коди одаривает меня взглядом. — Ладно, ревнует, но он больше не ведет себе, как придурок из-за этого.
— Вы рассказали ему, что мистер Бейн отправил вам огромный букет роз?
— Ты в своем уме? Он же разнесет здесь все.
— Правда?
— Не думаю. И все же, может ты лучше потеряешь открытку?
Он берет открытку и кладет ее к себе в карман.
— Ее и след простыл.
— Ты офигенный, Коди. И красивый.
Он смеется.
— Удачного выступления, мисс Тейлор.
— Спасибо. Увидимся, когда оно закончится.
Когда он уходит, я переодеваюсь в костюм для первого акта и начинаю свои упражнения по концентрации.
Я делаю три подхода тай-чи, после чего сдаюсь. Моя концентрация нарушена. Мне нужно…
Раздается стук в дверь. Как раз вовремя
— Войдите.
Входит Итан. Вид у него дерьмовый. Он тоже уже в костюме, но несмотря на его грим, мне видно, насколько он зеленый.
Он подходит и плюхается на мой диван.
— Ты в порядке?
— Ага.
— Правда?
— Не-а. Ты слышал, что придурок из «Таймс» придет сегодня?
— Да, как и любой другой бродвейский критик и блоггер в Нью-Йорке.
Он хватается за свой живот.
— Черт. Тут еще и мои родители.
— Им понравится. Мои придут на следующей неделе. Я позаботилась об этом, потому что мне хотелось бы провести с ними время подальше от сумасшествия премьерного вечера.
— Они отправили тебе цветы?
— Да. По одному огромному букету от каждого, потому что, ну знаешь, разведенные люди не могут поговорить по телефону и организовать совместный подарок.
— Разумеется.
— Тристан прислал мне вибратор, упакованный в подарочную коробку с открыткой, на которой написано: Если критикам не понравится шоу, дай им это и пусть засунут себе его в жопу.
Он смеется и затем стонет.
— Это лучшее, что я слышал за весь день. Он придет сегодня?
— Да. В паре со своим новым другом.
— О, отлично. Мне бы очень хотелось уже увидеть его лицо, а не слышать неуместное описание его задницы.
— Аналогично.
Он встает и вздыхает.
— Я видел, Коннор прислал тебе розы.
Мое сердце замирает.
— Хм… ты видел?
— Ага, он оставлял их перед сценической дверью, когда я пришел.
— Хм. Значит… ты разговаривал с ним?
— Ага. Он пожелал нам обоим удачи.
— Ты кажется, очень спокойно к этому относишься.
— Так и есть. — Я скептически смотрю на него, и он отмахивается. — Коннор был лишь камнем преткновения на нашем пути. Несмотря на мои постоянные фантазии выбить из него дерьмо, он – хороший парень. Его единственный неправильный поступок в том, что он влюбился в мою девушку. Не могу даже винить его за это. Ты же просто поразительна!
— Значит, ты не против, чтобы он присылал мне цветы?
— Ага. Он может отправлять тебе сколько угодно цветов. Но в конце вечера, именно я – тот, кто забирает тебя домой.
— Ну, ты провожаешь меня домой.
— Без разницы. Я провожаю тебя к твоей квартире, потом мы желаем друг другу спокойной ночи около двери, и разделяем марафон обжималок, который гарантирует мне стояк на несколько следующих часов.
Я смеюсь.
— Часов? Серьезно? — Он сверкает на меня глазами, и я перестаю улыбаться. — Прости. Должно быть, тебя раздражает это.
— Не-а. Я в порядке. Потому что я знаю, что в один из таких вечеров ты пригласишь меня внутрь, и в ту ночь я буду нежно заниматься с тобой любовью часами напролет, и Коннора там в помине не будет. По крайней мере, я надеюсь, на это. Иначе будет неловко.
Я смеюсь, и когда я подхожу к нему, он притягивает меня к себе за руку, пока я не оказываюсь прямо на нем. Я сдерживаюсь примерно три секунды, пока не признаюсь себе, что он нужен мне. Сегодня столько всего вызывает во мне волнение, но именно он вселяет спокойствие.
Он двигается подо мной, и издает стон.
— Я делаю тебе больно? — спрашиваю я.
— Нет. То, что ты делаешь – противоположно боли. Боже, как же приятно ты ощущаешься.
Я утыкаюсь ему в шею, и он обвивает меня руками. Уже за три минуты, наше дыхание синхронизируется, и мои нервы успокаиваются.
Раздается едва слышный стук в дверь, и я бормочу:
— Войдите.
Я приоткрываю глаза, и вижу, что в дверях стоит Марко, пристально глядя на нас.
— Что это еще вы делаете?
— Концентрируемся, — отвечаем мы хором с Итаном.
Марко моргает и качает головой.
— Эрика определенно научила вас некоторым интересным техникам в той школе. Ну, если уж это работает… Я собирался пожелать вам обоим удачи сегодня, но в этом, на самом деле, нет необходимости, потому что я знаю, что вы будете великолепны.
— Спасибо. Мы это знаем, — говорит Итан, и крепче обнимает меня. Не будь я настолько расслабленной, то захихикала бы.
— Ну, хорошо тогда. Чудесного вам шоу, увидимся после.
— Пока , Марко.
— Когда он закрывает дверь, мы оба вздыхаем.
